Я в миллионах световых лет от тебя.

Глава 26

Я еду на работу в автобусе, буквально забитом под завязку. Я поспала всего четыре часа, поэтому утром пыталась замазать мешки под глазами, насколько это позволяла косметика в такой душный день.

Скорее всего, сегодня пойдет дождь. Воздух, врывающийся в салон сквозь открытые окошки и люк наверху, очень влажный. Он не освежает, а заставляет глотать его, как соленую воду. Нет абсолютно никакой возможности утолить жажду, но остановится и не пить нереально.

На этот раз я собрала волосы в тугой пучок, оставив лишь подобие длинной челки, которую убрала на правую сторону лица. Строгое платье синего цвета с тонким красным пояском намекало на то, что я серьезно отношусь к своей должности, а витиеватое украшение на шее — обычная, но довольно качественно сработанная бижутерия — свидетельствовало о том, что я не ханжа и не брюзга.

Ехать пришлось стоя, поэтому мой наряд не помялся. В здание, где располагался офис, я вошла за пятнадцать минут до начала рабочего дня. В лифте быстро протерла лицо салфеткой и с гордой осанкой вошла в приемную.

Секретарь только что пришла, но тут же доложила, что Анна Ивановна уже на месте и ждет меня.

Мне показали мой личный кабинет.

Небольшое помещение, но очень светлое, расположенное через коридор напротив кабинета директора. С одной стороны шкаф, с другой — подвесные полки, небольшой стол, кожаное кресло, компьютер и телефон.

Безликий офис, который я тут же захотела подстроить под себя, украсить цветами и фотографиями людей, которым мы уже помогли.

Но для этого еще рановато.

Я распоряжусь, чтобы начальники отделов, которые вы курируете, зашли с вами познакомиться и ввести в курс дела. Лида — мой секретарь — принесет вам распечатку с именами сотрудников, их должностными обязанностями и номерами внутренних телефонов.

Спасибо. Анна Ивановна, я хотела спросить, есть ли обеденный перерыв?

Конечно. С часу до двух.

Я хотела бы сегодня отлучиться. Мне нужно устроить дочку в детский сад. А после работы я не успею.

Конечно. Во время перерыва можете делать, что угодно.

Встреча с начальниками отделом получилась весьма интересная. Они постучались в мою дверь где-то через полчаса.

Я отложила список сотрудников, который принесла Лида, и пригласила их войти.

Три женщины сели напротив меня. Я с любопытством разглядываю их.

Илона Мельник — девушка лет двадцати восьми, немного полноватая, с милым лицом и добрыми каре-зелеными глазами. Светлая челка ровно лежит на гладком лбу, руки сжимают блокнот. Она управляет работой волонтеров, и, как мне кажется, идеально подходит для этого. У нее очень мягкий голос с теплыми, дружественными интонациями.

Лена Совина вместе с тремя своими подчиненными принимает и обрабатывает заявки на оказание помощи, распределяет их между медицинским отделом, который выносит заключение по каждому делу, и если нужно, отправляет к юристам. Она напоминает мне среднестатистического бухгалтера — полная от сидячей работы, лет сорока, хотя я могу и ошибаться, со следами от очков на переносице. Темные короткие волосы взбиты в высокую укладку, но стрижка кажется мне слегка неудачной, потому что на висках снято слишком много. Ее холеные пальцы украшают кольца и маникюр.

Пожалуй, самая интересная в этой троице Регина Миллер. Высокая, статная женщина приблизительно моего возраста, с лицом в форме сердечка и точеными скулами. Ее абсолютно прямые, струящиеся темные волосы сияют од дорогого ухода, челка доходит ровно до середины лба. Наряд явно от кого-то, кто презентует новинки на подиумах Милана или Парижа. А дорогой аромат ее духов крепко въелся во все предметы мебели моего кабинета. Очки в тонкой темно-вишневой оправе и такого же оттенка помада оживляют ее и так привлекательное лицо, карие глаза глядят на меня с солидной порцией превосходства и нескрываемого презрения. Весь ее облик бросает вызов моему скромному синему платью. Она считает меня недостойной занимать эту должность? Или она сама метила на нее? Иначе как объяснить те волны враждебности, которые она испускает, не сказав мне еще ни единого слова.

Меня вводят в курс дел, рассказывают, каким клиникам и центрам мы помогаем, как происходит отбор заявок от частных лиц, кто наши основные спонсоры и какую сумму ежемесячно выделяет непосредственно основатель фонда Михаил Петрович Лавров.

Я делаю пометки, попутно задаю вопросы и стараюсь расположить к себе своих подчиненных, перед которыми не ощущаю ни превосходства, ни скованности. Скорее, у нас установятся дружеские отношения, хотя насчет Регины я не уверена.

Она ни разу не улыбнулась мне, не сказала ничего, что помогло бы мне лучше вникнуть в работу ее отдела. А когда выходила из кабинета, то зло глянула на мой небольшой стол. Он что ли предмет ее зависти? Вряд ли, это не красное дерево, а обычное ДСП.

Во время своего перерыва я на такси мчусь в детский сад, который находится в нескольких метрах от нашего нового жилья. С директором уже переговорили до моего приезда, так что мне осталось лишь отдать ей документы, написать заявление и мчаться назад на работу.

Общее впечатление от моего первого рабочего дня было положительным. Я прошлась по офисам, лично познакомилась со всеми сотрудниками, которых, к слову, было не больше сорока.

Завтра я впервые должна буду ехать на открытие отделения для онкобольных, обустроенного большей частью за счет средств нашего фонда. Мне предложили составить благодарственную речь для Лаврова.

С ней я справилась довольно быстро. Перечислив всех спонсоров, которых нам удалось привлечь к сотрудничеству, не забыв о заслугах основателя фонда, а также упомянув современное оборудование для диагностики и лечения рака, я закончила писать на оптимистической ноте, выразив надежду, что этот центр поставит на ноги всех его будущих пациентов.

Анна Ивановна просмотрела мое заявление для прессы, одобрительно покачала головой и сказала, что завтра мы отправимся на торжество вместе. А пока для первого рабочего дня хватит, и она меня отпускает.

Когда я подхожу к дому, усталость и пережитое волнение сказываются слабой дрожью в конечностях.

Няня, с которой я утром пообщалась только десять минут, гуляет с Женей на детской площадке возле подъезда. Дочка, завидев меня, бежит с широкой улыбкой на лице.

Мамочка, а ты знаешь, я познакомилась с Марком и Юлей. Они ходят вот в этот садик. Они дали мне свои игрушки, а я сказала, что дам им поиграть своими, как только заберу их из нашего старого дома.

Обязательно, солнышко. Кстати, завтра ты идешь в этот садик. Может быть, вы будете в одной группе.

Да?

Посмотрим.

Рассчитываюсь с няней по почасовому тарифу. Женя рассказывает, что она строгая, но довольно общительная женщина, они не смотрели телевизор, но много гуляли, рисовали мелками на асфальте, играли в слова — тут дочка немного расстроенно заявила, что очень мало слов заканчивается на букву «у», а она так хотела назвать улитку — и три раза ели.

Мой желудок громко урчит и напоминает, что тоже был бы не прочь обстоятельно поесть. Я ведь толком даже позавтракать не успела. Мы вместе идем в квартиру, я разогреваю себе суп, Женя общипывает гроздь винограда.

Папа звонил.

И что он спрашивал?

Как выглядит наша квартира.

Надеюсь, ты сказала, что она очень чистая.

Нет, сказала, что маленькая.

И чистая.

Скажу в следующий раз.

А что еще он спрашивал?

Номер квартиры.

Ты сказала?

Спросила у няни, и она сказала, что номер нашей квартиры тридцать шесть. На четыре больше, чем номер дома.

Сейчас доедим и снова пойдем за покупками.

А что мы будем покупать?

Хочу приготовить паровые котлетки и спагетти, а еще купим тебе что-то из игрушек.

Ура! А купишь мне Барби, у которой есть карета?

Нет.

А Губку Боба?

Только если его можно использовать в качестве подушки.