В коридоре их встретил редактор стенной газеты Олег Синичкин. Он собирал заметки в номер.

— Слушай, Уткин! — закричал он. — Когда принесешь заметку о птицах? Ведь обещал!

— Мало ли что обещал, — отмахнулся от него расстроенный Вася. — Не к спеху.

— Как «не к спеху»? Ты эти штучки брось! И грачи уже прилетели…

Олег так и наскакивал на Васю. Толька Огурцов поймал редактора за рукав, сказал:

— Чего ты раскипятился? Не видишь, человек не в настроении. Сказал тебе: принесет!

Олег пошел заказывать заметку в 5 «б».

— Не редактор, а липучка, — сочувственно произнес Толька.

— Вот хочется и то и это сделать, — грустно сказал Вася, — а ничего не успеваю.

— Не обращай внимания, — опять сказал Толька. — Посмотри-ка в окошко, что делается на улице. Мечта!.. После уроков забежим ко мне, а потом как двинем на реку, сразу повеселеешь. Еще не хватало о двойке думать. Лед посмотрим, как идет.

— Чего его смотреть, вчера видели.

— Не хочешь — в кино сходим.

— Домой надо, — неуверенно сказал Вася.

— Успеешь домой. Теперь дни длинные. Если об уроках беспокоишься, так зря. Вечером выучим. Пойдем к тебе и выучим.

— Идет, — согласился повеселевший Вася.

…Когда сидишь на уроках, время тянется еле-еле, а стоит выйти из школы, охнуть не успеешь — уже вечер.

Было поздновато, когда приятели, изрядно проголодавшиеся, подошли к дому.

— Где это вас носит? — удивленно встретила их Васина мать.

— Уроков, знаешь, сколько! — хмуро ответил Вася.

— Ты мне про уроки молчи. Я вот возьмусь за тебя… Опять сегодня двойку принес?

— Откуда! — возмущенно сказал Вася. — Нет у меня двойки, да, Толька?

— Нет у него двойки, — поддержал приятеля Толька.

— Ах, нет! — Мать укоризненно оглядела их. — Обмануть захотели. А мне люди добрые сказали, что есть. Ребята были.

— За… зачем они приходили? — спросил Вася.

— Ты сам их спроси. Заявили мне, что нехорошо заставлять тебя домашними делами заниматься, когда год учебный кончается. Ну, я им и рассказала, как ты мне помогаешь. Пол никогда не подметешь. Какие дрова колол? У нас и печки-то во всей квартире нету. Бессовестный!

— Я, пожалуй, пойду, — заторопился Толька. Он быстро повернулся и зашагал к двери. Вася, оглянувшись на мать, бросился за ним.

— Не уходи, Толька, — умоляюще сказал он, нагоняя приятеля в подъезде. — А то она будет ругаться целый вечер. А при тебе успокоится…

— Нет, пойду, я… я…

Толька попятился назад. На лавочке у подъезда молчаливо сидели Капа Оладейникова и Лева Грунский.

— Вот они! — закричала Капа, не то обрадованная, не то испуганная их появлением. — Мальчики, как же мы вас проглядели?

— Это мы когда газировку пили, — догадался Лева. — Садитесь. — И пододвинулся на край лавки, освобождая место.

— Нам сидеть некогда, — обидчиво сказал Вася. — Уроки еще не учены. Правда, Толька?

— Угу. Не учены.

— Лева, — решительно прикрикнула Капа.

— В общем дело такое, — глядя в землю, сказал Лева. — Завтра будет сбор отряда. Будем обсуждать Уткина и Огурцова…

Вася судорожно глотнул слюну, подступившую к горлу, а Толька вдруг жалобно спросил:

— Ребята, а меня-то за что? Это шутка?

— Нам сейчас не до шуток, — строго заявила Капа.

— Неужели вы всерьез? — Толька Огурцов удивленно пожал плечами. — За что же меня обсуждать? Что я, окно разбил или стены чернилами заляпал? Уткин получает двойки, а я-то при чем? Я уроки успеваю делать. У меня двоек нет. В школе я не хулиганю, от поручений не отказываюсь. Ну скажите, в чем я виноват? Что же вы молчите? Ребята!..

Непосильный диктант

— Вона, Михаил Иванович! — с удивлением усмехнулся Костя, увидев на лавочке перед домом нацарапанные ножом буквы: «Мих. Ив Крут.». Он взглянул на выцветший от дождя и солнца номер дома, вынул блокнот и сверил: дом тот самый.

Костя побарабанил кулаком в калитку и стал ждать. Никто не откликался. Тогда он повернулся спиной и бухнул ногами.

Звякнул запор, в дверях показался заспанный мальчишка.

— A-а!! Это ты, — зевнув, сказал он. — Что так рано? Я еще и не проснулся…

Костя оглядел его с презрением. Выспаться не успел! Видали! Совсем изленился, как стали учиться во вторую смену.

— Это только Мише Крутикову кажется, что рано, — ехидно подметил Костя. — На самом деле уже около семи…

— Мне кажется, ага, — поспешно согласился Миша. — Заснул поздно… Клетку кроликам делал… Вот и кажется…

— Ты лучше бы уроки делал. И мне не пришлось бы к тебе приходить. Понял?

— Уроки бы лучше, — опять согласился Миша. — Только у меня старая клетка совсем расхудилась… А ты уже пришел… Сейчас станем заниматься. Я вот только в аптеку сбегаю.

Костя даже фыркнул от возмущения.

— Когда я учу уроки, меня никуда не заставляют бегать. Потому что учить надо.

— Учить надо, — в тон ему вздохнул Миша. — И в аптеку надо. Мама просила. Я быстро! Ты пока с Фомой поиграй. Очень занятный. Эй, Фомка!

Из-под крыльца неохотно выползла лохматая дворняга, тоже заспанная. Подошла к Мише и ткнулась носом в колени.

— Здравствуй, Фома! Смотри, кто к нам пришел. Это Костя Цветков. Он мне по русскому помогать будет. Сегодня мы диктант пишем. Надо, чтобы на четверку. А у меня все тройки получаются.

Дворняга посмотрела на гостя с живейшим любопытством, а потом незлобно гавкнула.

— Видишь! Фома говорит: «Здравствуй!»

Миша достал из кармана горсть жареных семечек и дал собаке. Дворняга с наслаждением стала жевать, с губ посыпалась мокрая шелуха.

— Он семечки щелкает не хуже всякого, — пояснил Миша. — А теперь смотри! Фома, у меня есть сахар!

Собака недоверчиво взглянула на хозяина: что же, мол, ты меня перед чужими людьми конфузишь, нет у тебя сахару, — но послушно подняла лапы и умильно гавкнула.

Миша искоса посмотрел на Костю: нравится ли? Уж очень ему хотелось, чтобы Костя не сердился, — не по своей охоте вставал он в такую рань и шел сюда: в школе заставили заниматься с отстающим.

— А ты его для полетов в космос не готовишь? — сдержанно спросил Костя. — Нет? А зря… Слушай, я к тебе что, с собакой пришел играть? Некогда мне всякой ерундой заниматься. Знаю одно: по русскому тебя подтянуть.

— Сейчас я быстро… в аптеку, — заторопился Миша. — Учебники на окне лежат, приготовлены. Я сейчас…

Пожав плечами, Костя вошел в дом. На подоконнике, и правда, лежал учебник русского языка, а рядом на бумажке расписание на день. Там было записано: сходить в аптеку, выучить уроки, доделать кроличью клетку и в конце под заголовком «Дополнительные занятия» стояло: «Диктант под руководством К. Цветкова. Пластилин». При чем тут «пластилин», Костя не понял, но слово «под руководством» ему понравилось, он самодовольно улыбнулся.

Он легко нашел нужный диктант, заложил страницу бумажкой и захлопнул книгу. Сквозь занавески лился теплый солнечный свет, сверкал на листьях цветов, которыми были уставлены подоконники. Из прихожей Костя прошел в переднюю комнату. Здесь тоже были цветы в пузатых горшках. В углу на низеньком столике лежали куски фанеры и лобзик. К краю стола были привернуты маленькие тиски. «Делать ему больше нечего, — усмехнулся Костя. — Надо будет рассказать в школе, чем он занимается вместо уроков. Всыпят ему по пятое число».

Он зажал кусочек фанеры в тиски и попробовал пилить лобзиком. Слоеное дерево резалось не хуже пирожного. Но когда Костя нажал посильнее, тоненькая пилочка хрустнула и переломилась. «Этого еще не хватало, чтобы Крутиков расхныкался из-за сломанной пилки!» — подумал Костя и поспешно положил лобзик на место, вынул из тисков фанерку и засунул под стол. Под столом оказался еще какой-то предмет, завернутый в тряпку. Костя откинул тряпку и удивленно присвистнул: на квадратной фанерке была вылеплена настоящая лесная опушка. У замшелого пня, распушив хвост и наклонив красивую голову с красным гребнем, стояла птица. Она была так похожа на живую, что Костя невольно потянулся к ней, словно боялся, что она возьмет и улетит.