Медведеву, однако, этого показалось мало. Сам большой любитель музыки, он загорелся идеей, что в коммуне непременно должен быть оркестр. Тут уж никто помочь не мог — музыкальные инструменты своими руками не сделаешь, необходимы наличные деньги, а где их взять? И Дмитрий Николаевич решил провести так называемую «лотерею-аллегри», когда выигрыш вручается счастливцам немедленно, на месте. Призы для лотереи собирали по принципу «кто что может». Главным выигрышем были объявлены новые хромовые сапоги, пожертвованные самим Медведевым. Потом выпустили несколько сот билетов, их охотно разобрали жители города. Кроме того, чекисты устроили несколько концертов. В них, кроме самодеятельных артистов, приняли участие и профессионалы — актеры и музыканты из Киева и Житомира. Весь сбор, довольно значительный, пошел в пользу коммуны. Вырученных денег хватило, кроме всего прочего, на покупку двух комплектов инструментов — для духового и струнного оркестров. Нашли и музыкального руководителя.

Все эти добровольные хлопоты, естественно, никак не должны были отражаться и не отражались на повседневной чекистской службе. Как раз в эти дни случилось покушение политического характера. Преступник ночью выстрелил через окно в учительницу-комсомолку и тяжело ранил ее. В течение двух дней чекисты сумели установить личность убийцы, нашли место, где он укрывался после покушения, и обезвредили без крови. В ходе следствия были выявлены все связи террориста, опознаны лица из числа влиятельных кулаков и торговцев, которые поручили преступнику расправиться с учительницей только за то, что на своих уроках она рассказывала школьникам о преимуществе коллективных методов ведения сельского хозяйства. Тогда же был разоблачен и задержан с помощью местных жителей крупный агент польской разведки, укрывавшийся за личиной рядового контрабандиста. При обыске у него были обнаружены адреса вражеских шпионов, на связь с которыми он шел.

…Когда все было подготовлено к приему детей, чекисты вместе с милиционерами, работниками школ и группой бойцов 14-й кавдивизии провели общегородскую облаву. На железнодорожной станции, в заброшенных домах и сараях, в стогах прошлогоднего сена, выработанных песчаных карьерах на берегах Случи, садах, просто на задворках они собрали за одну ночь около трехсот голодных, оборванных, в большинстве своем больных ребятишек.

Детей доставили в коммуну, где их встретили жены чекистов и командиров. Первым делом у беспризорных отобрали старую одежду. Большую часть этих лохмотьев пришлось просто немедленно сжечь. Затем ребят остригли и пропустили через баню, после чего они попали в руки врача, отделившего больных и очень уж истощенных. Ну а потом всех облачили в новую одежду, покормили, выяснили наличие родственников. Сиротами оказались далеко не все, некоторые имели родителей, но давно утратили с ними связь, а если и знали адреса — скрыли, потому что не хотели возвращаться домой. Самые маленькие действительно не знали ни своих имен, ни возраста. Позднее Дмитрий Николаевич разослал по городам и селам десятки запросов, привлек к розыскам милицию и своих коллег, работавших в различных районах республики. В конечном счете удалось вернуть отчий кров многим.

Никакого собственного опыта руководства детским учреждением ни у Медведева, ни у его сослуживцев, конечно же, не имелось. В какой-то степени им помог опыт чужой. Так, Дмитрий Николаевич постарался вспомнить все, что в свое время он видел в Одессе, в Детгородке имени Коминтерна. Пригодились и встречи в Харькове в клубе чекистов с Антоном Семеновичем Макаренко. О замечательной детской колонии, которую великий советский педагог создал в Куряже, Медведев был хорошо наслышан. Ее основной организационный принцип — полное детское самоуправление — он положил в основу всего порядка в Новоград-Волынской коммуне.

Колония начала жить… Однако многие трудности материального порядка препятствовали устройству нормального быта и учебного процесса. Решить все вопросы на месте оказалось невозможным, и Медведев решил вместе со Штаркманом поехать в Харьков.

В большом здании на Совнаркомовской улице Медведев и Штаркман направились к приемной заместителя председателя ГПУ. Карлсон имел обыкновение руководителей периферийных чекистских органов принимать сразу. За полчаса со всеми делами было покончено. Подписав последнюю бумагу, Карлсон в упор спросил Дмитрия Николаевича:

— Почти все это ты мог согласовать в управлениях. Так что, Медведев, выкладывай, чего приехал…

Дмитрий Николаевич молча положил перед Карлсоном лист бумаги.

Тот быстро прочитал, взглянул на посетителя. Медведев по-прежнему сидел, не раскрывая рта. Карлсон еще раз прочитал бумагу, вздохнул и, тоже не говоря ни слова, толстым синим карандашом наискось листа наложил резолюцию. Положительную. Потом надолго задумался, поднял трубку телефона и попросил помощника соединить его с наркомом просвещения Украины..

Так Медведев получил для коммуны сто пятьдесят пайков, а также зимнюю одежду, белье, обувь и мыло.

По сравнению с Макаренко Медведеву было легче — его найденыши, конечно, не были столь запущенны, как беспризорные периода гражданской войны и послевоенных лет, среди которых было немало малолетних преступников. Однако чтобы привести и этих ребят, как говорится, в благопристойный вид, потребовалось немало усилий со стороны прежде всего чекистов Новоград-Волынского. Дмитрию Николаевичу и его сослуживцам пришлось самим решить много педагогических проблем.

Новоград-волынские чекисты взяли за основу своей деятельности применительно к коммуне принципы великого советского педагога А. С. Макаренко. Вчерашние беспризорные жили полнокровной жизнью: учились в школе, где шли занятия по всем предметам, участвовали в различных кружках художественной самодеятельности, занимались спортом и посильным трудом по хозяйству и на производстве. Кстати, тогда и в голову никому не приходило, что ребята, уже достаточно взрослые, могут существовать на всем готовеньком и не заниматься (с учетом, разумеется, их сил и возможностей) общественно полезным трудом. Проблема так называемого «трудового воспитания», сведенная в основном к взаимному доказыванию педагогов друг другу «пользы труда», появилась много позже. Не будучи школьными работниками, тогда называемыми малоблагозвучно «шкрабами», а может быть, именно поэтому, Медведев и его помощники по делам коммуны прекрасно понимали, что для нормальных ребят нет ничего ненавистней, нежели бесполезная, не приносящая видимых плодов работа ради работы, та ее разновидность, которую в народе справедливо нарекли «мартышкин труд». Поэтому по примеру Макаренко они стали добиваться, чтобы производство у них было не символически-назидательным, то есть показухой, не игрушечным, а самым настоящим, общественно полезным.

Медведев разыскал в Новоград-Волынском деревообделочную фабрику с хорошим оборудованием, которая на неопределенный срок была законсервирована. Он снова съездил в Харьков и через республиканские организации добился, чтобы фабрику со всеми станками, оснасткой и прочим имуществом передали коммунарам. Это стало событием первостепенной важности. Ведь выпуск настоящей продукции, которая предназначалась не для выставочных стендов с умилительными надписями, а шла в продажу, означал подведение прочного фундамента под все финансовое благополучие коммуны. Кроме того, работа на станках по промышленной технологии означала и приобретение ребятами настоящих специальностей.

На первых порах, пока в республике не были еще преодолены последствия голода, самой главной и трудной проблемой было продовольствие. Часть продуктов шла в котел коммунаров за счет отчислений от довольствия чекистов. Потом появились пайки, которые удалось получить с помощью Карлсона. Но этого не хватало. На участках земли, отведенных коммуне, заложили огороды, и вскоре ребята имели в достатке овощи. С мясом было хуже. Но Медведев и тут нашел выход. Он сколотил группу из любителей охоты и стал лично выводить ее в лес и на болота для… заготовок мяса. Надо сказать, что зверя и дичи тогда еще в тех краях хватало, и кабаны, зайцы, утки, которых приносили чекисты-охотники на кухню коммуны, полностью покрывали потребности детей в мясе.