Поначалу у меня не было никаких левых мыслей. Правда. Однако, когда, на моих глазах, его соски превратились в два упругих комочка, я вспомнил, что он - мужчина, с которым мне очень понравилось в постели, несмотря на то, что в тот момент темный ничего не соображал, пребывая в сонном оцепенении. Глаза Чизера были закрыты, мне даже показалось, что он задремал, и мозги мои улетели в определенном направлении. Ничем другим я не могу объяснить то, что произошло. Я, без колебаний, наклонился и взял один из сосков в рот… чтобы тут же начать плеваться!

Мазь! Я совсем забыл о ней, а между тем мазь была сделана на основе горчицы и перца, чтобы согревать и вытягивать жар, так что о моих ощущениях можете догадаться. Огонь буквально обжег рот, а Чизер скорчился на кровати от смеха. Знаете, я впервые видел, как он смеется, так искренне, по-настоящему. Увидел и замер, позабыв о пекущем языке и губах. Я даже представить себе не мог, что смех может так изменить человека.

- Ой, Дантиро, разве ж можно тянуть в рот всякую гадость? – говорит, а сам смеется.

- Ты - не гадость, и я готов повторить это, чтобы еще раз услышать твой смех.

Как только мои слова сорвались с губ, смех Чизера смолк, а сам он покраснел и отвел взгляд.

- Не надо.

- Что не надо?

- Говорить мне подобные вещи не надо.

- Я не лгу.

- Верю. Но… мне тяжело довериться.

- Понимаю, - я почувствовал, как в груди запекло, словно кто-то нанес эту мазь прямо на мое сердце. – В таком случае, я, пожалуй, пойду спать. Питье на столике у кровати, пей побольше.

- Я помню, спасибо.

А что еще я мог сказать? Убеждать его в том, что я изменился и остепенился? Не думаю, что Чизер так просто мне поверит. Доказать свою лояльность я могу только своими действиями, а не словами, но как же это тяжело, знать что он рядом и не иметь возможности коснуться. На миг у меня даже мелькнула мысль о том, чтобы использовать снотворное, но я тут же отбросил ее прочь. Никогда больше я не совершу ничего подобного. Ни-за-что!

Болел Чизер два дня. Бульон я ему сварил, за что получил благодарность на словах и улыбку. Работу в лечебнице никто не отменял, тем более что зимой количество переломов, растяжений и ушибов увеличивается раз в десять, но перед уходом я кормил Айриса, готовил еду и питье для еще слабого Чизера, а после возвращения домой повторял все то же, плюс мытье посуды. Хорошо, что стирать не пришлось, а то бы я точно рухнул где-нибудь на улице от усталости. Никогда не думал, что домашняя работа – это так тяжело.

Как бы то ни было, но, придя на третий вечер домой и уловив ароматы съестного, я чуть не рухнул прямо в коридоре от облегчения. На кухне меня дожидалось рагу и свежий хлеб, но темного поблизости не наблюдалось. Встревожившись, я быстро осмотрел квартиру и нашел Чизера спящим на кровати прямо поверх одеяла. Трогательное зрелище, особенно, если принять во внимание подложенные под щеку ладони и чуть приоткрытые губы, показавшиеся в тот момент мне такими манящими. Мне даже пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы не попытаться поцеловать его, настолько милым и беззащитным выглядел темный в тот момент.

Присев на край кровати, я легко дотронулся до его плеча. Ресницы дрогнули, позволяя мне заглянуть в его глаза, еще немного мутные ото сна, а затем он улыбнулся мне.

- Ты ужинал? - выдавил я из себя, сглотнув, а он покачал головой и зевнул.

- Тогда пойдем, покушаем, и снова будешь спать.

Согласно кивнув, Чизер потянулся всем телом, еще раз зевая, и посмотрел на кроватку нашего сына, где сладко спал малыш. Чтобы избежать искушения и не начать целовать его прямо сейчас, я встал и направился к двери, пока меня не остановили его слова:

- Айрис сегодня сказал первое слово - папа.

Я замер, схватившись за ручку двери, и обернулся, отыскивая глазами нашего спящего сына.

- Папа?

- Да. Причем так чисто и внятно, что просто удивительно для восьмимесячного малыша, только угукающего раньше. Я уже начал бояться, что он не скоро заговорит.

Говоря все это, Чизер поднялся, поправляя помявшийся халат, в котором он и прикорнул на кровати. Мне же вдруг стало стыдно за то, что я так мало уделял внимания собственному ребенку. Поиграюсь с ним часок после работы и спать. Или покормлю, под пристальным вниманием Чизера, и отдаю обратно родителю. А между тем, ребенку нужно было уделять больше внимания, с ним надо было разговаривать и читать ему сказки, как мама читала мне. Ох, отвратительный из меня отец получился.

- Чего встал? – тронул меня за руку темный. – Ужинать идем или нет?

- Да, да, конечно.

Я ел и не чувствовал вкуса, пока не понял, что ложка скребет по пустой тарелке. Оторвавшись от нее, я наткнулся взглядом на внимательно разглядывающего меня темного.

- Что? – спросил я немного грубо, чувствуя себя неловко, под его пристальным взглядом.

- Ты как себя чувствуешь?

Мне показалось, или в его голосе звучала неподдельная тревога? Краска стыда залила мои щеки, а когда мне неловко, то защитной реакцией становится грубость.

- Какое тебе дело?

- Почти никакого, только ты четыре раза солил рагу.

Вот теперь я ощутил жгуче-соленый привкус во рту, а Чизер уже заботливо пододвигает мне чашку чая. Вот теперь мне действительно стало плохо. Мог бы заплакать – разревелся бы, честное слово.

Когда Чизер вдруг оказался рядом и прижал мою голову к своей груди, поглаживая по волосам, я понял, что все-таки плачу. Я слабак и тряпка, а он…

- Дантиро, ты переутомился. Пойдем, я уложу тебя. Поспишь, и все будет хорошо.

- Называй меня Дан. А ты посидишь со мной?

- Конечно, посижу, пока ты не заснешь. Пойдем, Дан.

И я пошел тихо и безропотно, позволяя ему раздеть меня, уложить в кровать и подоткнуть одеяло. А потом он сел рядом со мной и дотронулся до волос, что-то тихо напевая, словно маленькому. Слезы снова побежали по моим щекам, а потом я заснул, вслушиваясь в его голос.

Глава 8

 Чизер Фад-Шарг. Темный маг-целитель.

Сижу на кровати рядом с заснувшим светлым и пытаюсь разобраться в том, что я к нему чувствую. Ненависть, а затем и неприязнь постепенно ушли, уступив свое место… чему? Еще не любовь, но… дружба? Да, наверное. По крайней мере, после того, как он ухаживал за мной больным, да еще и мастера-целителя Ландо привел, вместе с которым они немного подлечили меня, вернее восстановили минимальный баланс магии в организме, я признал в нем близкое существо, на которое можно положиться. Что это, как ни дружба? А после его слез, да еще и заметив темные круги под глазами, я вообще расклеился. Теперь Дантиро перестал быть чужим. Он даже попросил называть его - Дан, что не позволялось никому из наших бывших сокурсников и преподавателей. Я слышал это сокращение только от его родных, так, может, и я теперь для него стал кем-то родным? Надеюсь на это.

Посидев еще немного со светлым, я отправился к себе, но еще долго ворочался с боку на бок. Вспоминая все события сегодняшнего дня. Самая большая радость – мой сын заговорил. Он назвал меня папой, когда я брал его на руки. А еще наш малыш уже вполне прилично ходит и даже бегает, так что временами мне бывает сложно уследить за ним. Когда я что-нибудь читаю ему или рассказываю, он так внимательно смотрит на меня и слушает, что у меня иногда даже мурашки по спине бегут, слишком уж недетский взгляд у его синих глаз.

И еще одно меня беспокоит, но об этом я пока никому не говорил, его волосы перестали расти, как бывает у всех Фад-Шарг, когда мальчики начинают познавать свою магическую сущность. Но у темных магов - это возраст десять – двенадцать лет, а никак не восемь месяцев. Умом я понимаю, что это признак очень сильного мага, но сердце тревожно бьется в груди, когда я думаю, что ждет моего сына в будущем.

Вот такие мысли одолевали меня, пока сон, наконец, не сморил вашего покорного слугу.