Отношение к «Кругу Земному» как к памятнику истории и культуры средневековых скандинавов менялось на протяжении XIX и XX столетий. В поле зрения историков прошлого века находилась история событий, и, соответственно, саги о конунгах вызывали у них наибольший интерес и давали обильный материал для раскрытия процесса объединения Норвегии и укрепления королевской власти. Хотя со временем достоверность саг как исторических источников и внушала сомнения, в целом считалось, что их показаниям можно доверять. Работы таких видных норвежских историков, как Р. Кейсер, П. А. Мунк, Э. Capс.[599] опирались прежде всего на анализ саг и других видов нарративной литературы. Возрастание с конца минувшего столетия внимания к социально-экономической истории, к материальным основам политического развития сопровождалось переоценкой разных категорий исторических памятников и их сравнительной значимости; на первый план стало выдвигаться исследование сборников права, актового материала, данных археологии, топонимики, рунологии, лингвистики. Этот материал, будучи интенсивно вовлечен в историческое исследование, дал возможность познакомиться с историей хозяйства, торговлей, связями Норвегии с другими странами, ранними городскими поселениями, с социальной структурой норвежского общества и сдвигами, которые она претерпевала, с внутренней колонизацией. Такая переориентация исследования открыла новые перспективы перед учеными и позволила им по-новому и в целом более критично отнестись и к повествовательным памятникам. В результате усилилась тенденция видеть в сагах, в том числе и королевских, скорее произведения литературы, фиксацию длительной фольклорной традиции, в которой факты с течением времени переосмыслялись и искажались до такой степени, что в сагах, на той стадии, когда они были записаны, уже трудно, если вообще возможно, вычленить достоверную основу. Труды норвежского историка X. Кута и шведского историка Л. Вейбулля в этом отношении явились переломными[600]

В сагах о конунгах известное доверие продолжало внушать собственно только то, что находило подтверждение в песнях скальдов, отрывки из которых цитируются в «Круге земном» более обильно, чем в каких-либо иных сагах. Но сколь ни интересны в ряде отношений скальдические висы в королевских сагах, на основании их сообщений вряд ли возможно воспроизвести ход событий или познакомиться со многими сторонами норвежской действительности того времени, – слишком эти сообщения отрывочны и однобоки; ведь скальды обычно воспевали походы, битвы, победы или героическую смерть вождя, подарки, полученные скальдом от конунга, и другие аспекты дружинной жизни. Все остальное как правило не привлекало поэта. Правда, нужно отметить, что в историографии последних лет гиперкритические позиции в отношении достоверности саг о конунгах частично пересмотрены и смягчены. Историки убеждаются в том, что в сообщениях Снорри многое заслуживает доверия, и нет оснований a priori отметать его рассказ как «исторический роман».[601]

Изучение «Круга Земного» дает возможность (привлекая другие источники разных видов, как норвежские, так и иностранные) представить канву политической истории Норвегии на протяжении нескольких столетий. Разумеется, внутренний смысл описываемых в сагах событий нередко представляется современному историку существенно иным, чем средневековому автору, и, вероятно, было бы небесполезно наметить основные линии истории Норвегии в IX–XII веках, что облегчило бы чтение «Круга Земного».[602]

Первая форма политического объединения Норвегии – установление над большей частью ее населения власти одного монарха – выросла из экспансии викингов, во всяком случае, с нею связана. Могущество мелких конунгов и ярлов в период повышенной агрессивности, естественно, укрепилось, частично эта агрессивность могла быть направлена не только вовне, но и на население самой Норвегии. Первым конунгом, который подчинил себе значительную часть страны, был Харальд Харфагр (Прекрасноволосый), правитель Вестфольда, области в Восточной Норвегии. Вестфольдом издавна правила династия Инглингов, согласно легендам и поэме «Инглингаталь» скальда Тьодольва (цитируемой в «Саге об Инглингах»), находившаяся в родственных отношениях со шведскими королями. В Вестфольде сохранились курганы с погребениями в кораблях: в Туне, Гокстаде и – самое замечательное из них – в Усеберге. Раскопки обнаружили в этих курганах корабли, повернутые носом к югу, к морю и как бы готовые отправиться в плаванье. В двух кораблях были похоронены мужчины, видимо, местные князья в усебергском корабле найдены останки двух женщин. Одна из них, очевидно, была властительница, может быть, Аса – Бабка Харальда Прекрасноволосого; другая женщина, видимо – ее рабыня, последовавшая за нею в царство мертвых, чтобы и там ей служить. Богатая утварь, сани, повозка, кровати, другие вещи, украшенные резным орнаментом, выполненным несколькими искусными мастерами, – доказательство высокого общественного положения правителей Вестфольда. Курганы с кораблями свидетельствуют о том, что в IX веке Инглинги, находившиеся в широких контактах с другими странами, достигли значительного могущества. Это могущество возросло, как можно утверждать, именно в связи с внешней экспансией. Таким образом, начало объединения Норвегии явилось одним из моментов викингской экспансии и приобрело форму завоевания западных и северных областей страны конунгом, уже подчинившим себе восточную ее часть.

Это не означает, что военный предводитель, которому удавалось утвердиться в Норвегии, и в дальнейшем вел себя как завоеватель. Хотя многим из них приходилось преодолевать сопротивление местной знати, короли должны были заручиться поддержкой бондов; обычно претендент являлся на областные судебные сходки – тинги и просил их участников согласиться с его верховенством; при этом нередко ему приходилось идти на некоторые уступки. Лишь король, провозглашенный на тингах, пользовался авторитетом и чувствовал себя относительно прочно.