В лагере Бек-Беке в начале 1942 года находилоcь 1500 заключенных, к концу войны в живых из этой партии оcталоcь неcколько деcятков доходяг. Не знаю, какое меcто по жеcтокоcти этот лагерь занимал cреди оcтальных лагерей, думаю, что и там было не cлаще, поcкольку политика уничтожения немцев ноcила организованный, хорошо cпланированный характер и не могла быть cпонтанной волей отдельного начальника, а потому была ни чем иным, как гоcударcтвенной акцией-преcтуплением»
Норма питания в немецких лагерях cоcтавляла в cреднем 800 калорой, когда для нормальной жизнедеятельноcти организма требуетcя более 2000 калорий. При таком рационе питания и режиме труда (10-12 чаcов) очень быcтро наступало истощение, влекущее за собой необратимые разрушительные процессы в организме и неминуемую смерть
Особенно тяжелыми для нас были 1942-1943 годы, когда положение на фронтах было не в пользу СССР. Мы прекрасно понимали, что в случае взятия немецкой армией и Москвы и выхода к Уралу, нас непременно всех уничтожат. От смерти нас сапсли победы Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге. Правда нам тогда уже было все-равно. Голодом, холодом, болезнями и непосильным трудом мы были доведены до этого состояния, когда жизнь для нас потеряла всякий смысл. Хотелось только одного, перед смертью еще хотя бы раз наесться досыта. Умерших никто не считал и на их место привозили все новые партии немцев. За 1942-1943 годы в наших бригадах погибла более половины людей. Их не успевали хоронить и тогда трупы начали штабелевать. К такому штабелю подъезжала полуторка и двое грузчиков загружали трупы в кузов автомашины. Наладывали их выше бортов и один из грузчиков садился сверху, что бы придерживать их во время поездки к могильнику. Трупы зкапывали в общие могилы без имен и фамилий, лишь с привязанной к плаьцу ноги биркой, где стоял номер личного дела заключенного. После войны поле, где были захороненеы трупы из нашего лагеря, распахали и засадили картошкой. Я сегодня могу под присягой подвердить, что на строительстве Челябметаллургстроя погиб каждый второй трудармеец и это был настоящий и ничем не прикрытый геноцид. Жизнь людей совершенно не ценилась и особенно в 1942-1943 годах.”
Изучая содержание анкет, присланных трудармейцами, находящимися в лагерях совершенно разных по производственному профилю и расположенных в различных регионах можно сделать целый ряд общих выводов.
Ни в одном лагере огромного Гулага не было столь скудного питания, столь бесчеловечного отношения, столь беспощадной эксплуатации подневольного труда, столь оскорбляющего человеческое достоинство унижения, как в лагерях, в которых находились во время войны немцы.
Содержались они в зонах лагерного типа за колючей проволокой и под вооруженной до зубов, усиленной натасканными на людей собаками, охраной. В этих адских лагерях смерти, прозванными немцами «истребительными», погиб каждый второй заключенный.
Августовский указ Сталина сделал немцев не просто бесправными, он поставил их вне закона. Призывы Ильи Эренбурга «Убей немца!», которые тиражировались газетами и озвучивались радиовещанием на весь мир, гибельным мором проходили по лагерям, где были заключены немцы. Чем хуже было положение Красной Армии на фронтах, тем больше было работы у похоронных лагерных команд, не успевающих зарывать трупы.
Из этого можно сделать единственный вывод: именно для людей немецкой национальности были созданы специализированные лагеря, где po инициативе государства происходило методичное уничтожение людей посредством создания для них в местах заключения условий совершенно неприемлемых ни для жизни ни труда условий, а только для мучительной смерти.
К таким условиям можно отнести следущие:
1. В лагерях не были созданы элементарные бытовые и санитарно-гигиенические условия жизни, что способствовало распространению в них инфекционных болезней, простудных заболеваний, педикулеза и т.д., что зеведомо вело к массовой смертности людей.
2. В лагерях немцы использовались на самых трудоемких работах таких как земляные на рытье котлованов и сооружении насыпей под железные дороги, на добыче руды, нефти и угля, на лесоповале. Там, где трудились немцы механизированный труд исключался. Основными орудиями труда для них были лом, кайло, лопата, тачка, топор, ручная пила.
3. В первые месяцы заключения они не получали никакой одежды и независимо от сезона вынуждены были работать в том, в чем прибыли в лагерь из дому. Когда из одежда полностью изнашивалась их стали одевать в одежду погибших на фронте солдат. В основном это были гимнастерки, брюки галифе, шинели, реже бушлаты. Сапог они не получали. Обувались они в лапти или брезентовые бахилы на деревянной или резиновой (от вышедших из строя автомобильных баллонов) подошве, прозванные заключенными ЧТЗ. Для этого в зонах создавались кустарные мастерские, где эта обувь изготавливалась. Обморожения, сопровождающиеся гангреной и последующей ампутацией пальцев на руках и ногах были обычным явлением.
4. Рацион питания не был рассчитан на восстановление потраченных за время смены физических сил, что вело к истощению организма заключенных и немеинуемой вслед за этим пеллагрой, когда восстановить организм человека даже при нормальном питании было уже невозможно. В этом случае их отправляли на „выздоровление” домой, где они разумеется, вскоре умирали. Основным питанием заключенных был хлеб и так называемая баланда из крапивы, мерзлых листьев капусты, брюквы иногда рыбьих голов или мизерной доли пшена и т.п. Хлеба на сутки при условии выполнения нормы выдавали от 800 граммов тем, кто работал под землей, например в угольных шахтах и до 500 граммов в других отраслях производства. Если норма не выполнялась, что при подобном пиатании было почти невозможно, „пайка “ урезалась до 400, 300, а то и до 200 граммов. Все зависело от воли начальника лагеря, так как он был для заключенных и „царь и бог”.
5. Бытовые условия таякже не были пригодны для жизни. Во многих лагерях заключенные спали на сплошных в три этажа нарах, как „селедки в бочке”. Зачастую из-за отсутствия сушильных помещений в бараке, одежду сушили своими собственными телами, подкладывая ее под себя на время сна.
6. Ни о какой охране труда в лагерях не было и речи. Производственный травматизм и зачастую со смертельным исходом были обычным явлением. За смерть заключенных никто не нес никакой ответственности.
7. Особого пика смертность людей в немецких лагерях достигла в 1943-1944 годах, когда, по выражению трудармейцев, люди „умирали как мухи осенью”. Если с лета „заботливое” начальство не заготовливало рвы под трупы, то зимой их штабелевали внутри зоны, с тем, чтобы весной, когда оттаит земля, закопать их за воротами лагеря. У трупов на территории лагеря выставляли охрану, чтобы потерявшие от голода рссудок люди не занялись трупоедством. (О подобных случаях, имевших в лагерях место, люди тоже указывают в своих анкетах. Доведенные голодом до психических расстройств заключенные иногда употребляли в пищу даже человеческие экскременты.)
8. Физические страдания немцев заключались страданиями душевными. Начальство лагеря, охрана, конвоиры относились к ним, как к заклятым врагам, называя их „фашистами” или „фрицами”. Для провинившихся в зоне существовали самые изощренные наказания. Так в некоторых лагерях посреди зоны стоял сколоченный из горбыля карцер, куда зимой на всю ночь могли заключить человека. Утром оттуда, разумеется, выносили труп. Если дело было летом, то человека могли голым привязать к столбы на съедение комарам. Так, например, поступал охранник Голубев о чем свидетельствует Вальдемар Лейманн, бывший узник Востокураллага, что был Свердловской области.
9. Среди причин смерти бывшие трудармейцы на первом месте указывают голод и холод, затем отсутствие медицинского обслуживания и болезни, как дезинтерия, кровавые поносы; на четвертом - несчастные случаи на производстве: на пятом - расстрелы за „саботаж, отказ от работы, за побеги, (убийство за побег из лагеря или смерть в результате безжалостного избиения беглеца. Одной из причин, ведших людей к преждевремнной смерти указывают и на моральное унижение со стороны начальства и охраны. Отношение их к заключенным, как указывают большинство людей в своих анкетах, было жесткое или очень жестокое. Уровень смертности в лагерях в 1942-1944 годах, согласно указанным в анкетах сведениям, был не менее 50% от общего числа заключенных. Лишь в 1945 году положение немцев в лагерях стало понемногу улучшаться.