Хрольв Пешеход отправился затем на запад за море на Южные острова, а оттуда на запад в Валланд и разорял там страну. Он приобрел там большие владения и поселил там много норвежцев. Эти владения называются с тех пор Нормандией. Из рода Хрольва происходят ярлы в Нормандии. Сыном Хрольва Пешехода был Вильяльм, отец Рикарда. Его сыном был другой Рикард, отец Родберта Длинный Меч. А его сыном был Вильяльм Незаконнорожденный, конунг Англии.[128] От него потом произошли все конунги Англии.

Рагнхильд Могущественная прожила еще три года после того, как она приехала в Норвегию. После ее смерти Эйрик, ее сын от Харальда конунга, был отправлен во Фьорды, к херсиру Ториру сыну Хроальда, и там воспитывался.

Одной зимой Харальд конунг ездил по пирам по Упплёнду и велел приготовить себе в Тофтаре пир на йоль. В канун йоля, когда конунг уже сел за стол, к двери дома подошел Сваси[129] и послал сказать конунгу, чтобы тот вышел к нему. Эта просьба привела в гнев конунга, и тот же самый человек, который передал ему просьбу Сваси, теперь передал Сваси, что конунг разгневался. Но Сваси попросил еще раз передать его просьбу и сказал, что он – тот самый финн, которому конунг разрешил поставить хижину по ту сторону холма. Конунг вышел и согласился пойти к нему, и перешел на другую сторону холма, ободряемый некоторыми из своих людей, хотя другие не советовали ему идти. Навстречу ему вышла Снефрид, дочь Сваси, красавица на диво, и поднесла конунгу кубок, полный меда. Конунг взял и кубок, и ее руку. Сразу же как будто огненный жар разлился по его телу, и он сразу захотел возлечь с ней в ту же ночь. Но Сваси сказал, что этого не случится – разве что его принудят, – пока конунг не обручится с ней и не возьмет ее в жены по закону.

И конунг обручился со Снефрид и взял ее в жены, и так без ума любил ее, что ради нее забывал и свои владения, и все, что подобает конунгу. У них было четверо сыновей. Одного звали Сигурд Хриси, других – Хальвдан Высоконогий, Гудрёд Блеск и Рёгнвальд Прямоногий. Затем Снефрид умерла, но цвет лица ее ничуть не изменился. Она оставалась такой же румяной, как при жизни. Конунг все сидел над ней и надеялся, что она оживет. Так прошло три года – он все горевал о ее смерти, а люди в стране горевали о том, что он помешался. Излечить конунга от этого помешательства удалось Торлейву Умному, который мудро уврачевал это помешательство такими уговорами:

– Не удивительно, конунг, что ты любишь такую красивую и благородную жену и чтишь ее тем, что она лежит на пуху и драгоценных тканях, как она тебя просила, но твоя честь, а также и ее терпят урон от того, что она лежит слишком долго в том же самом одеянии. Не лучше ли было бы ее приподнять и переменить под ней одеяния?

Но как только ее приподняли с ложа, смрадом, зловонием и всякого рода тяжелым духом понесло от трупа. Тогда поспешили сложить погребальный костер, и ее сожгли. Все ее тело уже посинело, и повыскакивали из него змеи, ящерицы, лягушки, жабы и всякого рода гады. Так она превратилась в пепел, а конунг снова обрел ум и освободился от неразумия, управлял своей страной, как раньше, взял себя в руки, радовался своим подданным, а подданные радовались ему, а страна радовалась и ему, и им.

После того как Харальд конунг понял, что был обольщен финкой, он так разгневался, что прогнал своих сыновей от нее и не хотел их видеть. Гудрёд Блеск, однако, отправился к Тьодольву из Хвинира, своему приемному отцу, и попросил его пойти с ним к конунгу, потому что Тьодольв был сердечным другом конунга. Конунг был тогда в Упплёнде. Они отправились вместе и, когда они поздно вечером пришли к конунгу, они уселись у самой двери и притаились. Конунг вошел в палату и посмотрел на скамьи. Люди были созваны на пир, и был наварен мед. Тут конунг сказал про себя:

Тогда Тьодольв возразил:

Тьодольв поднял куколь, и конунг узнал его и радушно приветствовал. Тогда Тьодольв попросил конунга, чтобы тот не отвергал своих сыновей:

– Потому что они были бы рады матери из лучшего рода, если бы ты им такую дал.

Конунг уступил его просьбе и велел ему взять, как раньше, Гудрёда к себе домой, а Сигурду и Хальвдану велел отправиться в Хрингарики, а Рёгнвальду – в Хадаланд. Они сделали, как велел конунг. Все они стали мужами доблестными и во всем искусными. Харальд конунг жил спокойно в своей стране, и был мир и хорошие урожаи.

Рёгнвальд ярл Мера услышал о гибели Сигурда, своего брата, а также о том, что в его владениях хозяйничают викинги. Он послал на запад Халлада, своего сына, и тот принял сан ярла и отправился с большим войском на запад, и, приплыв на Оркнейские острова, расположился там. Но как осенью, так и зимой и весной, викинги продолжали хозяйничать на островах, грабили прибрежных жителей и забивали скот на берегу.

Халладу ярлу стало пребывание на островах в тягость. Он скатился с престола ярла и стал бондом, и отправился на восток в Норвегию. Когда Рёгнвальд ярл узнал об этом, он был возмущен поступком Халлада и сказал, что его сыновья непохожи на своих предков. Тогда Эйнар возразил:

– Ты мне мало оказывал чести, и мало любви оставлю я здесь. Поэтому я поеду на острова, если только ты окажешь мне какую-нибудь поддержку. И обещаю тебе – что доставит тебе большую радость – не возвращаться в Норвегию.

Рёгнвальд сказал, что он будет только рад, если тот не вернется:

– Потому что я не надеюсь, что ты сделаешь честь своим родичам, ведь по матери ты из рабов.