Итак, яхта продолжала придерживаться намеченного курса. Оставалось лишь выбрать остров, на котором можно было бы высадить Айртона.

Паганель и Джон Манглс справились по корабельным картам. Как раз на тридцать седьмой параллели значился уединенный островок Марии-Терезии. Этот скалистый, затерянный среди Тихого океана островок был расположен в трех с половиной тысячах миль от Американского побережья и в тысяче пятистах милях от Новой Зеландии. На севере ближайшей к нему землей являлся архипелаг Паумоту, находившийся под протекторатом Франции; к югу же никаких земель вплоть до вечных льдов Южного полюса не было. Ни одно судно никогда не приставало к берегам этого уединенного островка. Никаких отголосков того, что делается на свете, не долетало до него. Одни буревестники во время своих дальних перелетов опускались сюда отдыхать. На многих картах и вовсе не значилось этого островка-скалы, омываемого волнами Тихого океана.

Если где-нибудь на земном шаре существовало абсолютное уединение, то это было на этом островке, заброшенном в океане, в стороне от всех морских путей. Айртону сообщили о местоположении острова. Боцман согласился поселиться там, вдали от людей, и «Дункан» взял курс к Марии-Терезии. Яхта находилась в это время как раз на прямой линии от залива Талькагуано к острову Марии-Терезии.

Два дня спустя, в два часа дня, матрос, стоявший на вахте, дал знать о том, что на горизонте показалась земля. Это был остров Марии-Терезии, низкий, вытянутый, едва поднимавшийся из воды, похожий на огромного кита.

Яхта, рассекавшая волны с быстротой шестнадцати узлов в час, находилась от него еще на расстоянии тридцати миль. Мало-помалу стали видны его очертания. На фоне заходящего солнца отчетливо вырисовался его причудливый силуэт. Там и сям выделялись невысокие вершины, блестевшие в лучах дневного светила.

В пять часов Джону Манглсу показалось, что над островом поднимается к небу легкий дым.

– Что это, вулкан? – спросил он Паганеля. Тот рассматривал остров в подзорную трубу.

– Не знаю, что и думать, – ответил географ. – Остров этот малоизвестен, но, конечно, не было бы ничего удивительного, если бы он оказался вулканического происхождения.

– Но если его создало извержение, нельзя ли опасаться того, что другое извержение может его разрушить? – сказал Гленарван.

– Это маловероятно, – ответил Паганель. – Гарантией его прочности служит то, что он существует уже несколько веков. А вот остров Джулия, показавшийся было из волн Средиземного моря, через несколько месяцев исчез бесследно.

– Хорошо, – сказал Гленарван. – Как вы думаете, Джон, сможем ли мы подойти к берегу до наступления ночи?

– Нет, сэр. Я не могу подвергать корабль опасности, подводя его в темноте к незнакомому мне берегу. Я буду крейсировать, делая короткие галсы, а завтра на рассвете мы пошлем туда шлюпку.

В восемь часов вечера остров Марии-Терезии, бывший всего в пяти милях от яхты, казался какой-то удлиненной, едва видной тенью. «Дункан» все приближался к нему.

В девять часов на островке вспыхнул довольно яркий огонек. Он светился ровным, неподвижным светом.

– Вот это как будто указывает на вулкан, – проговорил Паганель, внимательно всматриваясь в даль.

– Однако на таком близком расстоянии мы слышали бы грохот, всегда сопровождающий извержение, – заметил Джон Манглс, – а восточный ветер не доносит до нас никакого шума.

– Действительно, вулкан блестит, но безмолвствует, – согласился Паганель. – Притом, мне кажется, огонь этот мигает, как огонь маяка.

– Вы правы, – отозвался Джон. – А между тем на этих берегах нет маяков. А! – воскликнул он. – Вот и другой огонек – теперь на самом берегу. Смотрите! Он колышется! Он меняет место!

Джон не ошибался. Действительно, появился другой огонек. Казалось, он то потухает, то вдруг снова разгорается.

– Значит, остров обитаем? – спросил Гленарван.

– Очевидно, населен дикарями, – ответил Паганель.

– Но тогда мы не сможем высадить там боцмана.

– Нет, конечно, – вмешался майор, – это был бы слишком плохой подарок даже для дикарей.

– В таком случае, мы поищем какой-нибудь другой необитаемый остров, – сказал Гленарван. – Я обещал Айртону, что он будет жив и невредим, и хочу сдержать свое слово.

– Во всяком случае, нам надо быть настороже, – заметил Паганель – у новозеландцев, как некогда у жителей Корнуэльских островов, в ходу варварский обычай заманивать к берегам суда с помощью вспыхивающих там и сям огней. Вероятно, и обитателям Марии-Терезии знаком этот прием.

– Держись в четверти мили от берега! – крикнул Джон Манглс матросу, стоявшему у руля. – Завтра на рассвете мы узнаем, в чем дело.

В одиннадцать часов Джон Манглс и пассажиры разошлись по своим каютам. На баке прохаживались вахтенные, а на корме у румпеля стоял один рулевой.

В это время на ют поднялись Мэри Грант и Роберт, Дети капитана Гранта, облокотившись на перила, с грустью смотрели на блестевшее фосфорическим светом море и на светящийся след, остававшийся за кормой «Дункана». Мэри думала о будущем Роберта, Роберт – о будущем сестры. Оба думали об отце. Жив ли еще их обожаемый отец? Неужели надо отказаться от надежды свидеться с ним? Но нет, как жить без него? Что станется с ними? Что было бы с ними и теперь без Гленарвана и его жены?

Горе сделало мальчика взрослым не по годам. Он догадывался, какие мысли волновали его сестру.

– Мэри, – промолвил он, беря ее за руку, – никогда не надо отчаиваться. Вспомни, чему учил нас отец. «Мужество заменяет все на свете», – говаривал он. Давай будем так же мужественны и настойчивы, как наш отец, – это давало ему силу преодолевать все препятствия. До сих пор, сестра, ты работала для меня, а теперь я, в свою очередь, стану трудиться для тебя.

– Милый Роберт! – сказала молодая девушка.

– Мэри, мне надо сказать тебе одну вещь. Ты ведь не станешь сердиться, правда?

– Зачем мне сердиться, дитя мое!

– И ты позволишь мне сделать то, что я задумал?

– Что ты хочешь сказать? – с беспокойством спросила Мэри.

– Сестра! Я хочу стать моряком…

– Ты бросишь меня? – воскликнула Мэри, сжимая руку брата.

– Да, сестра, я буду моряком, как мой отец, как капитан Джон! Мэри, дорогая Мэри, ведь капитан Джон не потерял надежды разыскать отца. Верь в его преданность, как я верю в нее. Джон обещал сделать из меня отличного, выдающегося моряка, а пока мы будем вместе с ним разыскивать отца. Скажи, сестра, что ты согласна. То, что отец сделал бы для нас, мы, а особенно я, должны сделать для него. У меня лишь одна цель в жизни: искать, непрестанно искать того, кто никогда не оставил бы ни тебя, ни меня. Мэри, дорогая, как он был добр, наш отец!

– И как благороден, как великодушен! – добавила Мэри. – Знаешь ли, Роберт, что им уже гордилась наша родина, и, конечно, если бы судьба не пресекла его деятельность, он занял бы место среди ее великих людей.

– Знаю ли я это! – воскликнул Роберт.

Мэри прижала брата к груди, и мальчик почувствовал, как по лбу его заструились слезы.

– Мэри! Мэри! – крикнул он. – Что бы ни говорили наши друзья, сколько бы они ни молчали, я все еще надеюсь и всегда буду надеяться! Такой человек, как наш отец, не умирает, не выполнив своей задачи!

Мэри Грант не могла ничего ответить: ее душили рыдания. Молодая девушка была глубоко взволнована мыслями о новых поисках Гарри Гранта и о безграничной преданности молодого капитана.

– Значит, мистер Джон еще надеется? – спросила она.

– Да, – ответил Роберт. – Это брат который никогда нас не покинет. Ведь правда же, сестра, я буду моряком, чтобы вместе с ним искать отца? Ты согласна?

– Как же не согласиться! Но расстаться… – прошептала девушка.

– Ты будешь не одна, Мэри. Я знаю, мой друг Джон сказал мне это. Миссис Гленарван не позволит тебе уйти от нее. Ты ведь женщина, сестра, и потому можешь и даже должна не отказываться от ее благодеяний. Это было бы с твоей стороны неблагодарностью. А вот мужчина – отец много раз повторял мне это, – мужчина должен сам ковать свою судьбу.