Известие протографа Новгородской IV — Софийской I летописей о наличии второго военачальника, скорее всего, достоверно. Но есть ли основания полагать, что Кавгадый и Астрабыл предводительствовали крупным войском, исходя из самого рассказа о Бортеневской битве? В нем говорится, что после бегства Юрия Кавгадый “повеле дружине своей стяги поврещи, а сам не любоуя поиде въ станы“44. Отдать приказ сложить стяги можно было только в случае, если у татар не был нарушен строй. Между тем русские силы, сражавшиеся на стороне Юрия, в это время находились в состоянии беспорядочного бегства. Такой контраст45 заставляет полагать, что татарский отряд непосредственного участия в битве не принимал46, рассчитывая, что Юрий справится своими силами (после чего можно будет заняться грабежом). Все это говорит об относительно небольшом воинском контингенте. В пользу того же свидетельствует и терминология, употребляемая при упоминании отряда Кавгадыя. Крупные татарские силы, приходившие на Русь, именовались “ратями” — “рать” Туратемира и Алыня 1282 г., “Дюденева рать”, “рать” Неврюя 1296 г., “великая рать”, посланная на Тверь зимой 1327–1328 гг. Про отряд Кавгадыя этого не сказано, а сам он определен как “посол”. Имеющиеся сведения о численности отрядов, сопровождавших ордынских послов, дают цифры в 30, около 1000, 700, 600, 50 человек 2. Поскольку Кавгадый именуется “сильным” послом, можно полагать, что в его отряде было более тысячи воинов47.

После возвращения Юрия из Орды в 1319 г. два года прошли для великого князя относительно спокойно. В 1320 г. умер его брат Борис, находившийся тогда на княжении в Нижнем Новгороде. Очевидно, в связи с этим фактом стоит отъезд в этом году в Орду Ивана Даниловича — необходимо было закрепить Нижегородское княжество за московской династией.

В следующем, 1321 г. вышли из повиновения тверские князья-сыновья Михаила. Юрий двинулся на Тверское княжество походом, и Михайловичи согласились уплатить великому князю “серебро выходное” (т. е. дань, предназначенную в Орду) в размере 2000 рублей, а старший из них, тверской князь Дмитрий Михайлович, обязался не оспаривать у Юрия великое княжение. Поскольку еще в предыдущем году Юрий поддерживал с Тверью мирные отношения (его дочь вышла тогда замуж за третьего из сыновей Михаила — Константина), а весной 1321 г. татары взимали какие-то долги со второго по значению города Тверского княжества-Кашина, надо полагать, что тверские платежи за предыдущие годы были собраны, и эти 2000 рублей являлись данью за один год, которую тверские князья отказывались отдать Юрию48.

Но вместо того, чтобы отправиться навстречу ханскому послу и передать ему собранную дань, Юрий зимой 1321–1322 гг. уехал в Новгород. В историографии нет однозначного мнения о мотивах поступка великого князя. А.Е. Пресняков полагал, что Юрий стремился соблюсти свое право непосредственно выплачивать “выход” Орде. Это мнение разделил А.Н. Насонов. Л.В. Черепнин, напротив, предположил, что Юрий “сделал попытку освободиться от тягостной опеки Орды”. По мнению Э. Клюга, Юрий скрылся в Новгороде от посла, которым был Ахмыл, дружественно настроенный к Твери. Последнее наименее вероятно, так как Ахмыл был послан на Русь позже; имени посла, навстречу которому не поехал Юрий, источники не называют (к тому же кем бы ни был посол, идущий к великому князю за “выходом”, угрозы для последнего он не представлял). Что касается самостоятельного сбора дани, то Юрия никто не намеревался лишать этого права: посол должен был только взять уже собранный “выход” и отвезти в Орду. Повидимому, великий князь осознанно пошел на неподчинение Орде, стремясь использовать полученное “серебро” по своему усмотрению.

Поступком Юрия воспользовался Дмитрий Михайлович Тверской. Уже в марте 1322 г. он поехал в Орду. Узбек сначала отправил “по Юриа князя” посла Ахмыла; с ним был вынужден пойти по-прежнему находившийся в Орде брат Юрия Иван. Ахмыл “много створи пакости… много пос-Бче христьянъ, а иных поведе въ Орду”. Юрий отправился из Новгорода в Северо-Восточную Русь, но по дороге на него напал брат Дмитрия Александр Михайлович: обоз великого князя достался нападавшим, а сам Юрий бежал в Псков, откуда вернулся в Новгород. Целью возвращения Юрия в Северо-Восточную Русь явно была встреча с Ахмылом: очевидно, что он не ожидал столь быстрой негативной реакции и, задерживая у себя “выход”, не предполагал полностью разрывать вассальные отношения с ханом. Тверские же князья стремились воспрепятствовать встрече Юрия с послом, в результате которой он мог оправдаться, отдав “выход” (или заверив посла в скорой его передаче). Ахмыл вернулся в Орду, не встретившись с Юрием, и тогда, осенью 1322 г., Узбек отдал великое княжение Дмитрию Михайловичу. Зимой Дмитрий пришел на Русь с послом Севенчбугой и занял владимирский стол.

В 1322–1324 гг. Юрий Данилович пребывал в Новгороде. 12 августа 1323 г. он заключил со Швецией Ореховецкий договор, определивший шведско-новгородскую границу. Примечательно, что в этом договоре Юрий именуется “великим князем“49. О передаче великого княжения Дмитрию было, несомненно, уже давно известно. Следовательно, московский князь пошел на то, на что не решился Михаил Ярославич в 1317–1318 гг.: вопреки воле хана, он продолжал считать себя великим князем и выступал в этом качестве в международных переговорах. Юрий явно не намеревался расставаться с новгородским столом и тем самым самовольно сохранял за собой часть великокняжеских прерогатив.

В 1324 г. Юрий с новгородцами совершил поход на Устюг. Город был взят, и устюжские князья вынуждены были заключить мир. Мнение, что Юрий действовал в ордынских интересах, основано на словах Никоновской летописи: “и докончаша мир по старине и выходъ давати по старине во Орду”. Согласно ранним летописным источникам, стороны “докончаша мвдъ по старой пошлине”; об ордынском выходе ничего не говорится. Термин пошлина в новгородских памятниках употреблялся для обозначения договорных обязательств, в которых одной из сторон выступал Новгород. Следовательно, речь шла о защите интересов Новгорода, а не Орды. Вызван поход был тем, что в предыдущем году устюжане схватили и ограбили новгородцев, ходивших на Югру.

С Двины Юрий, не возвращаясь в Новгород, по Каме отправился в Орду. Туда же в 1325 г. прибыли Дмитрий и Александр Михайловичи. В том же году “приде изъ Орды князь Олександръ Михаиловичь, а татарове с ним должници, и много бысть тягости на Низовьскои земли” (т. е. в СевероВосточной Руси). Александр, таким образом, выполнял поручение хана, как бы замещая брата, задержанного вместе с Юрием при ханском дворе.

Несмотря на то, что вина Юрия перед ханом была очевидной (налицо были невыплата дани и неподчинение ханскому решению о передаче великого княжения Дмитрию), Узбек медлил; возможно, его удерживало то обстоятельство, что Юрий был прежде его зятем. Тогда Дмитрий Михайлович “безъ цесарева слова” убил Юрия. Это случилось

21 ноября 1325 г. (накануне седьмой годовщины гибели Михаила Тверского). Узбек не простил Дмитрию самосуда, и 15 сентября 1326 г. (повидимому, после долгих колебаний) казнил великого князя.

Распространенный взгляд на Юрия Даниловича как пособника Орды критики явно не выдерживает: он является следствием оценки деятельности этого князя сквозь призму одного эпизода — гибели в Орде Михаила Тверского. Рассмотрение же всей политики Юрия в отношении Орды открывает совсем иную картину.

В 1304–1305 гг. Юрий, как и Михаил Тверской, старался добиться милости хана и получить великое княжение, но потерпев поражение в соперничестве с Михаилом, повел себя отнюдь не как верный слуга Орды. В то время как в период великого княжения Михаила Ярославича Тверского последний не совершил ни одного действия, имевшего прямую или косвенную антиордынскую направленность, Юрий Данилович косвенно постоянно нарушал ханскую волю, ведя борьбу с Михаилом путем оспаривания части его великокняжеских прав: княжения в Новгороде Великом (до 1308 и 1314–1315 гг.) выморочного Нижегородского княжества (1310–1311). Конфронтация с Михаилом повлекла за собой враждебность ханов: в данный период против московских князей были организованы две ордынских военных акции