Наша дружба продолжалась два года. Потом я получил приказ отбыть с воинскими частями на материк. Я знал, что расстаюсь с ней в лучшем случае на год, а в худшем — навсегда. Она тоже не сомневалась в этом, но мы распрощались с ней так просто, как будто должны были встретиться завтра.

— До свидания, Стив, — сказала она, когда я предпринял попытку войти в ее квартиру. — Нет, не входи! Будет лучше, если мы здесь и расстанемся. Не люблю долгих прощаний. Бог даст, я вскоре вновь увижу тебя.

— Ну, конечно, можешь быть уверена — мы еще увидимся.

Мы поцеловались, как обычно, без чрезмерной страсти. Она поднялась на несколько ступенек и, не обернувшись, закрыла за собой дверь.

Я намеревался послать ей весточку, но так и не собрался. Наша жизнь во Франции в первые месяцы была столь беспокойной, что я не имел времени написать лишнюю пару слов, а потом я просто забыл о Нетте и не вспоминал о ней до тех пор, пока не вернулся в Америку. Здесь я вновь начал думать о Нетте. Прошло уже два года с тех пор, как мы виделись в последний раз, но каждая черточка ее лица, каждый изгиб тела представлялись мне так четко, как будто я расстался с ней только вчера. Я пытался изгнать воспоминания о Нетте из моей памяти: встречался с другими женщинами, отвлекался, чем только мог, но ничего не получалось. Вот почему, случайно увидев лошадь с таким именем, я поставил на нее, а когда выиграл, решил, что это судьба.

Я приехал в Лондон августовским вечером. Жара стояла совершенно непереносимая. В «Савое», где мне удалось занять мой прежний номер, я перекинулся несколькими словами с управляющим, проявившим искреннюю радость при виде меня. Я поднялся в свои апартаменты, окна которых выходили на Темзу. Пропустив после прохладного душа пару стаканчиков виски, я спустился к кассиру и попросил его отсчитать мне пятьсот билетов по одному фунту стерлингов. Просьба эта несколько удивила кассира, но я был слишком известен в этом отеле, чтобы мои прихоти могли проигнорировать. После нескольких минут ожидания мне выдали деньги так же просто, словно это были билеты на автобус. Была половина седьмого вечера, и я знал, что в это время Нетта еще дома. Она всегда начинала готовиться к работе с семи вечера, а ее туалет требовал не менее часа. Ожидая такси в обществе респектабельных денди, я спросил портье, существует ли еще клуб «Азур». Он утвердительно кивнул, но пояснил, что в настоящее время клуб пользуется плохой репутацией, так как вскоре после моего отъезда там установили два стола рулетки, и это сразу создало нездоровую атмосферу. Полиция за последние полгода произвела пару налетов, но повода закрыть клуб у полицейских пока нет. Джек Бредли достаточно хитрый и изворотливый делец.

Наконец подъехало мое такси, и в семь часов десять минут я оказался перед домом Нетты. Покинув машину, я отступил на несколько шагов назад, чтобы взглянуть на окна ее квартиры. Это был большой грязный дом с унылыми, застиранными занавесками на окнах. Квартира Нетты выделялась веселыми оранжевыми шторами, так хорошо знакомыми мне. Я подумал, что, войдя к своей бывшей подруге, могу столкнуться нос к носу с ее новым любовником, но все же решил рискнуть. Открыв входную дверь, я поднялся на третий этаж по ступенькам, покрытым плисовым ковром, и прошел мимо двух квартир, обитателей которых никогда не видел. Я был немного взволнован и остановился на мгновение перед дверью, прежде чем позвонить. Ничего, кажется, не изменилось, карточка с ее фамилией находилась на привычном месте в медном прямоугольнике. На двери была заметна диагональная полоса, проведенная ключом: это сделал я, когда был немного навеселе. Я дернул за ручку звонка, подождал немного и, не услышав в квартире никаких звуков, позвонил вторично. Тот же результат. Решив, что Нетта находится в ванной комнате, я через несколько минут позвонил снова.

— Там никого нет, — произнес голос позади меня.

Я резко повернулся. На пороге своей квартиры стоял крупный, плотный, хорошо сложенный, но все же не отличавшийся развитой мускулатурой мужчина.

— Салют, парень! Один из ее друзей, а? — Он тихонько посмеивался. На нем был надет желто-черный халат, застегнутый до самого горла, и пижамные брюки цвета электрик. Домашние туфли имели ярко-красный цвет. Это была действительно необычная картина. Я повернулся к нему спиной и снова сосредоточил внимание на двери квартиры Нетты. Мужчина засмеялся громче. Это была большая наглость с его стороны, и я почувствовал, что начинаю терять самообладание.

— Занимайтесь своими делами, — все еще миролюбиво сказал я.

— Но там действительно никого нет, малыш, — повторил он, потом добавил вполголоса: — Она умерла.

Я перестал тянуть за шнурок, повернулся и глупо уставился на него. Он сдвинул брови, тихонько покачал головой и спросил:

— А вы разве не слышали? — При этом он улыбнулся так, словно сказал нечто забавное.

— Умерла… — механически повторил я, отходя от двери.

— Ну да, это действительно так, мой дорогой, — сказал он, опираясь о притолоку двери и внимательно глядя на меня. — Она умерла вчера. Если вы принюхаетесь, то еще можете почувствовать запах газа. — Он взялся рукой за горло и сделал шаг внутрь квартиры. — Из-за этого я провел вчера ужасный день!

Я сделал несколько шагов вперед и остановился напротив него. Он был на два-три сантиметра выше меня и немного шире в плечах, но я был уверен, что в его жилах не было и капли настоящей крови.

— Спокойнее, надутый пузырь, и без истерик. Что это за газ, о котором вы только что упомянули? Можете рассказать мне?

— Войдите ко мне, малыш, — ласково проговорил он. — И я расскажу все.

Я вошел за ним в комнату, наполненную всевозможными запахами и заставленную пыльной мебелью.

— Простите, что я принимаю вас в таком сарае, — он с неприязнью посмотрел вокруг. — Миссис Салопе неряха. Она никогда не убирает здесь как следует. А я не собираюсь заниматься этим. Парень, жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в уборке помещений…

— Ну, довольно комедий в стиле Оскара Уайльда, — нетерпеливо прервал я его. — Вы можете рассказать о смерти Нетты?

— Это очень грустно, а? Какая очаровательная девушка, красивая, с чудесным телом, полная шарма! И теперь от нее не осталось ничего, кроме бездушной оболочки, — он притворно вздохнул. — Смерть все уравнивает, верно?

— Как это произошло? — Я сгорал от желания схватить наглеца за горло и сделать ему тридцать три неприятности.

— Она кончила жизнь самоубийством, — грустно проговорил он. — Невероятная история!.. Лестница, полная полицейских… санитары… кричащая хозяйка… Эта старая женщина этажом ниже… толпа народа внизу, жаждущая увидеть труп… словом, все, что можно представить себе ужасного. И ко всему прочему этот вездесущий запах газа. Целый день он не мог выветриться. Да, совершенно невероятная история, мой дорогой, совершенно невероятная!

— Вы хотите сказать, что это она открыла газ?

Его сообщение заставило похолодеть мою спину.

— Ну конечно! Бедное дитя! Она плотно закрыла дверь и окна комнаты, заткнула щели бумагой и полностью открыла газ.

Его речь казалась мне лицемерной болтовней, полной недомолвок, а фальшивая улыбка просто бесила меня.

— Да, я понимаю… — Я вспомнил реакцию Нетты, когда мы однажды прочитали об одном миллионере, слишком рискованно спекулировавшем акциями и разорившемся, после чего пустившем себе пулю в лоб. С каким издевательским видом она рассуждала тогда об этом малодушном поступке. Нет, я был уверен, что в этой истории что-то не так! Нетта никогда бы не покончила с собой. Я поглубже надвинул шляпу на лоб, нашел сигареты и предложил ему закурить.

— Но почему она сделала это? — спросил я.

— Меня зовут Жюль Коль, — вместо ответа произнес мой собеседник, вытаскивая грязным пальцем сигарету из пачки. — А вы были ее другом?

— Да, я был знаком с ней два года, — сделал утвердительный кивок я. Мы закурили. Он слегка улыбнулся.

— Американец был уверен, что нравится ей, — проговорил он как бы сам себе. — И, естественно, она, с ее красотой и талантом, не могла не нравиться американцу. — Он поднял глаза, но взгляд этот ничего не выражал.