— Большинство «Данкин Донатс» — франшизы. И по контракту, если ты открываешь один, то должен открыть еще один в течение года. Но причина, по которой они могут это делать и держаться на плаву — это концепция скопления бизнеса. Географически сконцентрированная группа или скопление бизнеса, который удовлетворяет похожие потребности на рынке. Как пример, это когда ты видишь «Макдональдс» и «Бургер Кинг» рядом друг с другом. Это не для того, чтобы у покупателей был больший выбор, а из-за спроса на бургеры и картошку фри — он достаточный, для того чтобы и те и другие существовали. Поэтому, из-за громадного спроса на кофе, почему бы «Данкин Донатс» не быть на каждом углу? Более сконцентрированное расположение означает удобство, меньшие очереди и более счастливые посетители. Если они готовы поделиться своими клиентами с кофейнями в начале квартала или на противоположной стороне улицы, так почему бы не держать все в одних руках и не открыть еще одно кафе «Данкин Донатс»? Это называется передача продаж.

Да. Она зацикленная фанатка бизнеса. Когда я думаю, что она сдалась, она переходит к скоплению бизнеса.

— Я впечатлен и на удивление заведен немного. Как тогда, когда вернулся с гребли, а ты читала раздел бизнеса в газете в очках в черной оправе. Мне нравится, когда ты выглядишь как «трахни-меня» школьница или шаловливая учительница.

— Классно, Оли. Надеюсь, что мой профессор экономики возбудится, так же как ты, от моего графика сдержанной денежно-кредитной политики. Это должно гарантировать мне «отлично».

— Бл*дь! Прекрати, Вивьен. — я поправляюсь.

— Вот блин! Это на самом деле тебя завело?

— Ум — сексуален, — я пожимаю плечами.

— Хочешь сделать это в переулке? — она показывает головой на темный переулок справа от нас.

— Нет, я не хочу делать этого в переулке.

Она тянет меня за руку, заставляя остановиться.

— Ты уверен в этом? — она усмехается, глядя на выпуклость в моих трусах.

Мой член пытается вырваться на свободу.

— Это просто потому, что мы говорим об этом.

Хватая меня за руку, она прижимает ее между своих ног.

— Так ты не хочешь засунуть это сюда?

Я сглатываю. Сердце бешено стучит в груди. Конечно, я хочу похоронить себя в ней. Я ненавижу, когда мой член не понимает, что это неподходящее время. Я вырываю руку.

— Мы не будем этого делать.

— Ладно, веди нас со своим железным стержнем…

— Ты пытаешься заманить меня в ловушку, но это не сработает, — я продолжаю идти вперед, пытаясь заставить свой член просто… вздремнуть или притвориться мертвым. Вижу свет приближающихся к нам фар.

— Дерьмо! Прячься! — я тяну ее назад и в переулок.

— Ну… так как мы уже здесь.

— Нет, — я выглядываю из-за угла, держа Вивьен позади, и смотрю, есть ли другие машины.

Она проскальзывает пальцем под резинку моих трусов и тянет меня назад.

— Просто быстрый перепихон.

— Нет, — я шлепаю ее по руке.

— Минет?

— Что? Нет!

— Подрочить.

— Нет, — я тяну ее за руку, чтобы продолжить путь, но она вырывает ее.

— Ты мог бы сделать мне куннилингус.

— Вивьен Грэхэм! Пойдем!

Она закатывает глаза и дует губки, но следует за мной.

— Так, скоро придется заменить тебя моим новым вибратором.

***

Вивьен

Одна из сторон, которую я люблю в Оливере — это его зрелость. Одна из сторон, которую я ненавижу в нем… его зрелость. Да ладно, сейчас час ночи. Кто может увидеть нас в темном переулке? Боже ты мой, он продолжает идти по улицам Бостона в белье, как модель «Дизель» и ожидает, что я удержусь от покупки? Мы в двух кварталах от дома Ченса, и он запретил мне прикасаться к нему, даже держать его за руку, вероятно, потому что я пытаюсь потереть ей свои девичьи места, чтобы соблазнить его.

— У меня болят ступни, Оли.

— Мы почти на месте.

— Я не могу сделать это.

— Конечно, можешь.

— Тебе придется нести меня, малыш.

Он останавливается и разворачивается. Я в нескольких футах от него, плечи повисли, спина сгорбилась — абсолютно «щенячий» взгляд.

— Отлично, но веди себя хорошо.

Я прячу свой восторг, показывая только маленькую благодарную улыбку.

— Спасибо, малыш, — я запрыгиваю ему на спину и вынуждена прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать стон удовольствия, когда моя голая влажная киска трется о его плоть. Он должен чувствовать это. Я не просто влажная и липкая, я как чертова «Слип энд слайд»[58].

Его длинные шаги превращаются в ритм. Трение. Освобождение. Трение. Освобождение.

— О боже…

— Что?

Моя голова падает на его плечо.

— Ничего, — говорю я, задыхаясь. Пытаюсь держать свое тело спокойно, позволяя ему делать всю работу… неумышленно дразнить. Но больше всего я хочу врезаться в него бедрами. Я никогда не была так возбуждена. Я представляю себе нас в мой день рождения, как он врезается в меня снова и снова возле грузовика Ченса.

— Да, — слово вырывается прежде, чем я могу остановить его.

— Да, что?

— Я вижу его д-дом. Мы почти на м-месте.

— Думаешь, ты сможешь уже идти?

— Нет! Еще… я имею в виду… продолжай идти.

— Что, черт возьми, происходит с тобой? — он отпускает мои ноги, и я почти плачу, когда становлюсь на ноги.

— У тебя пот выступил на лбу. Почему ты вспотела? Это же я нес тебя, а не наоборот.

Я сжимаю ноги вместе.

— Тебе нужно в туалет?

Я кривлюсь и качаю головой.

— Я уже почти… а теперь ты оставил меня неудовлетворенной и…

— Почти? — он подходит ближе, разминая спину. — Ты получала удовольствие на мне?

Я кривлюсь еще больше, когда тепло приливает к коже, и я краснею.

Он потирает пальцы между собой. Это ужасно неудобно.

— Ну… ты кончила?

Я качаю головой.

— Была близка к этому?

Я киваю.

Он разворачивается.

— Тогда запрыгивай обратно.

— Что? Нет… не может быть. Я не собираюсь просто запрыгнуть на тебя и висеть у тебя за спиной всю оставшуюся часть пути.

Оливер пожимает плечами.

— Делай, как хочешь. Я просто пытался помочь, — ехидная ухмылка играет на его лице.

Я направляю на него свой самый сердитый взгляд.

— Если бы ты действительно хотел мне помочь, ты бы оставил меня с исцарапанной спиной от кирпичной стены в переулке и с удовлетворенным влагалищем.

— О, с ума сойти, только не это снова. Я сделаю это, как только мы доберемся домой. Договорились?

Зачем так нервничать…

Я прохожу мимо него.

— Подумай снова, дружище! Ты не будешь этого делать, пока я не буду готова. А этого не случится в скором времени!

Случится, в скором времени.

Промчавшись остаток пути по безлюдной аллее, Оливер останавливается прямо передо мной. Я отхожу вправо, и он отходит вправо. Я отхожу влево, он отходит влево. Наконец, я отталкиваю его.

— Что ты делаешь?

— Не нужно, чтоб мой брат видел тебя в этом, — он стучит в дверь.

— Тут темно, Оли. Если он не выльет на меня ведро воды, я не думаю, что у тебя есть причины волноваться.

Оливер снова стучит, в этот раз немного громче.

— Чувак! Что случилось? — Ченс выглядит как медведь, вылезший из берлоги после длинной зимы. Медведь с обернутой вокруг талии простыней. — Где твоя одежда, братишка?

— Длинная история, поэтому не спрашивай, но у нас захлопнулась дверь. Мне нужно, чтобы ты взял ключ от моей квартиры и отвез нас домой.

— Ну, я бы отвез, только мой грузовик все еще припаркован на улице перед твоим домом, идиот. Я думал, ты подберешь меня завтра утром по пути на работу. Не помнишь? Мы слишком много выпили? Я поехал на такси. Вы вдвоем пришли сюда пешком? — Ченс смотрит на меня, кажется, слишком долго, и Оливер пытается прикрыть меня от его взгляда.

— Да, у нас не было другого выбора. Алекс уехала, а также запасной ключ к их квартире. Очевидно, что при нас нет телефонов, поэтому нам пришлось прийти сюда пешком.