— Вы встречались с отцом?

— Нет, непосредственно не встречался, но через подчиненных до меня доходили кое-какие слухи.

Хидэюки не очень-то много рассказывал о «Петле». А Каору всегда интересовало, насколько значима была роль отца в проекте.

Эллиот прервал размышления Каору:

— Ну, а что было с «Петлей» дальше, ты, я полагаю, знаешь.

— Она заболела раком, — быстро произнес Каору.

— Ну, не окончательно. Однако процесс был налицо. Это стало неожиданностью.

Эллиот со значением заглянул в глаза Каору. Тот вопросительно посмотрел на него:

— Что-то пошло не по плану?

— Не удивлен? Небось уже успел посмотреть.

Эллиот вжал голову в плечи, из полуоткрытого рта потекла слюна. Она тонкой струйкой начала отделяться от губы. Заметив это, Эллиот утерся рукавом.

— Мы полагали, что при тех же физических условиях, что и на Земле, жизнь станет практически такой же, как в реальном мире. Но что эти два мира совпадут настолько, мы не предполагали. Раньше мы придерживались мнения, что в процессе эволюции возможны всевозможные отклонения. А если это так, то «Петля» не должна была абсолютно повторить этот мир.

Каору это тоже удивляло. Даже если в «Петле» были созданы те же физические условия, что и на Земле, все равно совпадение процесса эволюции до мелочей в виртуальном и земном мирах казалось невероятным.

— И к каким выводам вы тогда пришли?

— В «Петле» мы так и не смогли увидеть самозарождение жизни. Тогда мы пошли на первое вмешательство. Мы разбросали по «Петле» РНК, считающуюся первой формой жизни. Не то чтобы мы сеяли ее в океан. Кстати, ничего метафорического в слове «сеять» нет. РНК и есть, собственно говоря, семечко. Семечко, из которого впоследствии должно вырасти вполне определенное дерево.

Каору припомнил разговор на ту же тему. Да, когда-то так же говорил Рёдзи. Рядом с ними в тесной палате дремала Рэйко, а они увлеклись спором об эволюции. По сути, Рёдзи тогда говорил о том же, о чем сейчас толкует Эллиот.

— Так что же вы хотите сказать?

Каору сдержанно понуждал Эллиота говорить. Если разговор прервется, то не исключено, что у Эллиота снова потечет слюна. А Каору не хотелось на это смотреть.

— «Петля» до мелочей совпадает с реальностью. В «Петле» жизнь не возникла естественным образом. Поэтому ее пришлось туда «сеять». Ты хоть понимаешь, что это значит?

Каору припомнил слова, которые произнес Эллиот в начале разговора.

Ты веришь в Бога?

Это могло означать только одно.

— Вы хотите сказать, что реальность — это еще один виртуальный мир?

— Именно! И в реальности, на Земле, жизнь не возникла естественным путем. Почему мы здесь? Потому что были посеяны семена жизни. Кто их посеял? Тот, кого называют Богом. Бог сотворил человека по образу и подобию своему. В Библии так и сказано.

Ничего удивительного для Каору в словах Элиота не было. О том, что мир, возможно, виртуален, он задумывался много раз за время своего путешествия. Только он не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это. Простыми аналогиями не совершить революции в реальности. Проверить невозможно, остается только жить с дилеммой — верить или не верить.

— Впрочем, в реальности это ничего не меняет, — откинувшись на спинку кресла, сказал Эллиот, обескураженный спокойствием Каору. — Даже если наш мир сотворен Богом, это, разумеется, не значит, что он создал нас так же, как мы «Петлю», правда...

Он не договорил, Каору перебил его.

— Тогда и миром Бога управляет расчет? — сказал он, улыбнувшись.

На мгновение глаза Эллиота сузились, в них блеснул холодный огонек.

— Ты издеваешься надо мной?!

Однако напряжение быстро спало. Лицо Эллиота смягчилось.

Каору посмотрел на часы на стене. Эллиот говорил уже три часа. Каору уже порядком утомился и хотел есть, а конца разговору видно не было.

Заметив состояние Каору, Эллиот предложил прервать беседу.

— Ты, наверное, устал. Надо бы тебе отдохнуть, посмотрел бы, что ли, старое кино. А я позабочусь о еде.

В его лице не было ни злобы, ни возбуждения. Можно сказать, оно вообще ничего не выражало. Эллиот взял пульт дистанционного управления. Одну из стен закрыл спустившийся сверху экран. Эллиот нажал клавишу «Пуск».

Самостоятельно поднявшись, Эллиот вернулся в инвалидное кресло и, вращая колеса, выехал из комнаты. Каору провожал его глазами. Ровно через секунду после того, как за Эллиотом закрылась дверь, он услышал звук поворачиваемого ключа. Неприятный и сам по себе, этот звук четко давал понять, в каком положении находится здесь Каору. Хорошо бы узнать, почему с ним так поступают.

На экране появилось изображение. Это оказался старый научно-фантастический фильм, который Каору смотрел вместе с родителями, когда ему было десять лет. Он хорошо помнил песню, которая там звучала. Поскольку ему очень нравилась эта картина, мать купила ему запись с саундтреком, которую он готов был слушать до бесконечности.

Внезапно появившийся огромный негр в белом халате поставил перед Каору сандвичи и чай с молоком.

Каору отправлял в рот сандвичи, прикрыв глаза; он не смотрел на экран, просто слушал музыку. От нее шло что-то родное. Одной только музыки было достаточно, чтобы изображение появлялось перед внутренним взором. Отцовская болезнь еще не проявилась, в семье царит мир. Музыка разбудила в Каору воспоминания тех дней.

Он не сразу заметил, что плачет. Когда слезы, потекшие по щекам, достигли губ, он задумался, случайна ли его реакция.

Фильм, который шел сейчас на экране, был для Каору особенным. Случайно ли выбрал его Эллиот? Или, зная, что для Каору этот фильм связан с глубокими переживаниями, специально поставил его?

В последнем случае все гораздо серьезней, чем лишение его свободы.

Возможно, что вплоть до сегодняшнего дня Эллиот наблюдал за мной.

Уж если на то пошло, Каору с самого детства часто ощущал, что за ним наблюдают со спины. Возможно, все это игра воображения, но чувство, до этого долго не беспокоившее его, возникло снова, впервые обретя реальное основание, полностью отбив у Каору аппетит.

Когда вернулся Эллиот, Каору наконец доел принесенный завтрак.