– Если думать обо всем этом, можно сойти с ума, – сказал он уже вслух.

– Может и так, – отозвался Тимбер. – Только я все для себя решил. Мне нет места в мире, я буду здесь. Божий храм меня не оттолкнет.

– Что ж, ты сам себе хозяин...

– А! Вот вы где! – раздался голос Орни, довольно радостный: ее поиски увенчались-таки успехом. – Вас все ждут, сэр Фредерик. Как же без вас начинать торжественную трапезу?

– Ну да. Я давно слышу запах жареных медведей, – усмехнулся Король. – А ты? – Он посмотрел на Тимбера. – Монахам ведь можно праздновать? Зови остальных в нашу пещеру. Судя по всему, там королевские кушанья...

Через некоторое время они впятером (Тимбер позвал остальных служителей храма) вернулись в общие залы. Там горело сразу несколько костров. Женщины весело раскладывали по блюдам огромные куски медвежьего мяса, разливали по кружкам что-то темное из кожаных бурдюков.

– Они называют это «веселун», – радостно сообщила Орни.

– Судя по всему, ты уже попробовала, – заметил Фредерик.

– Конечно! – засмеялась девушка. – Мы все так долго были в страхе, так боялись погибнуть, что теперь нам это просто необходимо! На душе легко и весело. Пейте и вы! – Она выхватила из рук проходившей мимо женщины пару кружек, доверху наполненных «веселуном», и протянула их Фредерику и Тимберу. – Пейте же!

Тимбер помотал головой: ему, как послушнику, нельзя было таких напитков. Король же, чуть помедлив, выпил залпом, слегка поморщился: кислый «веселун» сильно защипал язык.

– Странно все-таки, – заметил Фредерик, указывая на смеющихся людей, – они только-только оплакали погибших соплеменников и вот уже в пляс готовы идти.

– Таков этот народ, – отвечал старый монах. – Смерть и рождение для них так же обыденны, как обед или сон. Слишком сурова их жизнь, чтоб долго чем-нибудь огорчаться. Мертвым – мертвое, живым – живое... Идите и вы веселиться. Это во многом ваша победа.

– Живым – живое, – повторил Фредерик; эти слова он понял по-своему.

Тут к ним опять подбежала румяная от «веселуна» Орни. Она принесла тарелки, полные кусков горячего, аппетитно румяного мяса.

– Жаль, хлеба почти нет. Зато соли – хоть отбавляй, – сообщила она, вручив каждому по миске и по тонкому ломтику грубого темного хлеба.

– Ты тут прямо как дома, – усмехнулся Фредерик.

– Когда нет своего дома, то весь мир – это дом, – в тон ему ответила Орни. – Пойдемте танцевать.

– Ты меня приглашаешь? – не сразу понял Король.

– Ну его светлость Линар отказался: нога у него болит, – пожала плечами девушка. – А с увальнями рыцарями, типа Скивана и Корина, опасно плясать – еще ноги отдавят...

– Так и я не мелочь какая-нибудь, – в тон ей говорил Фредерик.

Но Орни уже бесцеремонно тащила его за руку в круг, что организовали танцующие и те, кто били в бубны и дули во что-то, похожее на пастушьи сопелки. Молодой человек, надо сказать, не сильно сопротивлялся. Право, так хотелось расслабиться, отвлечься от мрачных и тяжелых мыслей.

– Что ж, танцы, так танцы. – Он тряхнул головой и топнул ногой, широким жестом выводя перед собой Орни, а улыбнулся белозубо, ослепительно – таким он когда-то нравился Коре.

Юная знахарка удивила его изящными и легкими движениями. Казалось, танцевать она училась у лучших наставников. Ее тонкая фигурка была почти невесома для Фредерика, а стройные ноги безошибочно угадывали его движения, чтобы их повторить и не сбиться с ритма.

А Линар, насупившись, крутил в руках обломки белого королевского меча, которые он считал своим долгом хранить, и следил за танцами, не спуская глаз с Орниллы. Он почти ревновал. Девушка же, кокетливо изгибаясь, бросала на него молниеносные взгляды, от которых у доктора кровь приливала к ушам. Нет, он именно из-за ноги не пошел с ней танцевать и теперь очень жалел. Эта тонкая девочка понравилась ему с первого взгляда: огромные карие глаза, тонкая нежная детская шея, копна непослушных коротких золотистых волос, совсем юное лицо. Странно, но Линар признавался себе, что ни одна красавица при дворе не тревожила так его мыслей, как Орни. Он невольно подсчитал, какая между ними разница в возрасте – двенадцать лет. «Не так уж и много», – подумалось ему.

Танец кончился, и сам Король подвел Орни к Линару, усадил ее возле доктора.

– Она умеет не только врачевать, – усмехнулся Фредерик. – Прими это во внимание.

– Как не принять, – буркнул тот.

Фредерик вежливо поклонился девушке, взял из рук лекаря сломанный клинок и устроился неподалеку, в какой раз качая головой при взгляде на место разлома. Что тут можно было сказать? Сломан, меч был сломан безнадежно, у самой рукояти, и клинок теперь стал чем-то вроде широкого дротика.

– Белый меч, – задумчиво произнес старый монах, присаживаясь рядом. – Замечательное оружие.

– Как же, – чуть скривил губы Фредерик. – Он подвел меня в битве.

– Северные медведи обладают страшной силой. Неудивительно, что меч не устоял, – возразил монах. – Местные жители считают, что нынче в медведей вселился древний демон, настолько они свирепы и сильны.

– Я просто огорчен, что потерял любимое оружие, – признался Фредерик. – Меч в самом деле замечательный... Был замечательным... Это меч моего отца. Я хотел передать его своему сыну. Жаль...

– Думаю, его можно починить. – Старик взял из рук молодого человека обломки, чтобы осмотреть. – Оружейник ландграфа Вильена дал бы вам совет, а то и делом помог. Он старше меня, и столько повидал, что в Первой книге меньше описано.

– Правда? Я уже слышал об этом оружейнике. Вильен скрывает его от любопытных. Так мне сказали.

– Я не любопытен. Но я знаю, где оружейник, – улыбнулся монах. – Это ведь мой старший брат, и он часто шлет мне вести.

– Как все странно складывается, – пробормотал Фредерик.

– Нисколько. Намного страннее для вас будет то, что я вам кое-что подарю. – И старик все с той же улыбкой пригласил Короля следовать за ним.

Они вышли в узкий коридор, из которого были выходы в маленькие пещерки, служившие кельями постоянным жителям Полночного храма. В одну из них монах провел Фредерика.

– Вот это. – Старик достал из-под деревянного топчана, покрытого мохнатым древним одеялом, что-то, замотанное в кожи. – Это я вам отдам.

Король развернул сверток и даже ахнул от удивления и восхищения. Перед ним был меч. Сомнений никаких – из того же металла, что и его собственный погибший клинок. Только тяжелее и шире, а рукоять была более массивная и украшена крупным белым полупрозрачным камнем, который блеснул звездой, поймав свет факела. Фредерик осторожно потянул меч из ножен.

– Откуда? Откуда это великолепие? – прошептал молодой человек, завороженный бликами, что пробегали по полированному клинку при каждом повороте. – Эти драконы... Южные драконы!

– Когда-то я был рыцарем, молодым и сильным, как вы. Я служил лорду Эльберту...

– Эльберт? Пропавший лорд Королевского дома?! – удивился Фредерик. – Это младший брат моего прадеда. Я помню его историю. Он отправился к северным святыням, чтобы молить Бога о наследнике – его жена была бесплодна. Он не вернулся назад... Как все-таки причудлива жизнь. Как она все перевивает... Но это было так давно...

– А я все помню, как будто это было вчера, и года мои летят незаметно, – кивнул старик. – Мой лорд горячо молился здесь в храме, и ему был дан знак. Какой – так никто и не узнал. Только лорд решил навсегда остаться в храме простым монахом. Наверное, Господь говорил с ним. Я остался с моим господином и был рядом с ним до последней минуты. Он умер там, в молельном зале. Неделями стоял он на коленях перед статуями Бога и просил милости для всех в своей стране. – Глаза монаха во время рассказа мерцали слезами. – Лорд завещал мне свой меч – единственное, с чем он не смог расстаться, одев капюшон монаха. Он просил отдать клинок тому, кто приедет с Юга, тому, у кого на оружии будут драконы – знак Королевского дома.

– Бедный Эльберт, – прошептал Фредерик. – А его жена все ждала, долгие годы, так и не вышла снова замуж. И ветвь Эльберта угасла...