— Наш мир называется Ти-Чи-Ики, — пояснила она («Бескрайнее небо» — педантично перевёл лингводекодер). — Но Вал-Ди называл его… Самум, кажется.

— А! Ага, — растерянно кивнула я.

Название было знакомое, но про этот мир я не знала ровным счётом ничего, он был из закрытых. То есть, о других цивилизациях его обитатели знали (некоторые из них), но совершенно никаких контактов с нами не поддерживали. Как результат — на уроках мы его не рассматривали, только где-то что-то вскользь было услышано. Вроде как планетка с жарким климатом, небольшим количеством воды и категорически не рекомендованная к посещению, потому что за жизнь незадачливого туриста не готов был поручиться никто. Что там Вовка, интересно, забыл?

— А расскажи, как ты Вал-Ди лечила? И почему ты?

— Я его прятала, — спокойно пояснила она. — А лечила… руками, я умею. У нас иногда бывают такие люди, которые это умеют. Целители очень ценятся, их берегут, и я поэтому скрывала, что умею. Меня бы или дорого продали, или отец сам второй женой взял.

— Стоп! — оборвала я её. — Отец? Твой? Взял тебя женой?! И у вас такое часто случается?!

— Не часто, так дети больные появляются, — она пожала плечами с таким видом, как будто чувствовала себя в этом виноватой. — Но иногда бывает.

— Как же тебя, в таком случае, вообще замуж отпустили? — потрясённо пробормотала я.

— Ну, они ведь не знали, что я целитель, а так я никому не нужна была; я слишком крупная, высокая. Да, к тому же, никто меня не отпускал, Вал-Ди просто их всех убил, — беспечно пожала плечами она.

— Кого — их?

— Родителей, братьев, — невозмутимо пояснила девушка. — А сестёр моих раньше замуж продали. Меня бы тоже продали, только никто не брал.

— Кхм, — прокашлялась я. Нет, всё-таки, Вовка меня точно обскакал в вопросе оригинальности процесса обретения собственного личного счастья. Да ещё какая-то коллекция сказочных существ набирается: мой эмпат, эта целительница… Почему-то в том, что говорит Ичи-Ти (имя её, кстати, переводилось как «Благословленная небесами»), я не усомнилась ни на секунду. — Ладно, чем занимался Вовка на твоей родине, ты, наверное, не в курсе?

— Он каких-то преступников искал. С ними моя семья оказалась связана, они с ними торговали. Он с друзьями попал в ловушку, всех убили, и его тоже посчитали мёртвым. Но я-то лучше понимаю, когда человек жив; поэтому я его спрятала и выхаживала.

— Ага, контрабандисты, — сообразила я. Весело же живут мои братья, ничего не скажешь! Мне было очень интересно, как это хрупкое создание ворочало моего монументального братца, но я решила не травмировать свою психику и такими подробностями. А то окажется ещё, что они все телекинезом владеют. Нет уж, будем ужасаться постепенно. — И ты не сердишься на него, что он всех твоих родных убил? — уточнила я. Хотя и догадывалась, что тут впору не сердиться, а испытывать чувство глубокой благодарности при таких отношениях между родственниками.

— Нет, я очень рада, что он меня от них забрал. Среди мужчин очень тяжело одной девушке, — хмуро качнула головой она. — Мне повезло, что я некрасивая.

— Что, братьев тоже надо в этом вопросе опасаться?

— Открытое лицо женщины — приглашение разделить постель, — просто пояснила она. — Независимо оттого, что за мужчина рядом. Неопасно, только если мужчина женатый: нельзя брать ещё одну женщину, только если второй женой, а это очень дорого.

— Ага. И если женщина замужем, это не отменяет приглашения?

— Нет, конечно, — удивлённо вскинула брови она. — Наоборот, замужняя даже лучше для мужчины, меньше проблем.

— Очуметь, — пробормотала я, чтобы не высказаться грубее. — Тебе брат объяснял, что у нас не так?

— Объяснял, — кивнула она.

— Почему ты тогда ему не веришь?

— Он же мужчина, хоть и добрый. Да и… сложно привыкнуть, — вздохнула она. — Я же видела, что у вас женщины ходят с открытыми лицами, и даже работают вместе с мужчинами, и они совсем не похожи на тех, кто продаёт своё тело. Но это так странно, такая… дикость!

— Кто бы про дикость говорил, — вздохнула я себе под нос. — Ладно, в общем, ты не дрейфь. Во-первых, я рядом. Во-вторых, наша мама такого безобразия не допустит. В-третьих, дома только свои, а близкие родственники у нас постель не делят никогда, это отвратительно, и вообще считается психическим заболеванием. Так что братьев остальных можешь не бояться. Но Ваня в принципе безобидный, а Семёна пока нет. Когда будет, я ему лично внушение сделаю. Договорились?

— И что, лицо не прятать? — с тоской проговорила она.

— Конечно, нет!

— Но я же некрасивая, — печально вздохнула девушка.

— Вот ещё, придумала тоже! — возмущённо фыркнула я. — Ты очень симпатичная, нечего тут глупости придумывать.

— Вал-Ди тоже так говорит, — задумчиво кивнула она. — Только мужчинам лишний раз верить опасно.

— Даже если это муж?

— Ну, мужу можно верить, только всё равно не во всём, — возразила девушка. — Мужчина может и обмануть ради собственных интересов.

— А женщина что, не обманет? — иронично уточнила я.

— Нет, — убеждённо покачала головой она. — Женщин очень мало, женщина женщину никогда не обманет, это же настоящее предательство, даже хуже!

Я говорила, дорийцы шизанутые? Беру свои слова назад, по сравнению с этими — они верх адекватности и логики!

Не быть мне дипломатом, политиком и разведчиком. Сто процентов. Папа бы на это сказал, что у всех свои тараканы, и личные тараканы — личное дело каждого. Он мне, помнится, такое про Дору говорил.

Самое интересное, она мне действительно поверила беспрекословно. И когда, вызванные через Володькину болталку, явились мужчины (судя по всему, далеко они не уходили), она хоть и жалась к брату, но на Инга косилась уже без ужаса, с любопытством. Что касается мужчин, они вроде бы пребывали в ровном расположении духа, то есть — не поругались. Я помнила, что они в конце концов в своё знакомство поладили, но уж очень странно сегодня выглядел Вовка. Хотя именно сейчас он немного более походил на себя-нормального, разве что был нехарактерно-задумчивым. Правда, по безмятежно-невозмутимой физиономии Инга я заключила, что всё с братом в порядке. Если бы тот выдавал какие-нибудь не вполне адекватные реакции, думаю, дориец бы это заметил.

— Ну что, пошли с остальным семейством знакомиться? — бодро предложила я, приобнимая новоявленную родственницу за плечи. Не люблю я обниматься с посторонними, но тут вроде как уже и не посторонние, да и для дела надо. Ичи-Ти на такой контакт отреагировала очень положительно, даже улыбнулась. Улыбка у неё оказалась хорошая, правильная. Живая такая, во всё лицо сразу.

И мы всей компанией двинулись в сторону дома.

— Мам, мы вернулись! И нас много! — с порога окликнула я.

— Ты чего орёшь? — хмыкнула она, выныривая в прихожую из кладовки с банкой в руках. — Опа! Товарищ капитан, а ты-то когда прибыл, и чего не предупредил? И это что за чудо в перьях? Здрасьте, — кивнула мама.

— Тут в двух словах не получится, — вздохнула я, потому что Володька голос подавать не спешил.

— Ладно, давайте в зал, только разуйтесь. Сейчас мы с отцом придём, — посерьёзнела она.

Мы, следуя рекомендации, прошествовали в гостиную, где расселись. Наблюдая за поведением Вовки, я не знала, не то умиляться, не то паниковать. Над своей крошечной иномирянкой он трясся как наседка над единственным яйцом. Всё пытался её поудобней усадить, то и дело спрашивал, всё ли хорошо. А Ичи-Ти от такого внимания страшно смущалась, но всё равно было видно, что ей приятно. Хотя и неловко перед окружающими.

— Так, ну, что за паника? — бодро поинтересовался отец, входя в комнату. У него на плечах, с удовольствием вцепившись ручонками в волосы, гордо восседало мелкое белобрысое существо. Судя по всему, тот самый Ромка, мой младший братик. — Владимир, какого чёрного гоблина? — глянув на Володьку, отец переменился в лице.

— В каком смысле? — хором поинтересовались мы вместе с вошедшей следом за ним мамой.