Изменить стиль страницы

В Западном особом военном округе готовятся командно-штабные учения. Отрабатываются способы действий командиров, штабов, систем связи в начальный период войны. Советским штабам в ходе учений предстоит перемещаться на запад точно так, как они готовятся делать это в начале войны. Начальник штаба 4-й армии Л. М. Сандалов задает недоуменный вопрос: «А те штабы, которые находятся у самой границы? Куда им двигаться?» (Генерал-полковник Л. М. Сандалов. Пережитое. С. 65). Нужно отметить, что при подготовке оборонительной войны никто не держит штабов «у самой границы», а советские штабы были выдвинуты сюда и тут находились постоянно с момента установления общих границ с Германией.

Интересна также реакция начальника штаба приграничной армии: у него приказ «передвигаться» ассоциируется только с понятиями «передвигаться на запад», «передвигаться через границу». Он даже представить себе не может, что в войне штаб можно перемещать куда-то еще.

На совещании вблизи границ кроме командиров Первого стратегического эшелона присутствуют высокие гости из Второго стратегического эшелона во главе с командующим Московским военным округом генералом армии И. В. Тюленевым, который занимает в ряду тысячи генералов третье место. Пользуясь присутствием Тюленева, генерал армии Д. Г. Павлов объясняет командующему 4-й армии генерал-лейтенанту В. И. Чуйкову (будущему Маршалу Советского Союза) назначение Второго стратегического эшелона:

«…Когда из тыла подойдут войска внутренних округов, — Павлов посмотрел на Тюленева, — когда в полосе вашей армии будет достигнута плотность — семь с половиной километров на дивизию, тогда можно будет двигаться вперед и не сомневаться в успехе» (там же).

Присутствие командующего Московским военным округом генерала армии И. В. Тюленева на совещании в приграничном военном округе очень знаменательно. Уже в 1940 году он знал свою роль в начальном периоде войны: со своим штабом появиться в приграничном округе, когда Первый стратегический эшелон перейдет государственную границу. К слову сказать, в феврале 1941 года под напором Жукова, принявшего Генеральный штаб, советский план был изменен, и генерал армии Тюленев со своим штабом должен был тайно перебрасываться не на германскую, а на румынскую границу, ибо основные усилия Красной Армии были сконцентрированы именно там.

Плотность войск «семь с половиной километров на дивизию», которую используют советские генералы, — это стандарт для наступления. В то же время для оборонительных действий дивизии давалась полоса местности в три-четыре раза большая. Тут же на совещании отрабатывается и еще один важный вопрос о том, как маскировать выдвижение советских войск к границам: «выдвижение… новых дивизий можно провести под видом учебных сборов».

13 июня 1941 года — это момент, когда 77 советских дивизий внутренних военных округов «под видом учебных сборов» устремились к западным границам. В этой ситуации Адольф Гитлер не стал дожидаться, когда советские генералы создадут «уставную плотность — семь с половиной километров на дивизию», и нанес удар первым.

После того как Германия начала превентивную войну, Второй стратегический эшелон (как и Первый) использовался для обороны. Но это совсем не означает, что он для этого создавался.

Генерал армии М. И. Казаков говорит о Втором эшелоне: «После начала войны в планы его использования пришлось внести кардинальные изменения» (ВИЖ, 1972, N 12, с. 46).

Генерал-майор В. Земсков выражается более точно: «Эти резервы мы вынуждены были использовать не для наступления в соответствии с планом, а для обороны» (ВИЖ, 1971, N 10, с. 13).

Генерал армии С. П. Иванов: «В случае если бы войскам Первого стратегического эшелона удалось… перенести боевые действия на территорию противника еще до развертывания главных сил, Второй стратегический эшелон должен был нарастить усилия Первого эшелона и развивать ответный удар в соответствии с общим стратегическим замыслом» (Начальный период войны. С. 206). В этой фразе не должен смущать термин «ответный удар». Значение этого термина можно понять, оглянувшись на Зимнюю войну.

Даже сорок лет спустя советская версия гласит, что Финляндия напала, а Красная Армия только нанесла «ответный удар».

О настроениях во Втором стратегическом эшелоне рассказывает генерал-лейтенант С. А. Калинин. Перед началом тайного выдвижения на запад он готовит войска Сибирского военного округа (превращенные затем в 24-ю армию) к боевым действиям.

В ходе учений генерал заслушивает мнение младшего офицера: «Да и укрепления-то, наверное, не потребуются. Ведь мы готовимся не к обороне, а к наступлению, будем бить врага на его же территории» (Размышления о минувшем. С. 124). Генерал Калинин передает слова молодого офицера с некоторой иронией: вот какой наивный. Но он не говорит, откуда у молодого офицера такие настроения. Если офицер не прав, генерал Калинин должен был бы его поправить, а кроме того, указать всем командирам от батальона до корпуса, что младшие офицеры чего-то не понимают, что направленность боевой подготовки односторонняя. Генерал Калинин должен был немедленно опросить командиров в соседних батальонах, полках, дивизиях, и если это «неправильное» мнение повторится, издать громовой приказ по 24-й армии об изменении направленности боевой подготовки. Но генерал Калинин этого не делает, и его войска продолжают готовиться «воевать на территории противника».

Не вина молодых командиров в том, что они к обороне не были готовы, но даже не вина и генерала Калинина. Он только командующий одной армии, но все армии готовились воевать «на территории противника».

Интересно заявление того же генерала в той же книге (с. 182-183). Сдав 24-ю армию генералу К. И. Ракутину, Калинин вернулся в Сибирь и тут «в барачных городках для лесорубов» готовит десять новых дивизий. Слово Калинину: «С чего же начинать? На чем сосредоточить при обучении войск главное внимание — на обороне или наступлении? Положение на фронтах оставалось напряженным. Войска Красной Армии продолжали вести тяжелые оборонительные бои.

Опыт боев показал, что мы далеко не всегда умело строили оборону. Оборонительные позиции зачастую плохо оборудовались в инженерном отношении. Подчас даже на первой позиции не имелось системы траншей. Боевой порядок оборонявшихся чаще всего состоял из одного эшелона и небольшого резерва, что снижало стойкость войск. Во многих случаях люди были плохо подготовлены к противотанковой обороне, существовала известная танкобоязнь…

Вместе с тем думалось: «Не всегда же мы будем обороняться. Отступление — дело вынужденное…

К тому же оборона никогда не считалась и не считается главным видом боевых действий… Значит, нужно готовить войска к наступательным боям… Поделился я с командирами. Пришли к единому мнению: главные усилия при обучении направлять на тщательную отработку вопросов тактики наступательных действий».

Главная задача государства и его армии осенью 1941 года — остановить врага хотя бы у стен Москвы, и всем ясно, что к обороне Красная Армия не готова. Но ее и не готовят. Не готова к обороне — ну и ничего! Все равно будем готовиться к наступлению! Только к наступлению!

Если даже после германского вторжения, когда германская армия угрожает самому существованию коммунистического режима, генерал Калинин продолжает учить войска только наступлению, к чему же он их готовил до германского вторжения?

Второй стратегический эшелон в результате германской превентивной акции пришлось использовать не по прямому назначению, а для обороны. Но у нас достаточно документов для того, чтобы установить первоначальное предназначение Второго стратегического эшелона, и роль, которая отводилась ему в советских планах войны. Тут, как и в Первом эшелоне, каждая армия имела свою неповторимую индивидуальность, свое лицо, свой характер. Большинство армий выдвигались налегке, представляя собой как бы мощный каркас, который после прибытия и тайного развертывания в лесах западных районов страны предстояло дополнить, достроить. Стандартный состав армий Второго стратегического эшелона: два стрелковых корпуса по три стрелковые дивизии в каждом. Это не ударная, а обычная армия сокращенного состава.