То, о чем говорил господин Маккафри полковнику Коллену, стало достоянием газеты «Нью-Йорк геральд трибюн». Вот опубликованная в печати стенографическая запись речи господина Маккафри, которая, по словам корреспондента газеты, вызвала у сурового пилота «слезу умиления, скатившуюся по его обветренному лицу».

Господин Маккафри сказал:

— Прощайте, точнее, до свидания, мой друг… Хочу еще раз пожать вашу руку накануне знаменательного события. Мне вспоминается ваш жизненный путь. Помните Эриха фон Фальгагена? В то время вы испытывали к нему жгучую ненависть, и я разделял ваши чувства. Теперь я этого не могу сказать. Пожалуй, если он был бы жив, то я нашел бы ему подходящее место — люблю парней с крепкими нервами. Впрочем, мы тогда были молоды и, защищаясь, проходили науку у нацистов.

Теперь вы превзошли немецкого асса, а мы руководили вашим искусством. Не скрою, с набожным трепетом мы изучали гитлеровские идеи массированных ударов по населенным центрам. Направляя наш радар против немецких самолетов, мы думали о больших масштабах. После Хиросимы мы превзошли нацистов. Мы многократно увеличили силу наступательных ударов, окупаемых лишь только в том случае, если они наносятся по большим площадям… Приятно вспомнить, дорогой Коллен, что радар сопутствовал вам в день рождения вашей славы. Радар с вами и теперь, в момент, когда ваша слава через несколько минут достигнет зенита…

Так закончил свою напутственную речь известный промышленник Чарлз Маккафри.

А вот как развивались, по словам американской хроники, дальнейшие события:

Супербомба была сброшена ровно в 6.00 на высоте 12 километров над уровнем моря и во время парашютирования хорошо наблюдалась на радарных экранах станции наблюдения № 1.

В момент взрыва самолет полковника Коллена находился примерно в 150 километрах от района экспериментирования.

Выполняя программу научных наблюдении, пилот-испытатель некоторое время обследовал обширный район, лежащий в 500 километрах к востоку от точки взрыва. Между семью и восемью часами им был подан сигнал бедствия. Таким образом, писали американские газеты, Джеральд Коллен был первым человеком, сообщившим миру о несчастье, которое постигло группу японских моряков. Известно, что выдающиеся умы санитарной службы американской армии в настоящее время напрягают все свои силы, чтобы сохранить жизнь гибнущим.

Между девятью и десятью часами самолет испытателя находился в области тропопаузы, на самом рубеже, отделяющем нижние слои атмосферы от стратосферы… Курс самолета в то время был нацелен в направлении станции наблюдения № 1.

Через несколько минут самолет испытателя оказался в зоне недостаточно изученных в этом районе «ножевых вихрей», которые отбросили машину далеко вверх, примерно на высоту 18 километров. В этот момент самолет потерял управление. Однако катастрофы удалось избежать. К счастью полковника Коллена его машина уже находилась в полосе радарных установок станции наблюдения № 1. С помощью импульсов радара удалось воздействовать на автопилот и благополучно осуществить автоматическую посадку. Состояние здоровья полковника Коллена внушает опасения.

Язык хроники скуп. Однако, что случилось со «специальным наблюдателем санитарной службы»? Какова его (ее) судьба?

Хроника не дает ответы на эти вопросы… Но следы остались, следы замести не удалось. Они приведут моих читателей к последней главе этого повествования.

ОБЛАКО В СТРАТОСФЕРЕ

Я комета… я комета… Ваши позывные приняты.

Записывайте первую сводку: достигли высоты 8 километров, по расчету над целью будем через десять минут. Самочувствие мое и моей спутницы хорошее. Точка. Прошу записать неофициально: Чарлзу Маккафри. В поле моего зрения электростартер бомбосбрасывателя. С благоговением думаю о вашем уме, вашей воле, ваших помыслах. Спешу навстречу вашему торжеству.

Я комета… я комета… Записывайте вторую сводку: высота 12 километров. Мы над целью. Действую строго по плану. В 6.00 приступлю к выполнению боевого задания. Самочувствие мое и моей спутницы хорошее. Приборы в полной исправности. На всякий случай вооружились защитными стеклами. Точка. Запишите неофициально: Чарлзу Маккафри. Через 120 секунд включаю стартер бомбосбрасывателя. Мысленно жму руку.

Я комета… я комета… Записывайте третью сводку: продолжаю держать высоту 12 километров. Отбомбился ровно в 6.00 и ушел на предельной скорости курсом ост. Сейчас нахожусь в обусловленном районе квадрата три. Под нами воды Тихого океана. Судя по вашему сообщению о взрыве, за время парашютирования супербомбы прошел 150 километров. В нашем районе и на нашей высоте в момент взрыва не произошло ничего существенного. Обращаю внимание на особо важное сообщение наблюдателя санитарной службы. Включаю микрофон доктора Фудзи Ямада. Точка.

…Я комета… я комета… Говорит доктор Фудзи Ямада. Взволнована показанием приборов группы А. Нижние слои атмосферы в этом районе охвачены волной проникающей радиации. Предвижу катастрофические последствия для людей… Наблюдаю в телескопические призмы корабль под нашим флагом. Волнуюсь… Требую немедленной посылки санитарной экспедиции.

…Говорит Коллен… Внимание! Наблюдаю в телескопические призмы. Корабль не наш. Под нами японский траулер. Поздравляю господина Маккафри с неожиданными возможностями для новых научных наблюдений. Записывайте визуальные впечатления: траулер в полосе пепельного дождя. На палубе паника. Делаю второй заход с небольшим снижением. Люди на палубе лежат…

Делаю третий заход с еще большим снижением… Почти все люди трут лица руками. Запишите: радиоактивный пепел, по-видимому, невозможно удалить с поверхности кожи. Включаю микрофон наблюдателя санитарной службы. (Пауза)… Говорит Коллен. Передайте Маккафри — доктор Фудзи Ямада молчит. По-видимому, нервы. По-видимому, женская слабость. Слезы…

Соблюдаю меры предосторожности и резко беру высоту. Перехожу на прием. Точка.

…Я комета… я комета… Записывайте сводку четыре: высота 18 километров. Температура минус 50. На тринадцатом километре оказались в полосе мощного вихревого потока. Самолет ушел вертикально вверх. Конструкция превосходно противостояла сильным перегрузкам. Все приборы в порядке. Самочувствие мое и моей спутницы хорошее. Идем на вас. Записывайте визуальные наблюдения: над нами чернильное небо. Вижу: справа вверху странное облако — пепельно-белое. Оно не похоже на перламутровые блики, наблюдаемые значительно выше. По-видимому, мы совершаем новые открытия в стратосфере. Повинуюсь настойчивым требованиям наблюдателя санитарной службы и меняю курс, иду на облако. Оно очень массивно и неподвижно. Сближаемся… Включаю микрофон моей спутницы. Точка.

…Я комета… я Фудзи Ямада… Волнуюсь и торжествую. Слушайте, волки! На приборах 400 рентген гамма-лучей. Гамма-лучи… Волчья шкура им не помеха. Я Фудзи…

…Коллен… я Коллен… Гамма-лучи. Облако гамма-лучей. Господин Маккафри… Господин Рентген… 400 рентген… Убейте «морскую свинку». Спасите!

ЭПИЛОГ

Я перевертываю обратной стороной фотографию человека с брезгливо опущенными уголками губ. Его образ меня не волнует. Какой неистовый шум подняла реакционная печать, когда известная прогрессивная газета опубликовала те самые фонограммы, которые вы только что прочитали. Газетные трестовики скомандовали разоблачать эти фонограммы, как «фальшивку коммунистов». Но маккартисты высекли самих себя. Они потребовали привлечения к военному суду начальника радиослужбы наблюдательной станции № 1, не сумевшего уберечь от журналистов запись секретных радиопередач во время испытательного взрыва супербомбы.

«Корпорация смерти» сделала Джеральда Коллена своим героем. Дело дошло до того, что влиятельные телевизионные кампании провели сенсационную передачу из дома умалишенных. Полковник Коллен метался по комнате, перебегая от одной клетки к другой. В клетках беззаботно резвились маленькие зверьки — морские свинки. Комментируя передачу, дежурный врач пояснил радиозрителям, что для медицинского персонала пока остается загадкой странное пристрастие больного к безобидным зверькам — морским свинкам. На экранах телевизоров иногда возникала поразительная картина: полковник Коллен вынимал из кармана небольшое зеркальце и долго и методично что-то стирал со своего лица.