Незаметно для себя, я задремал у того окна и был разбужен тихим голосом.

- Вот так, мой хороший. Вкусно? Ах, ты мой маленький синеглазый красавчик. Вот вырастешь, и все девчонки будут бегать за тобой.

Приоткрыв глаза, я чуть повернул голову и увидел все еще бледного Дантиро, держащего на руках Айриса и кормящего его из бутылочки. Милая картина. Они так гармонично смотрелись вместе, этот платиновый блондин и златокудрый малыш на его руках, вот только в сердце моем шевельнулась ревность и страх потерять сына. Во мне сразу же возникло желание забрать ребенка и бежать с ним так далеко, чтобы никто и никогда не смог нас найти. Мне даже пришлось зажмуриться и отвернуться, чтобы подавить порыв, сделать это немедленно.

Конечно, именно я выносил ребенка, зачатого без моего согласия, но имею ли я право лишать их общества друг друга теперь? Не знаю. И от этого мне тяжело на душе.

Вскоре Дантиро закончил кормить Айриса, и я услышал, как ребенок сыто срыгнул.

- Вот и славно, а теперь спать, мой хороший. Смотри, твой папа спит, и ты закрывай свои прекрасные глазки.

От этого тихого голоса у меня вдруг защипало в носу, и в глазах появилась забытая резь от непролитых слез. Я сидел, слушая, как светлый нежно разговаривал с нашим сыном, и едва сдерживал слезы, молясь только об одном, чтобы он ушел куда-нибудь и не увидел моих слез. Я уже совсем забыл, какой бывает нежность. Сам я, конечно, играл с малышом, ворковал над ним, целовал и радовался каждому мгновению нашего общения, но как же мне сейчас было обидно от того, что ко мне самому никто не испытывал таких чувств. После смерти родных, я ни разу не слышал, ни от кого, ласковых слов. Похвалы от преподавателей в академии – не в счет, ведь это совсем другое, а мне так хотелось родного тепла и участия.

Пока я пытался взять себя в руки, на кровати все стихло. Оглянувшись, я увидел сладко спящего на спине Дантиро, положившего дремлющего малыша себе на грудь. Это стало последней каплей. Я почувствовал себя лишним в этой идеалистической картине, и слезы потекли из моих глаз. Пришлось вставать и тихо выходить из комнаты, чтобы умыться, не разбудив спящих. Только успокоившись и взяв себя в руки, я смог вернуться в нашу комнату, прихватив с собой легкий обед для светлого.

Разбуженный ароматом бульона, он почти сразу же проснулся. Лицо Дантиро было еще бледным, но зеленый оттенок уже отступил, как и тошнота, так что бульон с сухариками был воспринят благосклонно и выпит до дна.

- Спасибо, - тихо произнес Дантиро и снова завалился спать, пока я держал на руках сладко посапывающего Айриса. Я кивнул в ответ и, уложив ребенка, отправился вниз, чтобы отдать посуду и сделать распоряжения насчет ужина.

Внизу меня ждал не самый приятный сюрприз в виде матери и дяди моего светлого. Моего! Надо же.

- Дантиро спит наверху, пройдете к нему?

- Нет, мы хотели бы поговорить с тобой, - дядя строго глянул на меня в упор.

- Со мной? О чем? Я вашего племянника на себе насильно не женил, если Вы об этом. Он сам все это затеял.

- Нет, нет, - женщина оглянулась вокруг и указала на один из свободных столиков в углу. – Может, присядем туда? Пожалуйста.

Отказываться причины у меня не было, тем более что меня просили, а не требовали, так что через пару минут мы уже сидели за столиком, и молоденькая служанка подавала нам горячий чай.

- Это я настояла на том, чтобы мы встретились с вами, Чизер. Правильно?

Я кивнул в ответ.

- Чизер Фад-Шарг, если быть точным.

- Час от часу не легче, - тихо произнес мужчина, а женщина тихо ахнула, в испуге закрыв рот ладонью.

- Вы знаете, как наш род, мягко говоря, не любит ваш? – мужчина отвел взгляд, но поджатые губы говорили о том, что разговор этот ему стал крайне неприятен.

- Знаю. Дантиро мне рассказал пару дней назад.

- В таком случае, Вы поймете нас, - мужчина прочистил горло и продолжил. - Мы хотели бы предложить Вам денег за ребенка. Подождите отказываться. Так, вы сможете обеспечить свою жизнь. Отец отойдет со временем, простив Дантиро и признав своего правнука, все-таки в мальчике есть и наша кровь. Разумеется, про то, что его второй половиной является Фад-Шарг, мы ему никогда не расскажем.

- Согласитесь, юноша, но наша семья может дать ребенку больше, чем двое молодых людей, у которых нет ни работы, ни более менее приличных средств к существованию.

Я по очереди переводил взгляд с мужчины на женщину, пока они говорили, и во мне поднималась злость. Как они могли даже предположить, что я продам им своего сына? Эти светлые, кроме своих денег, ничего не видят и еще смеют обвинять нас, темных, в чёрствости и равнодушии. Подавив зарождающееся желание послать их всех куда подальше, я обратился к женщине.

- А если я сейчас предложу Вам продать мне вашего сына, пообещав, что он будет жить сытно, и не будет знать ни в чем отказа, но при этом для Вас он навсегда будет потерян, Вы согласитесь? Подумайте хорошенько, триста тысяч золотом. Нет, пятьсот. Это хорошие деньги.

Конечно, мне неоткуда было взять такие огромные деньжищи, но ведь дело было не в деньгах, а в том, что эти двое не понимали, о чем они просят. Продать сына – это… нет, подобное даже в голове не укладывается.

- Конечно, нет, - женщина даже задохнулась от моего предложения, - он же мой сын.

- А Айрис мой сын. Так почему вы думаете, что я решу продать единственное родное для меня существо в этом мире?

- Простите, - женщина всхлипнула и закрыла лицо платком, чтобы скрыть свои слезы, - я знала, что вы откажете, но не могла не попытаться. Вы же ма… простите, отец, Вы должны понять мои чувства.

- И я их понимаю, только поэтому все еще сижу тут. Я не буду препятствовать вашему общению с сыном или внуком, если таковое желание у Вас возникнет. Мы едем в Саарон. Город на ничейной земле подходит нам обоим, к тому же при академии есть прекрасная лечебница, где Дантиро сможет найти работу, а, может, и я, со временем.

- Дантиро очень талантлив, - вступил в разговор мужчина, все еще не глядя на меня, - он мог бы сделать блестящую карьеру, если бы…

- Если бы не я? Знаю. И думаю, что, когда наш сын станет достаточно самостоятельным, Дантиро вернется к вам и еще сможет сделать блестящую карьеру, что вы ему напророчили. Что такое для мага шестнадцать лет? Всего ничего.

- Значит, Вы твердо намерены испортить нашему мальчику жизнь?

А вот это уже хамство.

- Конечно, о том, что Ваш МАЛЬЧИК сам выбрал свой путь в жизни, Вы даже мысли не допускаете. По-вашему, это я затащил его в постель и изнасиловал, чтобы забеременеть? Так?! Знаете что, вам очень крупно повезло, что сейчас я обычный человек, иначе, клянусь, вы бы жестоко поплатились за нанесенное мне оскорбление.

- Так в чем же дело? – мужчина поднялся из-за стола и гордо вскинул голову. – Секунданты найдутся, как и лишний меч. Мы можем немедленно выяснить все наши разногласия во дворе за трактиром.

- Согласен, - встаю, понимая, что, не сумев выкупить у меня моего сына и их драгоценного Дантиро, этот светлый решил просто избавиться от меня другим путем. Это светлые земли, кто обеспокоится разбирательством о честности дуэли между светлым магом и темным? Никто. Но отступить я уже не могу. У меня тоже есть гордость, и имя Фад-Шарг никогда не будет идти синонимом к слову трус! Утешает только одно, если я погибну, Дантиро сможет защитить нашего сына. Он обещал.

Место для дуэли оградили достаточно быстро. Зевак собралось много, так что в секундантах недостатка не было. Меч мне тоже нашли, но то, что он оказался немного длиннее меча моего соперника, было скорее недостатком, чем достоинством, потому что мой меч был тяжелее. В моем состоянии я и так не смогу оказать достаточный отпор такому сопернику, как светлый, с его-то опытом войны, а уж тяжелый меч делает наш поединок вообще бессмысленным. Больше десяти – пятнадцати минут я вряд ли продержусь, но отступить… не дождетесь! По крайней мере - умру как мужчина!