— Красивее, чем на Палау?! — удивился Гиена Ларсен, (ему, по взгляду с поверхности, атолл Абариринга показался довольно безликим и типичным), — Ну, тогда точно надо посмотреть!

— Аende! — приказала Уззу, и, когда баркас тихо отошел от пирса, гордо произнесла, — сейчас я расскажу про субмарину «Черепаха», и про то, как я нашла готовый проект, да!

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Секретное оружие американского сепаратизма.

Когда в 1775 году началась война за Независимость США, Дэвид Буншел, школьный учитель из Коннектикута, изобрел первую в мире боевую субмарину под названием «Черепаха». Эта штука действительно напоминала макет панциря двухметровой черепахи, сделанный из досок на манер деревянной бочки. Но, в отличие от живой черепахи, эта маленькая субмарина плавала головой вверх, хвостом вниз, и боком, в смысле — один боковой край панциря был носом (и там стоял гребной винт с педальным приводом), а противоположный край был кормой, и там стоял руль. Поразительно, но эта микро-субмарина на педальном ходу и с простейшим водно-балластным устройством регулирования глубины погружения оказалась весьма надежной. Летом 1776-го «Черепаха» совершила два скрытных рейда в Гудзоне с целью атаковать британскую эскадру. Рейды не принесли результата только из-за неудачной конструкции минного вооружения. Для исходной модели все этим и закончилось, но в конце XX века для субкультуры стимпанк эта «Черепаха» превратилась в одну из культовых ретро-машин (хотя не имела парового движка). Начался поиск оригинальной документации. Наконец, в 2003-м группа энтузиастов построила действующую реплику «Черепахи». ТТХ микро-субмарины подтвердились. Она погружалась, всплывала, и давала 3 узла (5.55 км в час), что для мышечного привода (т. е. для мощности половина лошадиной силы) очень достойно. А цена производства такой подводной игрушки в условиях «гаражной сборки» из современного пластика оказалась сказочно-низкой…

Мало кто тогда отметил еще две особенности «Черепахи»: ее медленный винт обеспечивает бесшумность движения, а размер и форма ближе к какому-то биологическому объекту, чем к классической современной субмарине. Два этих свойства вместе означают невидимость для средств обнаружения субмарин, которыми снабжены современные боевые корабли.

Гиена Ларсен почесал в затылке и напрямик спросил:

— Сначала тест-драйв с водителем-человеком, а потом вместо человека будет бортовой комп и электромотор, и корпус будет набит взрывчаткой. Так?

— Да, так! — юная сомалийка энергично кивнула, — Ни один корабль не выдержит взрыва тонны аммонала вплотную под днищем! А как ты догадался?

— Ну, я увидел микро-субмарину, и сопоставил с тем, что мы с Норной привезли вам свободно-программируемые процессоры-автопилоты, сервоприводы и движки на полкиловатта. А теперь встречный вопрос, Уззу. Как ты додумалась до такой подводно-диверсионной машинки?

— Вот как, — ответила она, — мне было где-то шесть лет, когда дядя Ашур, купил меня на рынке в Галмудуге. Бывшая семья продала меня дешево, думали, я все равно не выживу. А дядя Ашур привез меня домой, и сказал: «будешь учиться». Я училась вместе с Кабиром, это второй сын Ашура, моложе Хубала, но старше меня, и с Ирис, это старшая дочка Ашура, моложе меня. Мы втроем быстро научились интернет-серфингу. А теперь я таким путем нашла «Черепаху».

— Хэх… — Гиена снова почесал в затылке, — …Много info сразу. Галмудуг, это в Сомали?

— Да! — Уззу кивнула, — Про то, как я нашла проект микро-субмарины по интернет-серфингу, я расскажу, когда мы пойдем от плафера к большому коралловому саду. Сейчас мы пришли к плаферу, можно посмотреть все, что вы хотите. Можно даже зачерпнуть оттуда ведром.

Человеку, далекому от прикладной планктонной экохимии, было невозможно понять восторг Норны. 24-летняя директор инноваций Народного флота медленно и мечтательно перетирала в ладонях комок болотно-зеленой субстанции, трепетно прислушивалась к тихому скрипу.

— Слушай, — окликнул, наконец, Гиена Ларсен, — что такого конкретно в этом планктоне?

— Хитин-эритрит, — ответила она.

— Хэх… Хитин-эритрит… Хитин, это у всяких креветок и жуков, а эритрит… Хэх…

— Хитин-эритрит, — пояснила Норна, — это вещество органического панциря динофитоидов.

— Хэх… А я правильно понял, что это те микро-водоросли, комок которых у тебя в руках?

— Верно, Гиена. Теперь угадай: какое сырье перерабатывает термопласт-автомат в том цеху?

— Ну… Я думал, это какой-то гранулированный полиэфир, но если ты спросила, то, видимо это хитин-эритрит из панцирей вот этих микро-динозавров.

— Не динозавров, а динофитоидов. Кстати, ты не сильно ошибся и в своей первой версии. Если смотреть на химическую классификацию, то хитин-эритрит, это полиэфир-полисахарид.

Пилот-инструктор хмыкнул, и посмотрел на другой баркас, который медленно двигался вдоль ограждения плафера, всасывая планктонную массу через шланг, брошенный в воду.

— Ага. Надо думать, что этого сырья у здешнего кооператива чуть больше, чем до хрена.

— Я думаю, — ответила Норна, — тонн десять-пятнадцать в день. А вообще, плаферы в лагунах это только начало. Надо учиться строить их в открытом океане. Не смотри удивленными глазами. Я понимаю, Гиена, ты готов заявить: «это бред, первый же шторм раздраконит такой плафер».

— Хэх! Заметь, Норна, не я это сказал.

— Ты очень громко подумал, — Норна подмигнула, — так вот, я ставлю кубометр янтарного рома против кружки пальмового пива, что через пять лет мы решим эту техническую задачу.

— Кубометр янтарного рома, это серьезно, — сказал Ларсен, — а что считать решением задачи?

— Я тебе скажу, что: плафер радиусом три мили в открытом океане. Ну, как?

— Хэх! Это почти сто квадрат-км площади, ты в курсе?

— Я знаю арифметику, Гиена. Ты принимаешь пари, да или нет?

— Да. И считай, весь авиа-эскадрон Пелелиу в тебя уже влюблен. Столько рома на халяву!

— Не забудь про мою кружку пива, — съехидничала Норна в ответ.

— Может быть, — вмешалась Уззу, — поедем уже смотреть большой подводный сад?

— Хорошая идея, — заметил Гиена Ларсен, а Норна подтвердила согласие коротким кивком.

Дно лагуны Абариринга имеет структуру, напоминающую огромные пчелиные соты. В центре каждой соты глубина достигает 6 метров, а их границы погружены всего на метр-полтора. Тут обитают причудливые существа, крупные и мелкие, оседлые и подвижные, ярких расцветок, с пестрыми узорами, и невероятными формами тела. Не сразу поймешь, где тут животные, а где растения. Если сравнить эти композиции с каким-нибудь фантастическим фильмом о жизни на других планетах, то еще вопрос, которая из двух картин выглядит более удивительной… Гости поныряли вдоволь и, хотя Гиена Ларсен не признал, что здесь подводный мир красивее, чем на Палау, но прекратил настаивать на противоположном утверждении. Потом в небе над атоллом появился биплан — «кукурузник» веселого ярко-лимонного цвета, и Уззу радостно объявила:

— Вот, Кабир возвращается! Поехали на базу, сейчас будет праздник, танцы, выпивка!

— А пожрать? — забеспокоился Ларсен, — Обед пролетел мимо, и актуален вопрос об ужине.

— Пожрать тоже будет, — пообещала юная сомалийка. И не обманула, что характерно.

В свои 20 лет Кабир Хареб был убежден: ничто так не сплачивает молодую команду, как общие трапезы с подвижными играми. И, он не ошибался — по крайней мере, в данном случае. Сейчас солнце достигло горизонта, его свет постепенно слабел, зато свет спиртовых горелок как будто становился все ярче. После первой серии ужина (которая была полновесным обедом), и перед второй серией, очень в тему пошел двухчасовой перерыв на тест-драйв «Черепахи». Никаких сюрпризов не произошло: микро-субмарина с экипажем из одного человека четко прошла всю программу: погружение, маневры на малой глубине, всплытие. Общее мнение по итогам было таково: «штука неуклюжая, зато простая и надежная, так что для своих задач годится».