Вода и простор, вода и солнце, вода и ветер.
Такого простора и такого размаха сестры еще не видели. Им казалось, что здесь кончилась земля. Дальше ее не будет. Дальше только море, море и море.
Вся могучая ширь его мерно колыхалась, дышала. Она густо осыпана ослепительными, бегающими бликами, заляпана снегом пены, изрыта волнами. Лоснились, блестели мокрые прибрежные камни. Вдали вились чайки, касаясь крылом волны. Море шумело, сверкало, полное жизни и движения.
Сестры сидели на камне. Их осыпали брызги, ветер трепал их волосы. Они смотрели в лицо своей мечте. Не надышаться этой свежестью моря!
Ася улыбалась, а по щеке ее катилась соленая морская капля.
Славка смотрела на море с легким изумлением: «Так вот ты какое?!» Она присматривалась к нему настороженно и с холодком. Сердце Славки кричало о прошлом, о тайге, о людях, оставшихся там.
Она обжигалась о свои воспоминания.
И в то же время чувствовала, что у нее сейчас нет сил вернуться туда, где она впервые встретилась со смертью. Славка даже испугалась, представив себя в тайге без Аси. Ночь. Палатка. И нет сестры. Это была бы потеря второй любви. Это было бы глухое одиночество даже среди друзей-геологов. И здесь она тоже чувствовала себя чужой и ненужной. И только Ася была родной и любимой.
Били зелено-седые волны, перемешивая разноцветную гальку. На горизонте, уходя в океан, дымил невидимый корабль.
— Вот и приехали, — сказала Ася. — А помнишь, как мы убегали через окно?
— Все еще впереди, — задумчиво откликнулась Славка.
Ася посмотрела на сестру с затаенной радостью, провела рукой по ее пышным, растрепанным волосам.
— Да, конечно, у нас все еще впереди. Самое трудное впереди.
— А что ожидает нас? — спросила Славка.
— Не знаю. В эту ночь я не усну.
— Будем бродить по городу.
— Неужели нас ждет поражение?
— Все может быть... Все может быть...
К ногам их прянула и рассыпалась тучей брызг волна.
— Море, — прошептала Ася. И почувствовала она себя такой песчинкой перед ним. «А вдруг вся наша затея — просто детский лепет? Море — это величие. Нет, разум человека сильнее моря!»
Славка обняла ее, крепко прижала к себе.
— Как я без тебя буду жить?
— Но мы же... вместе!
— Это сейчас... А потом?.. Через много лет... Ведь не можем мы вечно быть вот так рядом...
На автобусе они добрались до порта. Долго стояли на деревянной лестнице, маршами спускавшейся к бухте Золотой Рог.
Берег на много километров был занят громадными складами. Громоздились горы мешков, ящиков, бревен, угля. Стоял шум, лязг и грохот судовых лебедок, у причалов грузились и разгружались океанские суда. Огромные краны захватывали подвески с мешками, с какими-то машинами и переносили их с берега на палубы. В воздух возносился то зацепленный трактор, то грузовик.
У берега шумящая вода была в радужных нефтяных пятнах, а дальше бухта перекипала суетливо бегающими солнечными вспышками.
У причалов вздымались белые громадины пассажирских судов с большущими дымовыми трубами. Ася читала на бортах: «Русь», «Азия», «Сибирь», «Приамурье», «Забайкалье»...
С берега к ним тянулись туго натянутые железные тросы. Кое-где моряки, сидя в подвешенных люльках, красили черные борта кораблей.
Загруженный до ватерлинии, медлительно швартовался пузатый пароход, слышался грохот цепи отдаваемого якоря.
Нижайшим глухим ревом попрощался с портом уходящий корабль. Он оставлял за кормой бурливую, белую дорогу из пузырей, взбитых винтом. На гафеле куском пламени бился флаг. Рядом с кораблем, как муравьи в ногах у слона, сновали катера, моторные лодки.
Весь этот гигантский рокочущий порт и корабли у причалов, знавшие штормы и бури, все это подавляло Славку своим размахом и мощью. «Не смогу я работать на таких кораблях, — подумала она. — Не смогу я командовать моряками. Все это не для меня».
И такой уютной, родной и желанной представилась ей скромная палатка геологов. Ей показалось, что этим кораблям, океанам и портам нужны богатыри. Но мимо проходили обычные ребята в морской форме. И ничего в них не было богатырского.
И снова перед Славкой возникла палатка, озорная Чара, одинокий Петрович у костра, Грузинцев, Космач, тайга, полная цветов, птиц и сочных трав. Все это доброе, хорошее упорно выступало вперед, а все горькое отступало назад, растворялось в дымке. А здесь вода, вода и вода. Нет, чуждо все это сердцу! Сесть бы вот прямо сейчас в самолет и умчаться назад.
Славка тяжело вздохнула, глянула на Асю и потемнела лицом: нет сил расстаться с ней.
Асе же, при виде порта и кораблей, все прошлое показалось таким неказистым, тихим, пустынным. Она подумала, что жизнь ее только теперь и начинается. Она жадно смотрела на порт и корабли. На шее стремительно билась жилка, напряженные крылышки носа чуть вздрагивали, точно она к чему-то принюхивалась.
«О, это по тебе! Это все по тебе! — подумала Славка. — Ты крепкая, острая, точно кортик, а я мягкая, как подушка!»
Асе все хотелось увидеть. Она потащила ее на катер. Они плыли по Золотому Рогу. Тянулись берега, забитые пакгаузами, холодильниками, складами, виднелось множество судов, плавучие доки, нефтеналивные баржи, мачты, трубы. Носились чайки. Сестер удивила необыкновенно красивая, чистая, малахитовая вода, поглядев на которую, хотелось пить. В реках такой воды не бывает.
Сестры стояли у поручней на носу катера, ветер пузырил их платья. Они задумчиво рассматривали Владивосток. Его дома взбегали на сопки. Весь он стоял на горах. Самой высокой была островерхая Орлиная гора, рядом высилась Голубиная. Нет, не лежала Славкина душа ко всему этому. Чужое, чужое!
— Здесь все по-другому, — сказала она.
— Да, по-другому... Морской, портовый город, — ответила Ася. — Люблю такие города! Бурливые, шумные... Люблю расставаться, уезжать к новому и снова возвращаться, и опять уезжать... Так и живут здесь моряки...
«Вот помогу ей устроиться, а потом уеду, — вдруг решила Славка. — А можно и не уезжать! Горный институт, конечно, и здесь имеется». Славка совсем повеселела.
— Да, да, — произнесла она.
— О чем ты?
— Места, говорю, неплохие...
— Места чудесные!
— И обе мы устроимся.
— Я рада, что ты так говоришь, — сказала Ася.
Вода, рассекаемая катером, бушевала, пенилась. Вдали скользила белокрылая яхта.
...Номеров в гостинице не оказалось, и они остановились в Доме колхозника. На подоконниках стояли блюдца с мокрыми ядовитыми бумажками. Валялось много дохлых мух. Когда погасили свет, мушиные эскадрильи поднялись в воздух и громко зажужжали. Мухи с минуту носились в темноте, ударялись о лицо Аси, о спину ее, о гитару на стене, и струны тихонько звенели.
«Неужели все полетит кувырком? Хорошо хоть Славка одумалась. Двоим все-таки легче».
Ворочалась на своей кровати Ася, ворочалась и Славка. Было душно. В низенькой комнате пахло чем-то кислым, Ася сбросила одеяло, подошла к окну. Донесся далекий гудок парохода. Мчался их поезд через всю страну. Здесь был конец их дороги. Дальше шли корабли. Они приехали к путям кораблей. А эти пути прочерчивают на картах штурманы.
Ася взглянула на часы: было двенадцать. Вся ночь еще впереди!
— Не спится? — спросила Славка.
— Помнишь, как отец сказал: «Смотрите на эти часы и размышляйте: время бежит быстро, а добрых дел много».
— Хороший у нас батька, умница.
— Нет, невозможно спать, — сказала Ася и взяла платье со спинки стула.
Они бродили по набережной Амурского залива. Бульвар с каменным парапетом поднимался в гору. Внизу под луной расстилался остекленевший залив. Его пересекала уходящая в немыслимую даль серебряная зыбкая дорога. Было тихо, безветренно, тепло. На тополях спали недвижные листья. Пахло петуньями, табачками и нагретым за день асфальтом. Компаниями, в одиночку, парами гуляли моряки. Они говорили, смеялись и напевали тихонько, вполголоса. Из каких плаваний они вернулись, в какие уйдут?