Все еще завернутая в сари, она села за письменный стол. Сегодня она не будет сочинять красивые сказки о несоединимости мужского и женского начал в нашем несовершенном мире. У нее родилась идея иного плана, правда, возможно, не слишком оригинальная по форме. Когда-то французские кинематографисты уже использовали подобный прием, когда создавали знаменитую „розовую серию“. Они сочинили сценарии по мотивам классических произведений, сделав акценты на целомудренно опущенных авторами подробностях. Кстати, о подобном же ходе упоминал и Марк Самойлович, сожалея, что в „тени великого Толстого“ сложно пытаться описать интимную жизнь Анны Карениной.

Настасья решила писать не об Анне Карениной, а о куртизанке Камале, к которой приходит учиться искусству любви Сиддхартха, герой Германа Гессе, автора, соединившего в своих произведениях Запад и Восток.

Анастасия, чувствуя себя плагиаторшей-преобразовательницей, назвала Сиддхартха Дамодаром, а Камалу — Амбапали. И все сиюминутное ушло. Индия властно обвивала уже не только ее тело своим сари — все ее существо было охвачено музыкой Востока.

Сказка вторая.

„Перед самым городом, у обнесенной красивой оградой рощи, Дамодару попалось навстречу шествие. В разукрашенных носилках, которые несли четверо слуг и сопровождали нагруженные корзинами прислужницы, сидела на красных подушках под пестрым паланкином женщина — их госпожа. Под высокой прической Дамодар увидел очень светлое, нежное, умное лицо, ярко-красный, как только что вскрытая смоква, рот, нарисованные дугой брови, темные глаза, блестящие и зоркие, длинную шею, спокойно лежали руки, длинные и узкие, с широкими золотыми обручами на сгибах.

Первого встреченного на дороге человека Дамодар расспросил о том, кто эта женщина, и узнал, что она знаменитая куртизанка Амбапали.

После этого Дамодар вступил в город. Теперь у него была цель.

Когда вечером прекрасная Амбапали на носилках направлялась в рощу, Дамодар стоял уже у входа и на свой поклон получил кивок куртизанки. Вслед за этим он сделал знак одному из слуг, который шел последним в ее свите, и попросил его доложить своей госпоже, что с ней желает познакомиться молодой брахман. Через некоторое время слуга вернулся, предложил дожидавшемуся Дамодару последовать за ним и молча повел его в павильон, где лежала на диване Амбапали, после чего оставил их одних.

Амбапали улыбалась, играя веером из павлиньих перьев.

— Зачем ты пришел ко мне, о странник? — спросила она.

— Чтобы поблагодарить тебя за то, что ты так прекрасна. И если тебе благоугодно будет, то я попросил бы тебя, Амбапали, быть моей подругой и наставницей, ибо я еще совершенный невежда в том искусстве, которое ты знаешь в совершенстве.

При этих словах Амбапали громко расхохоталась.

— Вот уж не случалось со мной, чтобы пришел ко мне брахман с длинными волосами и со старой рваной повязкой вокруг чресел и захотел учиться у меня! Многие юноши приходят ко мне, бывают между ними и сыновья брахманов, но они являются в прекрасной одежде и изящной обуви, с благоухающими волосами и с полными кошельками. Вот какого рода юноши посещают меня, о брахман.

Дамодар же ответил:

— Вот я и получил от тебя первый урок. Но нет труда в том, чтобы обрить бороду, причесаться и умастить волосы. Мне, о прекрасная, следует подумать лишь о немногом — о хорошей одежде и обуви да о деньгах в кошельке. Знай же, более трудные задачи ставил себе Дамодар, а не такие безделицы, и справлялся с ними. Вчера, увидев тебя, я поставил себе целью: стать твоим другом и узнать от тебя радости любви. Ты увидишь, какой я способный ученик, Амбапали. Скажи, — Дамодар такой, как он есть — без платьев, без обуви и денег, — тебя не удовлетворяет?

Со смехом воскликнула Амбапали:

— Нет, почтеннейший, этого мне мало. У тебя должны быть прекрасные платья, прекрасная обувь, много денег в кошельке и подарки для Амбапали. Ты запомнил это?

— Да, я запомнил это! — воскликнул Дамодар. — Как я могу не запомнить того, что сказано такими устами? Твои уста, как свежевскрытая смоква, Амбапали. И мои уста алы и свежи, они подойдут к твоим, увидишь. Но скажи мне, прекрасная Амбапали, неужели ты совсем не боишься брахмана, пришедшего из леса, чтобы научиться любви?

— Почему же я должна бояться брахмана, глупого брахмана из лесу, который пришел от шакалов и еще совсем не знает, что такое женщина?

— О, он силен, этот брахман, и ничего не боится. Он мог бы взять тебя силой, прекрасная девушка. Он мог бы похитить тебя, мог бы заставить тебя страдать!

— Нет, брахман, этого я не боюсь. Разве стал бы какой-нибудь брахман опасаться, что кто-нибудь может прийти и похитить у него его ученость, его благочестие, его глубокомыслие? Прекрасны и алы уста Амбапали, но попробуй поцеловать их против воли Амбапали — ни капли сладости не почувствуешь ты в поцелуе. Любовь можно вымолить, купить, получить как дар, найти на улице, но взять силой нельзя.

Дамодар с улыбкой отвесил ей поклон:

— Ты права, Амбапали, ни одной капли сладости с твоих уст я не хочу лишиться, так же, как и ты должна изведать всю сладость моего поцелуя. Но скажи, прелестная Амбапали, не можешь ли ты дать мне еще один маленький совет?

— Совет? Отчего же? Отчего не дать совета бедному, невежественному брахману, пришедшему из леса от шакалов?

— Посоветуй же, милая Амбапали, — куда мне идти, чтобы как можно скорее найти те три вещи: платье, обувь, деньги?

— Друг, это многие хотели бы знать. Ты должен делать то, чему научился, и требовать в уплату денег, платья и обуви. Иным путем бедному не добыть денег. Что ж ты умеешь?

— Я умею размышлять. Умею ждать. Умею поститься.

— И больше ничего?

— Больше ничего. Впрочем, я еще умею сочинять стихи. Согласна ты дать мне за стихи поцелуй?

— Согласна, если твои стихи понравятся мне. Ну-ка, скажи их!

И Дамодар после краткого раздумья произнес:

Громко захлопала Амбапали в ладоши, так, что золотые браслеты зазвенели.

— Твои стихи прекрасны, смуглый юноша. И, право же, я ничего не потеряю, если заплачу тебе за них поцелуем.

Она взглядом привлекла его к себе, и пальцы ее сомкнулись в красноречивом полукруге — жесте катура, означающем начало любовной игры.

Он же, склонив свое лицо к ее лицу, прижался губами к ее устам, походившим на свежевскрытую смокву.

Долго длился поцелуй Амбапали, и с глубоким изумлением почувствовал Дамодар, как умно она учит его, как ловко управляет им, то отталкивая, то привлекая, и что за этим первым поцелуем имеется еще длинный ряд других, один непохожий на другой, искусных поцелуев, которые ему еще предстоит изведать.

Ему предстояло узнать что есть и шуточная любовная игра, когда влюбленные пытаются поймать губами губы друг друга. Если женщине не удается это совершить, то она делает вид, будто плачет, и предлагает другу повторить попытку. После новой неудачи показная печаль повторяется. Но когда возлюбленный засыпает или просто утрачивает внимание, возлюбленная все же целует его нижнюю губу, придерживая ее зубами. Это означает победу в игре, и женщина от радости заливается смехом, поддразнивает друга, пританцовывает и напевает шуточные песенки. Дамодар еще не представлял, что такая игра возможна лишь тогда, когда у влюбленных настает пора наивысшей любви.