Лицо женщины вытянулось, выражая крайнюю степень ужаса… от такой неприкрытой наглости.

— Хочешь проверить, играют ли мои желания здесь роль? Просто дотронься до меня еще раз без разрешения.

Крики собрали в коридоре любопытствующих, наш разговор уже нельзя было назвать приватным, но мне тогда было наплевать. Спорю, ей тоже.

— Не хотите, чтобы я вас трогала? Тогда немедленно. Вернитесь. В свою. Комнату. — Отделяя каждое слово, прошипела хранительница.

— С тобой я вернусь в свою комнату лишь затем, чтобы выкинуться из окна и выжить. Любопытно узнать, что сделает с тобой господин Каин за подобную промашку. — Ответила я дерзко, разворачиваясь. И когда женщина пошла за мной, я бросила через плечо: — Даже не думай!

Да, это было бунтом. А бунт означал нарушение контракта. Волновало ли меня это тогда? Едва ли. Меня не отправят домой, как это было с той несчастной, высылку которой я однажды наблюдала. Клан Вимур ни за что не расстанется со столь ценным экземпляром раньше времени. Это развязывало мне руки.

Не помню, как я оказалась в покоях молодого господина. Прошли считанные минуты, а я уже стояла за порогом сугубо его территории, отыскивая взглядом готовившегося к предстоящему семейному ужину мужчину.

— Верни ее. — Выдала я вместо приветствия.

Перейти на «ты» меня вынудила злость. Скандалить и уважительно «выкать» при этом было выше моих сил.

Кажется, мой визит не стал для хозяина сих чертогов сюрпризом.

— Даже не подумаю. — Бросил Каин, застегивая пуговицы на рубашке.

Его холодность и отстраненность пугали, я очень редко видела его таким серьезным. И он на самом деле не хотел думать о возвращении Франси статуса моей хранительницы.

— Придется подумать. — Не собиралась сдаваться я, подходя ближе. Мужчина стоял перед зеркалом и я, обойдя его, встала напротив. — За что?

— Не прикидывайся, пожалуйста, дурой, ладно? — Устало протянул Каин, отходя от меня, чтобы пройти к гардеробу и выбрать галстук. — Ты могла погибнуть там. У Франси был второй шанс. Она не оправдала оказанное доверие.

— Посмотри на меня. — Потребовала я, вновь подходя вплотную. Весь страх сгорел в пламени праведного гнева. — Посмотри! Со мной все в порядке! Это просто царапины! Не было никакой опасности, она просто толкнула меня…

— Чтобы убрать с линии огня. — Закончил за меня господин Каин, колеблясь между алым и бордовым.

Святые угодники, я же просила ее ничего не рассказывать! Неужели было так трудно солгать во благо? Да даже не лгать! Утаить ненужные подробности? Сказать, что я просто упала!

— Ладно… а для себя ты придумал наказание?

— Прошу прощения?

— В «великой греческой трагедии», которая со мной произошла, виноват и ты! Это же ты разрешил мне отправиться в город!

Представляю, как смешно это звучало. Не хватало еще рыданий и топанья ногой для полного погружения в атмосферу детской истерики, которая стремительно набирала обороты.

— Я виноват? — Хохотнул Каин, выбирая все же алый. — Завяжешь?

— Ты знал, что там небезопасно, так чего тогда позволил? — Проигнорировала его просьбу я.

Мужчина вновь подошел к зеркалу, а я проследовала за ним, решая довести его до белого каления, если потребуется.

— Потому что… потому что нельзя быть такой милой, Мейа.

— Чего?

— Тебе трудно отказать. Даже мне. Понимаешь?

— Нет! Нет, это просто отговорки… пытаешься уйти от ответа!

— Ты так просила. Я подумал, что вернувшись, ты будешь еще больше мне благодарна и тогда…

— Либо верни ее, либо я… — Нужно придумать что-то, что заденет даже такого непрошибаемого монстра вроде него. Нащупать что-то действенное, серьезное, важное. — Не буду больше с тобой разговаривать. Никогда.

Полный. Провал.

Я видела, как сжались его губы, мужчина едва сдерживал себя от смеха.

О да, это чувство… как давно я не выставляла себя полной дурой.

— Знаешь, как бы меня ни пугала твоя угроза, я не могу этого сделать. — Пробормотал Каин, давая интонацией понять, насколько «пугающей» он ее находит.

— Что? Почему не можешь? — Растерялась я, находя в зеркале его взгляд своим.

— Потому что не я принимал это решение. — Он затянул узел, разглаживая красную ленту галстука. — Хотя, что скрывать, я поступил бы точно так же.

— Не ты? — Я растерянно следила за тем, как он достает пиджак. — В смысле? Ты — господин, достаточно одного твоего слова…

— Мне непомерно льстит мысль, что ты считаешь меня владыкой всех и вся, но я бы на твоем месте не забывал, что в этом доме есть тот, в чьих руках сосредоточена реальная власть. Хотя погоди… ты же по уши в него втрескалась. Спорю, ты не забываешь о нем даже ночью. Особенно ночью, я прав?

Иди ты.

— Причем тут твой брат?

Каин посмотрел на свои наручные золотые часы, пробормотав что-то по поводу того, что он опять заявится раньше всех.

— Причем? В каком смысле «причем»? Ты заключила с ним контракт, который, исходя из твоих же слов, ты читаешь каждый день. Так что твое удивление… как бы сказать… неуместно?

— Бред! Договор был заключен с тобой! Ты же сам говорил…

— Ты не правильно меня поняла. Я просто вводил тебя в курс дела, объяснял, что от тебя требуется. — Беспечно бормотал Каин, проходя к комоду, чтобы, пока есть время, поменять запонки. — De facto ответственность за тебя несу я, потому что ты была выбрана мной. Но de jure ты принадлежишь моему брату, потому что договор ты заключала с кланом Вимур. То есть с ним — нашим главой. — Заметив изменения в выражении моего лица, мужчина добавил: — Тебя не должно это так пугать, ведь ему нет никакого дела до…

Не знаю почему, но меня это очень… о-о-очень сильно пугало. Потому что моей смелости не хватит на то, чтобы попытаться провернуть с Аманом тот же фокус, что и с его младшим братом: ворваться в комнату и попробовать качать права. Думаю, этот серьезный парень не станет меня слушать и спишет со счетов так же быстро как и Франси.

Франси…

— Значит, это решение принимал господин Аман?

— Да. — Вздохнул Каин, выбирая крупные рубины. — Но я думаю, ты достаточно благоразумна, чтобы не пытаться… Куда ты?

— К господину Аману.

— Слушай, он сегодня в на удивление отвратительном настроении. Не советую испытывать его терпение. Подожди хотя бы до завтра. — Крикнул мне вслед брат Лукас.

Остановившись на пороге, я обернулась, пафосно выдав:

— Я в беде друзей не бросаю.

Просто попытка самовнушения.

Моя совесть не позволит пустить все на самотек, я должна была хотя бы попытаться помочь ей. В конце концов, Франси не виновата, она исправно выполняла свои обязанности, в ее увольнении только лишь моя вина. И с моей стороны будет настоящим свинством смириться с положением вещей. Конечно, мной двигало не только благородство, но и эгоизм: я не хотела другую хранительницу, тем более ту мегеру.

Просто попытка, чтобы знать, что сделала все возможное. Если он скажет «нет»… если даже просто не посмотрит в мою сторону, я не буду настаивать. Настаивать, боже, речь идет о главе клана чистокровных. Опасное словечко вроде «настаивать» не может применяться мной по отношению к кому-то вроде него.

И останавливаться перед дверью в его покои было опасно: остановка повлекла бы за собой сомнения, которые растянулись бы на час, под конец заставляя меня развернуться и, поджав хвост, убраться восвояси.

Просто несколько слов, успокаивала я себя, всего лишь несколько минут.

Я постучалась, решая вести себя уравновешено и вежливо… да, как и подобает подчиненной. Пусть считает, что просто проявляет милость, ведь в его руках наши судьбы. Ему же это ничего не стоит…

— Прошу прощения за вторжение. — Прошептала я, внезапно понимая, что мой голос сел.

Святые угодники, я еще никогда не испытывала такой паники.

Быстро оглядевшись и поняв, что в первой комнате пусто, я дала шанс дыхательным упражнениям.

Попытка — не пытка. Отказ — не обух. Всего несколько минут… дьявол, я не могу!