Эвермод, несмотря на эти события, не передумал ехать в Дорестад. Теперь необходимость разобраться во всем самому стала даже более настоятельной. Вслед за первым Рерик послал к Харальду второго гонца, и после полудня обе дружины, погрузившись на Анундовы корабли, отправились в Дорестад. Эвермод в сопровождении нескольких родичей предпочел путешествовать по суше и пообещал явиться в графскую усадьбу на днях.
К счастью, Харальд успел поволноваться недолго, поэтому уже почти остыл к тому времени, как Рерик вместе со знатным гостем прибыл в усадьбу. Какую опасность представлял бы для них именно сейчас беглец из Свеаланда, имей он не мирные намерения, Харальд понимал ничуть не хуже своего младшего брата. И хотя он встретил Анунда учтиво и даже слишком пышно, словно стараясь подчеркнуть свое богатство и высоту положения, наедине с семьей он еще довольно долго ругался, не в силах так сразу простить гостю свой испуг.
За время отсутствия Рерика в самом Дорестаде, к счастью, ничего не случилось. Альдхельм и его сторонники вели себя тихо и мирно. Рейнельда и три ее младшие сестры прилежно шили и вышивали под руководством графини Теодрады, и та даже сказала Рерику, что девушка ей нравится и она будет рада приобрести такую невестку.
Рерик только пожал плечами. В общем, против брака с Рейнельдой он ничего не имел. Ему шел двадцать второй год, и хотя торопиться с женитьбой ему было некуда, откладывать ее тоже не имелось причин. Предложенная невеста была достойна его как происхождением, так и личными качествами. И если этот брак нужен, чтобы примириться с фризской знатью и избежать очередного восстания, то почему бы и нет?
Но гораздо больше, чем о Рейнельде, он сейчас думал об Анунде и его делах. На другой день, отдохнув от путешествия, тот обстоятельно рассказал им с Харальдом и дружине о своей ссоре с братом. Бьёрн и Анунд, сыновья Эйрика конунга, происходили из рода знаменитого конунга и воина, Рагнара Кожаные Штаны, а значит, и Сигурда Кольцо, того самого, в битве с которым пал прославленный предок Харальда и Рерика, Харальд Боевой Зуб. Власть в Свеаланде Бьёрн и Анунд унаследовали после своего двоюродного брата, тоже Эйрика, сына Ревиля. При этом Анунду досталась Упсала, а Бьёрну – торговое местечко Бьёрко, что на берегу озера Лауг. Прежде торговцы Северных стран встречались на острове Лиллё, на том же озере, но в последние несколько десятилетий Бьёрко – Березовый остров – все расцветал и теперь мог соперничать с любым из знаменитых виков. Там Бьёрн конунг прижился, развернулся и даже постороил на холме укрепление, где торговцы и местные жители могли бы укрыться от грабителей. За это его и прозвали Бьёрн Хауге, что значит – Холм. Однако братьям не жилось спокойно: Анунд завидовал богатым доходам брата, а Бьёрн не мог смириться с тем, что Анунд владеет Упсалой, где расположено святилище и курганы знаменитых предков, и считается из двоих старшим, хотя он, Бьёрн, богаче. После череды ссор и взаимных нападок братья рассорились настолько, что пошли друг на друга войной. В первом сражении победил Бьёрн – как более богатый, он нанял несколько морских конунгов с их дружинами, в том числе норвежцев Хёгни и Фроди, сыновей Эйстейна конунга из Хейдмёрка. Причем на сестре их он даже решил жениться, и ее обещали к нему прислать. А Анунд конунг был вынужден бежать, чтобы попытаться найти и себе не менее сильную поддержу. Ибо от святилища старых богов он, как христианин, никакой помощи не ожидал.
С Христовой верой Анунд познакомился много лет назад, когда на Бьёрко приезжал благочестивый монах Асгер из Корвейского монастыря, что во Франкии. Кстати, именно в тех местах, где сыновья Хальвдана завоевывали свою первую славу и добычу. Тогда Асгеру удалось крестить довльно многих свеев, но потом он и его сподвижники были изгнаны. А некоторые даже убиты, и самому Анунду конунгу пришлось скрывать свою приверженность «франкской вере». Однако он не терял надежды на то, что когда весь Свеаланд окажется в его власти, он сумеет вновь пригласить туда священников и проповедников.
– И что же ты нам можешь предложить в обмен на помощь? – осведомился Харальд.
– Если вы поможете мне захватить Бьёрко, я отдам вам всю добычу, которую вы возьмете в городе.
Харальд бросил взгляд на Рерика, и они поняли друг друга без слов. В богатом Бьёрко, через который шла торговля Севера с Восточным путем, откуда по всем морям расходилось восточное серебро, меха, мед, воск, рабы, византийские ткани и прочие дорогие товары, можно было взять огромную добычу. Об этом стоило задуматься. Вопрос был только в том, хватит ли у них сил на захват вика Бьёрко. Ведь это – самое сердце Свеаланда, а на ближайших к нему островах расположена усадьба самого упландского конунга и несколько дружин, охраняющих вик и вход в озеро.
– А очень большого войска сейчас и не нужно, – продолжал Анунд, словно угадав их мысли. – Бьёрн сейчас уехал по озеру вглубь страны. Как я слышал, по Вермланду и Вестерманланду повадился собирать подати какой-то из норвежских конунгов. Благодаренье Богу, Бьёрн отвлекся на это, и мне удалось уйти, даже увести собой верных людей невредимыми. Заодно он намерен добиться, чтобы тинги областей утвердили его права на единоличную власть. Если Бог нам поможет, то Бьёрн, когда вернется, поймет, что у него уже нет страны, которой он собирался править.
Братья еще раз переглянулись. Они сделают то, о чем он их просит, и уйдут с добычей. А сумеет ли Анунд удержать власть, захваченную силой, их не слишком волновало. Это уже будут его собственные трудности.
Тут же, на пиру в честь гостя, Харальд и Рерик дали Анунду клятву поддержать его в борьбе за Свеаланд и Бьёрко, а он взамен охотно поклялся, во-первых, отдать им всю добычу, которую они возьмут в вике, а во-вторых, помочь им здесь, в Дорестаде, если возникнут сложности с местным населением. Но братья были почти уверены, что уж теперь-то сложностей не возникнет. Знатнейшие эделинги, в том числе с Эвермод с Альдхельмом, присутствовали на пиру и все видели своими глазами. За этот день подошло еще три Анундовых корабля, и его дружина пополнилась на восемьдесят человек. Силы норманнов в Дорестаде росли на глазах.
Оба аббата, Бернульф и Хериберт, с радостью засвидетельствовали клятвы. Рерик опасался, что Хериберт станет возражать против замысла, грозящего обильным пролитием крови, но тот видел это дело по-своему.
– Христову веру нередко приходится утверждать, одолевая сопротивление язычников, – сказал он. – Дьявол силен и наполняет упрямством непросвещенные души, но изгнать его оттуда следует любой ценой. Господь простит нас, если плодом наших усилий будет возвращение Христовой веры в Бьёрко. Я сам поеду с вами, дети мои. Те христиане, что сохранили верность Господу под властью язычников, нуждаются в немедленной помощи. Эта добрая женщина, Катла, немало рассказала мне о том, как трудно им приходилось. Ее матери, благочестивой христианке, чуть не пришлось умирать без причастия. У нее нашлось лишь немного красного вина, когда-то купленного у христиан, и, на счастье, перед тем приехал в Бьёрко благочестивый человек Хардгейр, посланный Асгейром. Хардгейр влил ей это вино в рот, когда она отходила к Господу. Не думаю, что это можно это считать настоящим причастием. Но я заверил Катлу, что Господь, несомненно, оценит преданность ее матери и ее желание умереть, как подобает христианке, и примет ее душу.
Катла со своей служанкой и привезенным имуществом сразу по прибытии в Дорестад устроилась в странноприимном доме. Рерик предлагал ей гостеприимство в графской усадьбе, не сомневаясь, что Теодраде будет приятно познакомиться с такой благочестивой и отважной женщиной. Но Катла отказалась, сказав, что ей, смиренной паломнице, приехавшей ради спасения души своей матери, не подобает принимать гостеприимство владык и надлежит делить кров с теми бедняками, которых она и собирается облагодетельствовать. Рерик только пожал плечами и не стал настаивать. Зато отец Хериберт пришел в восторг и немедленно устремился в госпиций. Целые дни он проводил в беседах с Катлой, а потом делился с Рериком вестями о том, как тяжело приходилось тамошним христианам в те долгие годы, когда язычники подвергали их гонениям.