– Подряд на подъем германского мега-сухогруза «Stettin»? Но это огромные деньги!

– Два процента вашему начальству и полпроцента лично вам, – отреагировал Рон.

– Так мало?! Вы издеваетесь!

– Эй, алло! А раскрытие афёры? И я не спрашиваю, сколько вы на этом наживете!

– Ещё бы вы спрашивали!

– Так я же говорю, что не спрашиваю!

– Послушайте, – вмешался Желев, – это ничего, что я здесь?

– Конечно, вы здесь, – ответил Арбакир, – вы же в теме!

– Что? Я в теме?

– Да. За счёт доли мистера Батчера.

– Нет! – Возразил Рон, – доктору Тсветану, как эксперту, мы платим в равных долях.

– С вас две трети, с нас треть, – сказал турок. – И я договорюсь с генералом Бадрани.

– ОК, по рукам. Когда будете договариваться, не забудьте учесть свои полпроцента в расчете доли нашей фирмы. Я думаю, генералу про эти полпроцента знать незачем.

– Это понятно, – согласился турок.

– И, – добавил меганезиец, – я думаю, надо напомнить генералу, что международная банковская сеть лопнула. Это, как бы, надо учесть в технологии платежей.

– Это тоже понятно.

– Минутку, – снова вмешался Желев, – как это лопнула?

– Просто все деньги куда-то пропали, – пояснил Арбакир. – Так иногда бывает.

…

=======================================

Каторжник Харалд Ходжес, он же – Devil Harry (короче – Ди-Эйч), бывший капитан субмарины «Норфолк» флота США, ныне – условный капитан океанской контрольно-спасательной службы региона Самоа – Фиджи – Кермадек, не отводя глаз от бинокля, затянулся сигаретой, вздохнул и произнес.

– Ну, что за мудаки, долбить их в бессмертную душу ржавым форштевнем!

– Что с ними такое? – Спросил стоявший за штурвалом помкэп Бэмби.

– Выгребываются на волнах, как маленькие. Блядь! Думал, дойдем до Фагаалу без приключений, нормально встретим Рождество, а тут эти, с ёлкой на мачте.

– С какой елкой? – Вмешалась бортинженер Фрутти.

Капитан Ходжес отпустил бинокль (благо, на ремне, а ремень – на шее, никуда не денется), развел руки в стороны и растопырил пальцы.

– Вот с такой! Ёлка. Дерево. Знаешь?

– А-а, – Фрутти кивнула. – Точно! Есть такое! Мы его даже проходили в школе по биологии. Оно растет недалеко от Северного полюса, а ветки такие, чтобы с него скатывался полярный снег. Иначе ветки сломаются на хрен. Типа, эволюция путем естественного отбора, чисто по Дарвину.

– Ди-Эйч, я не врубился, – сказал Бэмби, – как оно оказалось на мачте?

– Посмотри в бинокль, – посоветовал Ходжес.

Помкэп посмотрел в бинокль и длинно присвистнул. На огромных волнах, ещё не успокоившихся после недавнего шторма, гарцевал (иначе не скажешь) небольшой модерновый парусный катамаран, в обиходе называемый «проа-техно». На ярко-лимонном парусе выделялся ядовито-зеленый рисунок елки.

– Шторм они выдержали, – заметил он. – По ходу, врубаются, где у лодки руль.

– На такой эйфории после шторма всякие обормоты и делают оверкиль на обычной высокой волне, – сказал Ходжес. – Давай-ка подойдем поближе и вправим им мозги.

– Да, кэп, сейчас сделаем… – Бэмби привычно и уверенно двинул штурвал…

Ходжесу безумно нравился и этот катер, полученный ОКСС в конце лета, и экипаж, появившийся на базе Фагаалу вместе с катером. Собственно это был не катер, а папуасская «летающая канонерка», только слегка переоборудованная. В отличие от обычного патрульного катера-скринера «Пингвин», эта машина, во-первых, реально летала, а не только скользила в метре над водой (откуда нет никакого обзора), и, во-вторых, держалась в ходовом режиме даже при высокой волне (когда «Пингвин» пришлось бы укладывать в дрейф или, в лучшем случае, ползти узлов десять).

А что касается экипажа (состоявшего из трех человек, включая капитана), то ничего лучше этой парочки Ходжес даже представить себе не мог. Бывшие боевые пилоты-рэпторы, воевавшие в небе над тремя разными морями, в конце лета вернувшиеся с африканской войны за верховья Нила, стали для него «своими» после первого же серьезного дела. У них была та спокойная, холодная уверенность в критических ситуациях, которая принципиально отличается от дурацкой храбрости. Такова самая главная черта хорошего профессионального солдата и хорошего спасателя.

В данный момент ситуация не была критической. Просто досадное недоразумение в неполном часе хода до дома… В смысле – до базы Фагаалу на острове Тутуила, на Самоа… Ходжес снова навел бинокль на скачущий по волнам проа-техно и…

– Сто херов мне в жопу и якорь в глотку! Фрутти! Прицелься рупором на это корыто!

– Готово, кэп, – через три секунды ответила она.

– Так, – произнес он, взял в руку микрофон и завопил. – Эй, Стью, морская обезьяна! Хватит выделываться! Я тебя увидел! Айда за мной на базу глотать шнапс!

– Это твой приятель? – Спросил Бэмби.

– Это мой помкэп с «Норфолка». Разворачиваемся к базе и малый ход, чтобы они не отстали на своем модном корыте. У нас намечается чертовски веселое Рождество!

…

Через полтора часа оба маленьких корабля подошли к причалам КС-базы Фагаалу в заливе Паго-Паго, похожем на контур перевернутого сапога, вырезанного в зелёном холмистом южном берегу Тутуила. Стопа у виртуального обладателя сапога имела примерно две мили в длину. По краям её силуэта легко разместился маленький город Паго-Паго вместе с субурбом и портом. Голенище этого сапога было как бы смято гармошкой, и пункт Фагаалу располагался в передней части одной из складок.

Феерическая сцена встречи капитана Ходжеса с бывшим офицерским составом субмарины «Норфолк» сопровождалась минимумом слов (и то, в основном, грубых ругательств) и максимумом шлепков и тычков по разным частям встречающихся организмов. Присутствующая среди зрителей девушка лет чуть более 20, типичная урбанизированная утафоа примерно на пятой минуте наблюдения хмыкнула и, стремительно сорвавшись с места, ввинтилась между Ходжесом и Фрэн Лаудер.

– Хэй, Фрэн! Если ты тискаешь моего мужчину, то спроси, блин, разрешения. Я не претендую на мелочи типа «привет, как дела…», но элементарный этикет…

– Элеа Флегг! – Воскликнула лейтенант Лаудер и прижала меганезийку к себе.

– Хэй, потише! Ты такая культтуристка, ещё поломаешь мои нежные ребра!… Блин! Парни! Осторожнее, я ведь живая!… Не вздумайте меня подбрасывать! А-а-а!!!

Бывшие офицеры «Норфолка» все-таки подбросили её высоко над головами, потом бережно поставили на ноги, придерживая, чтобы не упала.

– Ну, вы и жлобы! – Возмущенно выдохнула Элеа, ухватившись за плечи Улкерта и Инсвика. – Что за стиль обращения с девушкой? Это в Экваториальной Гвинее так принято, или где?.. Кстати, кто придумал такую фишку с елкой на парусе?

– Так ведь Рождество, мэм, – вежливо напомнил Сэлмон Траск.

– Это старый голландский морской обычай, – добавил Рейсвил. – Когда Рождество встречают в море, то ёлку рисуют на парусе. Совсем без ёлки – непорядок.

– Ага, про это я в курсе, – сказала Элеа. – По легенде, Мари родила Кри под елкой, и праздновать без ёлки для католиков никак невозможно…

– Кого-кого родила? – Переспросил Рейсвил.

– Кри, учителя католиков, – пояснила она. – Мари, его мама, это та девчонка ютайка, которая на католических картинках. Она жила в Юте, а там в декабре мороз и снег. Однажды в начале века там даже проводили Зимнюю Олимпиаду. Так?

– Ютаи это туземцы вашей Юты, которых вы называете «Jew», – пояснила Фрутти.

Капитан-лейтенант Палфри недоуменно покрутил головой.

– В Юте действительно зимой снег, и там была Зимняя Олимпиада, но…

– Дай договорить, а? – перебила Элеа. – Так вот, эта Мари на девятом месяце зачем-то таки пошла по аграрной местности, а тут – упс! Началось. Какие варианты? Только садиться на корточки под ёлкой, где снега поменьше. Ничего, нормально родила…