Изменить стиль страницы

«Почему я боюсь минотавра больше, чем Аякса и его головорезов?» – вдруг подумала Тея. В Кноссе она часто смотрела игры с быками, и однажды у нее на глазах погиб юноша, но бык не был в этом виноват. Юноша пытался перепрыгнуть через него, но, делая сальто, не рассчитал и напоролся прямо на рога. Бык вовсе, не выглядел кровожадным, он, скорее, казался удивленным и даже опустил голову, чтобы легче было снять с рогов тело.

Где-то далеко послышались неясные, приглушенные звуки (может, это голос Икара?), а затем вновь протяжный устрашающий рев.

Бык, который ходит на двух ногах, – вот это и есть самое страшное. Он хитер, как человек, и так же расчетливо жесток. Человек-зверь – ужасное, злобно ревущее чудовище с безжалостным сердцем.

Острая тоска по Икару вытеснила страх. Тея вспомнила, какой он быстрый и подвижный, и всегда куда-то бежит, как шустрая лесная мышь. Из-за копны густых волос голова его кажется чересчур большой, и он, в отличие от сестры, никогда не прикрывает волосами свои острые уши. А его детские игры и отнюдь не детская смелость! Ей пришлось прикусить язык, чтобы не выкрикнуть имя брата. Она обернулась и увидела глаза смотрящего на нее минотавра и его огненно-рыжую спутанную гриву.

Я был страшно голоден, когда вошел в пещеру. Раз в неделю крестьяне, живущие неподалеку от леса, приносят мне освежеванные туши животных. Чтобы поддержать свою репутацию, я издаю громкий рев, а затем забираю домой мясо и готовлю его в своем саду. Они называют меня минотавром – быком, который ходит, как человек.

И хотя мой рост семь футов, я вовсе не какое-то чудовище, а последний из старого и славного рода, поселившегося на острове задолго до того, как критяне пришли с востока. Если не обращать внимание на острые уши (а это отличительная черта всех зверей), на короткие рога, почти скрытые волосами, и не очень бросающийся в глаза хвост, то можно сказать, что во мне гораздо больше человеческого, чем бычьего, хотя мои густые рыжие волосы, незнакомые с гребнем, иногда принимают за гриву.

Как уже было сказано, я пришел в пещеру ужасно голодным. У меня выдался трудный день. Тельхины, мои гранильщики драгоценных камней, поссорились, а потом и вовсе разодрались, наставив друг другу синяков своими инструментами, и, в довершение всего, опрокинули чан с только что забродившим пивом. В животе у меня урчало от предвкушения жирненького, аккуратно освежеванного барашка (а может, и двух), который вскоре окажется на вертеле в моем саду.

Едва я вошел, как сразу же услышал шум. Я тут же остановился. Неужели на сей раз принесли не убитый и не освежеванный обед? Возмутительно! Похоже, когда стемнеет, придется мне отправиться в деревню и как следует попугать этих ленивых крестьян.

Но нет. Это были человеческие голоса. Крадучись, я продвигался вперед по извилистому коридору, получившему название Пещера минотавра, хотя правильнее было бы назвать его кладовой. Затем я остановился, внимательно огляделся и втянул носом воздух. Сильно пахло человеком. Засада? Но с чего бы им устраивать минотавру засаду? Я хорошо вижу в темноте, а нюх у меня ничуть не хуже, чем у медведя. Осторожным, но уверенным шагом я отправился дальше. Я…

Бах!

Камень упал прямо мне на копыто. Я взревел от боли, подпрыгивая на одной ноге. Вот тут-то я и заметил того, кто напал на меня. Он притаился на выступе скалы под самым потолком и уже держал наготове следующий камень.

Это был мальчишка лет пятнадцати, вполне симпатичный, с копной зеленоватых волос и острыми ушами. Судя по ушам, не говоря уж о волосах, он был звериной породы. Во всяком случае, наполовину. Мне понравились обе его половинки. Хорошо иметь такого брата. Вместе с ним вырезать лук из кедровых веток и ловить рыбу гарпуном, сделанным из заостренного ивового прута, а когда придет время, познакомить его с дриадой Зоэ и ее веселыми друзьями, которые научат, как вести себя с девчонками.

– Давай, слезай оттуда, – крикнул я. – Ты ведь не голубая обезьяна. Я тебя не трону.

– Ой, – удивился он. – Ты разговариваешь, да еще по-критски.

– А ты что думал, я замычу или заговорю по-хеттски? На самом деле, это твои предки переняли язык от моих несколько сот лет назад.

– До сих пор я слышал только твое мычанье.

Он уже слезал вниз со своего выступа.

Я подхватил его и, решив подшутить, неожиданно изо всех сил замычал. Он, конечно, задрожал, но продолжал смотреть мне прямо в глаза.

– Не надо было так быстро слезать, – пожурил его я. – Может, я хочу тебя подманить и съесть.

– Но ведь ты обещал, что не тронешь.

– Нельзя верить всему, что тебе говорят. Если бы я был киклопом, я бы улыбался, льстил, а потом запихнул тебя в котел.

– А что мне надо было делать?

– Немного поспорить, потребовать доказательств, что я не причиню тебе вреда, вообще выяснить мои намерения.

– Но ведь ты меня не съел, а я сэкономил время и не задавал ненужных вопросов. Я хочу познакомить тебя с моей сестрой.

Сердце у меня упало, и я почувствовал, что иду ко дну, как рыбачья сеть, которую тянут вниз грузила. Сестра такого мальчика наверняка благородная дама. Должен вам сразу объяснить, в чем дело: легкомысленным девицам я всегда очень нравился, но благородные дамы не пускали меня даже на порог. Я наверняка напугаю ее, и она скажет (или, будучи воспитанным человеком, подумает), что я грубый дикарь. Она захочет, чтобы я причесывался, сбривал с груди шерсть и подравнивал кисточку на хвосте. Она будет испуганно вздрагивать, когда я ругаюсь, и сердито смотреть в мою сторону, как только я попытаюсь выпить кружку пива, и, конечно, ей не понравятся мои друзья – Зоэ, ее подруги-дриады, Мосх и другие кентавры.

– Не уверен, что она захочет познакомиться со мной, – ответил я.

– Она будет просто в восторге. Она думала, что ей придется развлекать и тебя тоже.

Мы пошли к ней, а по дороге Икар рассказывал мне о своих приключениях. Эта встреча изменила всю мою жизнь.

ГЛАВА III

ОБЛОМАННОЕ ДЕРЕВО

Знаете ли вы, что такое керамическая посуда в стиле камарес? Стенки ее тонки, как яичная скорлупа, и сплошь покрыты изображениями морских существ – анемонов, летающих рыб и извивающихся осьминогов.

Кажется, одно лишь прикосновение – и она разлетится на мелкие кусочки, но даже через сотни лет такую чашу еще можно будет наполнить вином, медом или поставить в нее цветы. Такой же была и Тея. Волна нежности захлестнула меня, как только я увидел, какая она миниатюрная и хрупкая. Но в то же время я заметил и ее силу. Стройная, словно пальма, с тонкой талией, но пышной, как у Матери Земли, грудью, она держала перед собой маленькие, крепко сжатые кулачки, готовая защищаться. Икар побежал вперед и взял ее за руку:

– Не бойся, он хочет стать нашим другом, – и добавил с гордостью: – Несмотря на то, что я здорово ударил его камнем.

Я неуклюже переминался с копыта на копыто, судорожно думая, что же мне такое сказать, чтобы успокоить ее.

– Он прав. Действительно, мне хочется стать вашим другом, а тебе вовсе не нужно меня развлекать, – неожиданно ляпнул я заикаясь и тут же умолк.

Сказать такое даме – верх бестактности, да еще моя физиономия, на которой вот уже двадцать шесть лет написано, что я неотесанный деревенщина. Понятно, что я ожидал увидеть недовольно поднятые брови, холодную улыбку, а затем получить звонкую пощечину.

Но она взяла меня за руку, точнее, за лапищу, так как ее маленькие пальчики не смогли бы обхватить даже мое запястье. В ответ я очень осторожно, будто сжимая хрупкое яйцо дрозда, пожал ее руку.

– Мы явились к вам незваными гостями. Если вы позволите нам остаться, мы будем очень благодарны, – сказала она.

– Я живу вовсе не здесь, – воскликнул я в ужасе. – У меня прекрасный дом в лесу.

Если бы на ее месте была Зоэ, то слова сыпались бы, как фрукты из рога изобилия, и от своего собственного красноречия я пришел бы в отличное расположение духа. Но сейчас я был отчаянно напуган и пытался прикрыть свой страх напускной сердитостью.