Решив, что она попросту сойдёт с ума, если ничего не предпримет, Эфрика поискала глазами Дэвида. Кода она, наконец, заметила его вдалеке, он смотрел в сторону входа в большой зал и хмурился. Скорее всего, он ожидал появления Дженкина, и сознание, что тому уже следовало бы быть здесь, только добавило Эфрике нехороших предчувствий. Она медленно направилась туда, где Дэвид стоял рядом с застенчиво краснеющей Фионой. К ее облегчению, как раз, когда Эфрика достигла Дэвида, Фиона отошла поговорить со своей матерью.

— Дэвид, ваш отец говорил, что будет здесь сегодня вечером? — спросила она.

— Да, — отозвался он. — Я только удивляюсь, что могло его так задержать.

Эфрика моментально передала ему слова леди Элеонор и объяснила, почему это ее так взволновало.

— Учитывая все обстоятельства, вероятно, это было сказано только для того, чтобы ввергнуть меня в беспокойство, и все же...

— Вот именно: и все же…. Только позвольте мне сообщить Фионе, что я должен уйти ненадолго, и я пойду с вами искать его.

Минуту спустя Дэвид уже сопровождал ее, выходя из большого зала. Тот факт, что он счёл необходимым самому убедиться в том, что с отцом всё в порядке, заставлял Эфрику лучше воспринимать свои собственные тревожные ощущения. По крайней мере, она не чувствовала бы себя глупо, если бы отсутствию Дженкина нашлось простое объяснение.

— Может, он слишком увлекся своей работой, — предположила Эфрика, продевая руку под локоть Дэвида, когда они направились вдоль тускло освещенного коридора.

— Нет. Он как раз собирался купаться, когда я намеревался уйти. Он велел мне присмотреть за вами, пока сам не сможет подойти. Хотя я знаю, леди Элеонор вам неприятна, но я все же не рассматриваю ее как реальную угрозу. — Он покраснел. — После того, как мой отец отвернулся от нее, она попыталась забраться в мою постель. Рассчитывая причинить боль моему отцу или оскорбить его, подозреваю.

— О, Дэвид! Вы не могли!

— Нет! Признаюсь, это было тяжким искушением, но к тому времени я уже встретил Фиону и понял, что она и есть та девушка, которую я искал. Мне не хотелось бы, чтобы эта змея подкрадывалась к Фионе и нашёптывала ей в уши свои ядовитые гадости. Подозреваю, именно это леди Элеонор с вами и сделала, так?

— Ну, да, но я знаю, что ваш отец никому ничем не обязан. То, что он делает – это его личное дело, и больше ничье. — Она нахмурилась, когда он фыркнул.

— Если хотите, можете лгать самой себе, Эфрика Каллан, но не ждите, что кто-нибудь этому поверит. От вас и от моего отца прямо-таки разит желанием, стоит вам оказаться в пределах видимости друг друга. — Он сдержанно улыбнулся, когда она, шокированная, буквально задохнулась. — Не надо так сильно кипеть от возмущения. Я же говорю не о похоти, а о том возвышенном желании, крошечной частью которого является плотская страсть. Я не понимаю, почему бы вам двоим не оставить все эти танцы и просто не примириться с этим.

— Ваш отец не нуждается в еще одной женщине. Он уже и так имел их больше, чем следовало.

— Ах, Эффи, вы же, как и я, отлично понимаете, что те женщины для него ничего не значили. Если бы не так, он все еще был бы с нею. И точно также вы знаете, что МакНахтоны свободны в своих увлечениях, пока не найдут свою Истинную Пару. — Он пожал плечами. — Природа зверя, я полагаю.

— Вы же не были таким.

— И я был. Хотя не настолько распущенным, как некоторые. Но я приехал сюда, чтобы найти жену, так ведь? А мой отец – нет, и, поверьте мне, он ни за кем не ухаживал и никого не совращал. Нет, предложения посыпались на него, едва он впервые вошел в большой зал. Застенчивые или дерзкие, но по большей части откровенно развратные. Не будучи ничем связанным, он их принимал. Если бы вы двое прекратили играть в ту странную игру, что вы играете, ни одно предложение больше не было бы принято.

— Я люблю солнце, — прошептала Эфрика, не в силах отрицать доводы Дэвида.

Дэвид остановился и посмотрел на нее, уперев руки в бока.

— Так же, как Бриджет и ее ребятишки. Чуть только солнце соизволит блеснуть, они выходят на улицу. Я думал, вы приняли то, кем мы являемся.

— Не будьте идиотом. Конечно, я... — Она напряглась и схватила его за руку, — Вы слышали это? — спросила она, но по расслабленности его тела поняла, что он не слышал. — Сталь на сталь.

— Ваш слух острее, чем мой, полагаю. Откуда это доносится?

На секунду внимательно прислушавшись, Эфрика ахнула.

— Из апартаментов Дженкина.

Дэвид тут же растворился в тени и бесшумно устремился вперёд со скоростью, которая порядком впечатлила Эфрику, когда ей пришлось поднажать, чтобы поспеть за ним. Несомненно, этому свойству МакНахтонов можно было только позавидовать. Она почти столкнулась с ним, когда он внезапно резко остановился. Выглянув из-за его плеча, девушка чуть не вскрикнула и побежала мимо него. Дженкин сражался с тремя мужчинами. Еще один человек уже растянулся на полу и выглядел мертвым, либо умирающим. Все они очень походили на наемных убийц, и у Эфрики появились кое-какие подозрения относительно того, кто их нанял. Когда она поняла, что Дженкин сражался с ними так, как сражался бы на его месте любой обычный человек, не используя многие навыки, которыми одарила его кровь МакНахтонов, она чуть не выругалась. Даже выражение лица, хотя и, безусловно, жестокое, контролировалось им.  Он, очевидно, боялся быть пойманным на том, что МакНахтоны делали так замечательно – на вселении страха Божия в своих врагов. И это, внезапно поняла она, было тем, почему Дэвид остановился и всё ещё колебался.

— Идите, — зашипела она. — Сделайте то, что вы делаете лучше всего и позвольте своему отцу сделать то же самое. Я предупрежу, если кто-то приблизится.

— Вы можете сделать это?

— Да. Если только я настрою свои способности на это, то смогу сказать вам, кто только что рыгнул в большом зале. Идите.

Эфрика чуть было не пропустила атаку Дэвида, настолько стремительным было его движение. Хотя какая-то ее любопытная часть хотела понаблюдать за сражением, она переключила свой разум на защиту тыла МакНахтонов. Лучше, чем кто-либо в ее роду, она умела игнорировать звуки, которые не расценивались ею, как опасные, и прислушиваться к другим. Ее хвастовство перед Дэвидом было преувеличением, но не таким уж и большим. Но, так или иначе, она не ждала, что бой продлится слишком уж долго. Как только Дэвид и его отец обрушат всю свирепость МакНахтонов на своих противников, те, кто не умрёт сразу, с воплями помчатся в ночную тьму.

Наступившая тишина сообщила ей о конце схватки. Так как она стояла у единственного выхода из коридора, и никто не пробежал мимо нее, Эфрика решила, что двоих МакНахтонов в их полном великолепии оказалось более чем достаточно, чтобы справиться с четырьмя наемниками. Когда же она обернулась, чтобы присоединиться к победителям, то увидела Дэвида, склонившегося над Дженкином, который сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Эфрика вдруг вспомнила свою сестру, которая как-то рассказывала ей, что МакНахтоны фактически не были бессмертны, просто они так долго жили, что можно было легко подумать, будто так оно и есть. И ещё Бриджет говорила, что МакНахтона убить очень трудно, но всё же можно. И она даже сказала, как. Эфрика вспомнила один из вариантов – быстрая потеря слишком большого количества крови, – и бросилась к Дженкину.

— Проклятье, отец, когда это ты стал таким разборчивым? — резко бросил Дэвид, когда она опустилась на колени рядом с Дженкином.

Эфрика была потрясена количеством ран, которые были нанесены Дженкину. Дэвид обнажил грудь Дженкина, и она насчитала там три ранения, на его обтягивающих брюках тоже была кровь, а звук медленно падающих капель позади него означал, что, по крайней мере, одна рана находится у него на спине. Однако, что действительно ее встревожило, так это то, что ни одна из ран не показывала и признаков заживления. Его тело Чистокровного должно было уже начать исцеляться. Эфрика могла даже припомнить, как Бриджет рассказывала ей, что однажды очень сильно исцарапала своими ногтями лицо Дженкина, и как же она была поражена, когда эти царапины затянулись прямо у нее на глазах. Эфрика же не видела и намека на это чудо.