Пять или шесть таких свадебных мест обнаружили мы, пока добрались под вечер к деревеньке Муханки, стоящей на увале около леса так уютно, так живописно, что мы не раз уже делали крюк, чтобы только взглянуть на деревню. Живописное сельцо человеком, увы, покинуто.

Зимой живет тут только лесник. Летом кое-кто из прежних селян приезжает на огороды. Но до того, как зазвучат тут весной первые человеческие голоса, из леса к Муханкам спешат на свадьбу лягушки. Небольшой обрамленный рогозом прудик на краю деревеньки облюбован лягушками, как видно, уже давно. Для апрельских их свадеб он, видно, так подошел, что не смущает лягушек лобастое поле между лесом и прудом — скачут по открытому месту на свадебный зов. И в этот раз мы застали вершину лягушачьего торжества.

Сколько их тут собралось, сосчитать было немыслимо. Посредине пруда еще плавала синеватая крышечка льда, но вода широко разлилась и уже прогретое мелководье было посыпано маковым семенем темных головок. Лягушки не спрятались, когда в резиновых сапогах забрались мы в самую середину гулянья.

Страстное иканье, погоня за непрерывно прибывавшими через поле из леса необрученными самочками, пузыри от свежей икры, блеск тысяч синеватых головок — все это заставляло нас сесть на камешки возле пруда и просидеть до захода солнца, наблюдая весеннее торжество жизни…

Остромордые лягушки — животные для нас обычные и привычные. Но летом в лесу мы их видим нечасто — на охоту из укромных сырых местечек выходят они лишь в сумерках. На зиму лягушки зарываются в листья в низинах, ямах, в норках и щелях. И спят. Спят до апреля. Разбуженные теплом, они сейчас же стремятся на свадьбы. Прудик возле Муханок — типичное место для спаривания и метанья икры. Каждая из лягушек бросает в воду от пятисот до двух с лишним тысяч икринок. И, сделав свое материнское дело, немедленно возвращается в лес досыпать в ожидании большого тепла. Самцы же продолжают «икать», призывая все новых и новых самок. Они держатся в прудах дней двадцать. И за это время из лягушачьей икры появляется уже новое потомство. Пласты икры, каждый не раз это видел, бывают огромны. Их трудно удержать в руке — выскальзывают подвижной льющейся массой. Каждая икринка в отдельности — прозрачный разбухший шарик с черной точкой зародыша. Прозрачная линзочка оболочки собирает солнечные лучи, и зародыш в икринке развивается быстро. Через пять — восемь дней в воде уже плавает крошечная личинка с хвостиком.

Большие головастики, которых мы видим летом в прудах, — это дети озерных лягушек, живущих постоянно в воде. Эти лягушки в апреле еще спят в холодной воде мертвым сном и даже не подозревают о свадьбах своих сородичей.

Головастик же остромордой лягушки довольно быстро теряет хвостик, приобретает лапки и становится крошечным лягушонком, немедленно покидающим свой роддом, и маленькими прыжками направляется в лес. Встречая иногда лягушат размером с ноготь, мы любуемся ими, как ювелирными изделиями природы, так хороши и изящны! Лягушата эти — дети остромордых лягушек. Путь к взрослой жизни у них тернист. Многие погибают еще в икринке, отложенной по оплошности в случайной, быстро пересыхающей канаве, многих кто-то склюет, проглотит по пути в лес. Да и в лесу немало врагов у малюток. И все же, как видим, их взрослое племя пока велико.

Какая-то память влечет лягушек в направлении того бочажка или пруда, где они родились. Попав в зону звуков апрельской свадьбы, они никакой силе уже не дадут изменить или замедлить движение…

Мы сидели на камешке, наблюдая за прудом, почти до заката. Удивительное зрелище стояло перед глазами. Пруд «икал» тысячами лягушачьих глоток. А лобастое поле со щетиной желтой стерни было покрыто черными точками. Сотни лягушек спешили на свадьбу.

 _{Фото автора. 24 апреля 1988 г.}

Мастера

(Окно в природу)

Вот перед вами один из них. С искусством ткача этот пернатый мастер строит гнездо. Птица печник с таким же искусством лепит гнездо из соломок и глины. Дятел долбит дупло. Есть мастера в птичьем мире рыть норы в земле.

Чомга строит плавучий плотик, синица ремез сплетает висящую на тонких ветках плетеную теплую рукавичку, настолько прочную, что, было время, деревенские ребятишки кое-где надевали старые гнезда ремезов на ноги вместо домашней обувки.

Чаще всего у нас на виду — птичья работа. Но почти все животные что-либо строят. Присмотритесь после сошедшего снега к лужку на опушке — мыши выстригли на нем разветвленную сеть дорог. Все животные не бродят в лесу как попало. У них есть излюбленные пути и маршруты, но мыши строят именно дороги.

Не путаясь в травинках, они всю зиму ходили друг к другу в гости, к запасам корма, прогуливались. И сейчас, при опасности, они бегут по этим утрамбованным просекам, словно по желобкам. А вот на ветке блестит паутина — мастерски сработанная ловчая сеть. На прогретом солнцем песочке можно увидеть и ловчую яму. Ее соорудил «муравьиный лев» — личинка насекомого, похожего на стрекозу. Оступится муравей у края этой воронки и катится прямо в лапы охотнику. Строят животные убежища.

Барсук и лиса укрываются в них от врагов и выводят потомство. Жители жарких мест роют убежища от жары. Белый медведь — от морозов. Строят животные кладовые, площадки для брачных игр, сооружают большие дома-колонии, в которых живут громадными сообществами. Остановитесь у муравейника — это как раз такая постройка, уходящая в землю ровно на столько, на сколько возвышается над землей. Она вся пронизана ходами, галереями, камерами и вентиляционными щелями.

Есть постройки животных, поражающие воображение. Крошечные существа, термиты, сооружают замки высотою до семи метров столь прочные, что о них приходят почесаться слоны. Плотины бобров — еще один пример инженерных способностей у животных. Известны плотины длиною до 700 метров и выдерживающие всадника.

Но большая часть всех сооружений у насекомых, у птиц, у крупных животных связана с выведением потомства. Надо беспомощных малышей защитить от врагов, от непогоды, от перепадов температуры ночью и днем. Для этого плетутся, долбятся, лепятся гнезда у птиц, роются норы, сооружаются логова у зверей, насекомые лепят для личинок глиняные «кувшины», сшивают трубочки из листьев, лепят ячейки из воска, строят дома бумажные. Пауки делают для потомства мешочки из паутинок. Некоторые из лягушек помещают икру в пенные гамачки — всего не перечесть.

Материал для построек — самый разнообразный: глина, песок, деревянные поленья, ветки, травинки, листья, пух, перья, мочало, древесная стружка, хвоинки, растительные волокна. Некоторые материалы производят сами животные — затвердевающая слюна, воск, струйки белкового вещества, превращающиеся на воздухе в паутину или шелковую нить. Инструмент при строительстве тоже различный, но это почти всегда исключительно то, чем владеет животное, — клюв, лапы, рыло, жвальца, шильца. Известно лишь несколько строителей, пользующихся, подобно людям, привлеченными к случаю инструментами — птица шалашник, зажав в клюве мочальную кисточку, соком ягод красит свадебную беседку, а одна из ос пользуется трамбовочным камешком.

Долговечны ль постройки? Для многих животных они сезонны. Медведь берлогу чаще всего строит заново. Большинство птиц строят новые гнезда, и этот процесс, как можно заметить, радостная пора их жизни. Но некоторые из птиц возвращаются в старые гнезда, лишь подновляя их ежегодно. В Сибири гнездо орлана-белохвоста занималось птицами 80 лет подряд, а одно гнездо аиста дошло к нам из средневековья, продержалось на башне почти 400 лет.

В Африке столетиями стоят термитники. Сотни лет служат барсукам норы. Многие поколения этих аккуратных, скрытных животных, если их не тревожить, держатся родового места.

Главный вопрос: как, по каким «типовым чертежам» строят животные? Кто учит ласточку лепить из грязи гнездышко строго определенной формы? Откуда знание геометрии у пчелы? Кто учит плести гнездо-корзинку вот этого ткачика?