— Я думал, что все прошло. Но оно вернулось.

— Кто вернулся?

— Мое прошлое. Мне никогда от него не избавиться. Никогда. И этот Венц. Любой другой, только не Венц. Что мне теперь делать? Как жить? Я отказался от титула, но думал, что взамен сохранил себя. Я даже стал себя уважать. Здесь, солдатским мальчиком, который чистит котлы и убирает конский навоз. Совсем немного уважать, но стал. Потому что забыл все, что было. А теперь как жить? Ну, почему мне попался этот Венц!?

— Успокойся. Все пройдет.

— Понимаешь, я сейчас себя чувствую, ну… как свинячье дерьмо. Хуже дерьма. И мне не отмыться… никогда.

— Эйгель, миленький. Ты не один. Есть я, есть другие.

— Спасибо тебе, Серри. Только, поздно и зря все это.

Эйгель встал и с опущенными плечами побрел выполнять прерванную работу. До конца дня он так и не пришел в себя. А вечером, сидя у костра, Серри удалось заглянуть Эйгелю в глаза. Они были пустыми. Когда лагерь понемногу стал засыпать, Серри, лежа рядом с Эйгелем, видел его безучастное лицо, хотел, но не мог ничего сказать. Они долго лежали молча, пока Серри не сморил сон.

Проснулся он глубокой ночью, одеяло Эйгеля было пустым. Серри приподнялся и оглянулся по сторонам. В свете горящих костров он вдалеке увидел фигуру друга, идущего к выходу из лагеря. Еще не понимая, что происходит, он бросился за ним вслед. Догнал уже за пределами лагеря, когда Эйгель уже почти исчез в ночной тьме.

— Ты куда?

— Шпионишь?

— Ты что, Эйгель?

— Тогда иди обратно.

— А ты?

— А тебе какое дело?

— Ты мне друг!

— Друг?..

— Эйгель, миленький, ты из — за этого Венца?

В темноте Серри разглядел, как Эйгель кивнул головой.

— Не надо. Он того не стоит.

— Серри, пожалуйста, иди обратно.

— А ты? Ты уходишь? Куда?

Эйгель пожал плечами.

— Не знаю, куда — нибудь.

— Но ведь ты пропадешь?

— А кого это волнует?

— Меня!

— Серри, пропусти меня. Мне ведь здесь не жить. Этот Венц теперь будет каждый день приходить. Мне лучше уйти.

— Тогда и я с тобой!

— Ты что?! В рабство опять захотел?

— А ты?

— Мне все равно.

— Если ты уйдешь, то и я с тобой. Вдвоем легче выжить. Что — нибудь придумаем.

— Нет, я один.

— Только со мной!

— Да пойми…

— Не хочу!

Эйгель опустился на траву.

— Серри, ну почему так? И оставаться нельзя и идти не могу.

— Эйгель, давай сделаем так. Ты еще один день пробудешь в лагере. Мы запасемся едой, а ночью уйдем вместе. Если этот Венц придет. А не придет, то остаемся. Так? Согласен?

— Хорошо.

Уже лежа на своих одеялах, Серри, засыпая, шепнул Эйгелю:

— Если ты меня обманешь и уйдешь один, я клянусь, тоже уйду, пойду тебя искать. Чтобы ты знал.

— Ладно, спи…

Утром наступившего дня Серри, выполнив основную работу, незаметно от Эйгеля свернул к командирской палатке. Ястреда он застал одного. Получив разрешения войти, Серри сбивчиво рассказал, что произошло прошедшим днем, опустив ночную сцену. Он же не предатель и не наушник.

Ястред слушал хмуро, а когда Серри закончил рассказ, только спросил:

— И где эта медянка?

— Вот, милорд, я ее подобрал. Вы не подумайте, я не украл. Она Эйгеля, но он не захочет ее брать.

— И как он чувствует?

— Плохо, милорд. Весь не свой.

— Хорошо, дай медянку и иди работай. И присматривай там.

— Слушаюсь, милорд.

Как только Серри скрылся за углом палатки, Ястред, нацепив перевязь с мечом, пошел к виконту. В конце концов, тот его просил присматривать за Эйгелем, пусть сам и решает, что делать в этой ситуации.

Сашка выслушал рассказ и помрачнел, сжав кулаки.

— Венц из Гендована?

— Да, милорд.

— Дай — ка мне эту медянку… Значит, он так… Ну, ладно. Не пора ли нам съездить в расположение наших союзников?

— Мне брать полусотню?

— Обязательно. Брать всех, включая мальчиков — посыльных.

Ястред понимающе хмыкнул. Через полчаса виконт в сопровождении двух полусотен личной охраны, одной графа, другой виконта, въехал в ту часть лагеря, которую занимали люди маркиза Ильсана. Сам маркиз остался в Ларске, посчитав, что все эти военные занятия ему не нужны.

Увидев подъехавшего командира, которому они подчинялись здесь, в военном лагере, гендованцы высыпали из палаток и выстроились вдоль их рядов. Сашка ехал и милостиво улыбался на приветствия союзников, а сам внимательно всматривался в лица, выискивая своего старого знакомого по Гендовану. Боялся, что не опознает, ведь с тех пор прошло три года, но знакомое лицо все же нашлось.

— А, Венц! Какая встреча! — Сашка радостно воскликнул, глядя в ошеломленное лицо баронета.

Да, эта встреча Венца ошарашила. Оказывается тот самый мальчик, который тогда его побил, вовсе не раб, как утверждал этот ничтожный Эйгель. Перед ним возвышался на коне прославленный ларский виконт Ксандр.

— Я рад тебя видеть, Венц! Зато ты что — то невеселый. Неужели ты на меня по — прежнему сердишься? В ту нашу встречу, когда мы были еще мальчишками, мне пришлось тебя побить. И твоего друга тоже, хотя вы оба были выше меня на голову. И сильнее. Помню, как ты в испуге уползал от меня на четвереньках. А затем и вовсе убежал. Не переживай! Ведь прошло три года. И я уверен, что ты уже не тот трусливый мальчик, что встретился мне в Гендоване.

Венц стоял, весь пунцовый и с раскрытым ртом.

— Надо же, опять, как и тогда рот открыл. Помнится, я тогда сказал тебе, чтобы ты рот прикрыл, а то мухи залетят. Ты поосторожней с мухами — то.

Сашка, наконец, соскочил с коня и приказал своим людям принести ему что — нибудь, на что можно сесть. Пара солдат почти тотчас же подтащила деревянный чурбан, на который Сашка и сел.

— Надо же, опять сапоги грязные. Непорядок. А все потому, что нет у меня оруженосца, некому следить за сапогами. Ну — ка, дорогой баронет, почисти мне сапоги.

— Что?! — наконец вырвалось у немного пришедшего в себя Венца.

— А что такого? Я твой командир, выше титулом. Виконт. Ты всего лишь баронет. Не барон. Барону это приказать не могу. Тебе имею право. Поэтому давай меньше болтай и принимайся за дело. Мне еще дальше ехать.

— Я… не… буду!

— За невыполнение приказа всыплю тебе плетей. Тридцать. Как виконту Аларесу. А чем баронет лучше виконта? Слышал, как виконт получил плетей? У меня ведь все запросто. Чисти! Рукавом… Так же тебе неудобно, на одном колене — то. Встань на оба. Вот так.

Когда Венц закончил, Сашка встал, достал монетку и бросил Венцу.

— За работу. Мне понравилось. Я, наверно, теперь каждый день буду к тебе приезжать.

Сев на коня, Сашка огляделся. Гендованцы смотрели на него с ненавистью. Иного трудно было ожидать.

— Ястред, пожалуйста, задержись и расскажи аристократам Гендована вчерашнюю историю. И про баронета Севир, вероятно, не все знают его историю…

Венц в этот же день уехал обратно в Гендован. А Эйгель, видевший всё происходящее, так и не узнал, кому он обязан заступничеством за него. Уходить из лагеря, он, конечно, уже не думал.

Эта история наделала шуму. И в войске, и в самом Ларске о ней только и говорили. Ястред, конечно же, рассказал гендованцам всё, что знал об Эйгеле и о вчерашнем случае. Нельзя сказать, что после этого рассказа все союзники изменили свое отношение к Сашке. Ненависть у части из них пустила слишком глубокие корни. Не последней причиной было то, что многие из гендованцев участвовали в тех двух неудачных стычках с лоэрнцами. Но другая часть союзников после рассказа Ястреда, все же поменяла свое мнение. И некоторые даже горячо поддержали урок, преподанный баронету Венцу. А то, что это был урок, никто и не сомневался. Эйгель все же был из их среды, гендованцем. И своим отказом от титула, после того, как его старший брат нанес несмываемое пятно на весь его род, Эйгель стал рассматриваться как человек, поступивший благородно. Не каждый из аристократов смог бы пойти на такое. Несколько гендованских баронетов даже разыскали Эйгеля и пожали ему руки. Эйгеля это потрясло до глубины души. А больше всех был доволен, наверное, Серри.