Но союзники стерпели. Экипаж американский вернули, но лучший в мире стратегический бомбардировщик – нет. Никаких объяснений на этот счет советская сторона не потрудилась придумать: не отдадим и точка. Поставки по ленд-лизу продолжались своим чередом, ибо американские дипломаты имели привычку обсуждать возникающие проблемы вне зависимости от вопросов военных поставок.

Руководителем копирования был назначен лучший из советских авиаконструкторов А.Н. Туполев, и новый советский стратегический бомбардировщик впоследствии получил его имя – «Ту-4». В помощь КБ Туполева были брошены еще 64 конструкторских бюро и НИИ, которые должны были копировать двигатели, топливо, материалы, из которых был выполнен «Б-29», а также все его системы навигации, прицеливания, внутренней и внешней связи и многое, многое другое. Координация работ всех КБ, НИИ и заводов была возложена на товарища Берия Лаврентия Павловича, а его главным техническим консультантом был назначен авиаконструктор Яковлев, который лучше всех понимал Сталина и лучше других умел ему угождать.

На восстановленном Воронежском авиазаводе был срочно возведен гигантский цех, в котором, кстати, 22 года спустя была предпринята неудачная попытка скопировать «Конкорд», обозвав его тоже туполевским именем.

«Б-29» был разобран на тысячи мельчайших составляющих, которые были распределены между министерствами, ведомствами, конструкторскими бюро и НИИ с категорическим требованием скопировать деталь, агрегат или прибор и через 10 месяцев приступить к серийному производству.

Наверное, из-за этих-то небольших деталей, узлов и механизмов, разосланных по всему Союзу, бомбардировщик и получил свое печальное название «Кирпичный». А может быть, эта позорная кличка прилипла к нему просто из-за того, что был он значительно хуже оригинала. После «Ту-4» все неудачные самолеты, и особенно те, которые точно копировались с иностранных образцов, стали неофициально именоваться «Кирпичными». Самым знаменитым из них остается, конечно, «Ту-144 Конкордский». Но на этот раз не было под рукой образца, а лишь кое-какие документики. А может быть, сказывается отсутствие железной лапы Лаврентия Павловича, без него, кормильца, весь технический прогресс чахнет!

Трудности пошли с самого начала копирования. Во-первых, не могло быть и речи об использовании метрической системы мер. Ибо если снизить хотя бы на десять миллиграммов вес каждой заклепки, то в результате это могло привести к снижению прочности всей конструкции; если вес хоть немного увеличить, это могло сказаться на весе всего самолета. Туполев понимал, что если копировать самолет, то надо копировать все полностью, включая заклепки, винтики, гаечки, болтики.

Советские торговые представители в Канаде, Англии, США начали небольшими партиями, чтобы не вызвать подозрений, скупать измерительное оборудование. Срочно началось переучивание тысяч инженеров, техников, рабочих на дюймы, футы и фунты.

Для сотен будущих бомбардировщиков началась спешная подготовка тысяч экипажей и десятков тысяч человек наземного инженерного и технического состава.

Сколько галлонов топлива потребуется при нормальном расходе топлива и при отсутствии ветра для полета на 1 000 миль на высоте 30 000 футов? – такие элементарные задачки ставили в тупик не только опытных асов, прошедших войну, но и профессоров Авиационной академии.

Давление в трубопроводе 12 фунтов на квадратный дюйм, – много это или мало?

Может быть, для американских и английских специалистов, привыкших оперировать двумя системами мер, это и не столь трудно, но для советских это была проблема номер один. Из-за этого были допущены тысячи ошибок, каждая из которых каралась беспощадно.

По мере того как новая система измерений приживалась в советской авиационной промышленности и Авиации дальнего действия, появилась и другая, не менее сложная проблема: проблема сохранения тайны, так как каждый, кто проявлял знание английской системы мер, по мнению ГБ, мог быть легко выделен врагом среди тысяч других людей как потенциальный носитель государственных тайн.

– Налей-ка, Маша, полпинты квасу!

– Ты это брось! Ишь, нахватался от блатных!

Виновный, вдруг осознав оплошность, мертвенно бледнел.

– Да ты не подумай чего плохого, я ж обидеть тебя не хотел.

К удивлению Маши-буфетчицы, обидчик ее на следующий день исчезает навеки.

– Ишь, как за чистоту языка взялись. Давно бы так! Вот до курилки все не доберутся, там-то матом эвон как кроют.

Все, кто видел Туполева в тот период, единодушно отмечают его веселость и почти детскую беззаботность. Старика, видать, терзала ревность. Он любил и ненавидел «Б-29», стараясь скрыть это от окружающих. Ему явно претило заниматься механическим копированием, и он скрывал это под маской равнодушия и беззаботности. В тот период Туполев проблем не имел, любой самый сложный вопрос решал походя.

Нашли на левом крыле маленькую дырочку, ни аэродинамики, ни специалисты по прочности – никто понятия не имеет, на хрена такая дырочка. Ни трубка к ней не подходит, ни провод, и на правом крыле такой дырочки нет. Провели экспертизу, оказалось, просверлена дырочка заводским сверлом в одно время с другими отверстиями для заклепок. Как быть? Вероятнее всего просверлена она по ошибке, а потом заделать ее забыли, слишком уж мизерная. Вопрос к Главному конструктору, что же делать.

– У американцев есть?

– Есть.

– Так какого ж хрена спрашиваете? Приказано один к одному!

Так на всех стратегических бомбардировщиках «Ту-4» на левом крыле появилось крошечное отверстие, просверленное самым тонким сверлом.

Через весь самолет от кабины пилотов к «Хвостовому Чарли» ведет гермолаз узкая труба, по которой можно на четвереньках пройти внутри всего самолета. Гермолаз изнутри был выкрашен светло-зеленой краской (над которой тоже долго работало какое-то КБ), но в самом конце на последних метрах он был белым. Может быть, солдатик какой изнутри красил, да у него краска кончилась, а потом самолет ушел на задание с недокрашенным гермолазом. Только вот приказ был скопировать один к одному, и оттого во всех советских бомбардировщиках окраска гермолазов не только точно соответствовала расцветке но и по дюймам была вымерена в соответствии с американским образцом, сколько должно быть светло-зеленой, а сколько белой. Это потом во все инструкции вошло, как нужно красить самолет изнутри.

Тем временем на территории Советского Союза произвели вынужденную посадку еще два «Б-29» Выяснилось, что дырочек на их крыльях нет. Гермолаз одного покрашен светло-зеленой краской от начала до конца, а гермолаз другого весь белый. Опять вопросы к Главному конструктору, как быть?

Для Туполева и тут не было проблем: приказано скопировать тот самолет, который приземлился первым, а про эти никакого приказа не было. Вот и копируйте!

Постепенно проблем становилось все меньше. Все привыкли к стандартному ответу Главного, делать как у американцев на первом самолете. Больше никто вопросов не задавал. В связи с этим родился небольшой анекдот: спрашивалось, какие звезды будем рисовать на серийных самолетах – белые американские или красные советские? Этот-то вопрос и поставил впервые Туполева в тупик. Нарисуешь белые американские звезды, поставят к стенке как врага всенародного. А если красные советские, то это, во-первых, не один к одному, как приказано, а во-вторых, может быть Верховный Главнокомандующий их думает использовать против Америки, Англии или Китая именно с американскими опознавательными знаками. Вопрос о звездах был единственным вопросом за все время копирования, который задал Туполев Берии, не мое, мол, конструкторское дело. Берия, однако, тоже был поставлен в тупик. Задавать вопросы Сталину он не привык. Вознесся он к самой вершине только благодаря тому, что подобно псу, умел наперед угадывать желания Хозяина и все понимать с полуслова, не переспрашивая.

Говорят, что Берия рассказал Сталину о звездах тоже в виде анекдота, и по тому, как Сталин смеялся над шуткой, Берия безошибочно понял, какими звезды должны быть. Последняя проблема была решена, и началось серийное производство.