Вопрос комиссии: (...) Правильно ли будет сказать, что, хотя вы и допускаете возможность, что дискуссия касалась государственного переворота или политической акции более общего характера, у вас тем не менее было ясное впечатление, что вы слышали приказ убить Лумумбу?
Джонсон: У меня в то время было на этот счет ясное впечатление.
Вопрос: И таким оно остается сегодня? Джонсон: И таким оно остается сегодня. Я подумывал и о другой возможности, но это ощущение (...) сохраняется.
Этот эпизод произвел на Джонсона сильное впечатление:
«Я никогда не ожидал услышать от президента чего-либо подобного в своем присутствии или в присутствии нескольких человек. Я был ошеломлен».
Сенатор Матиас кратко резюмировал показания Джонсона:
(...) Следовательно, вы помните если не точные слова, то по меньшей мере вашу собственную реакцию на президентский приказ, который вы сочли приказом об убийстве.
Джонсон: Это точно.
Сенатор Матиас: И хотя за прошедшие с тех пор 15 лет вы забыли точные слова, чувство потрясения остается?
Джонсон: Да, это так.
После заседания Джонсон, отвечавший за редакцию протокола, проконсультировался с одним из высокопоставленных сотрудников Совета национальной безопасности по поводу того, каким образом следует отразить заявление президента в протоколе Совета национальной безопасности и в Совете планирования национальной безопасности, которые составлялись после каждого заседания:
«Кажется, — точно не помню, — я его опустил. Не помню также, каким образом был изложен данный вопрос в протоколе заседания, хотя, мне думается, какая-то ссылка на заявление президента в нем содержалась».
Давая второй раз показания комиссии, Джонсон сказал, что «весьма вероятно, что оно (заявление президента) было изложено иносказательно либо полностью опущено». Он говорит, что его показания, взятые отдельно, служат «скорее признаком, нежели очевидным доказательством причастности президента к принятию решения, касающегося убийства». Этот признак следует рассматривать в соответствующем контексте: вместе с протоколами заседаний Совета национальной безопасности, на которых присутствовал Джонсон, свидетельскими показаниями об этих заседаниях, вместе с фактами, которые предшествовали отправке в Конго ядовитых веществ для умерщвления Лумумбы. Тогда можно будет судить о его значимости.
В течение лета 1960 года Джонсон участвовал в четырех заседаниях Совета национальной безопасности, где обсуждалась обстановка в Конго. Президент отсутствовал дважды—15 и 21 июля. Отношение к Лумумбе во время двух первых заседаний было весьма отрицательным.
Два других заседания Совета национальной безопасности, 18 августа и 7 сентября, проходили под председательством президента. Просмотрев протоколы этих двух заседаний, Джонсон не смог с уверенностью сказать, на каком из них он слышал заявление президента.
Заседание 18 августа совпало с началом ряда событий, предшествовавших отъезду Шейдера в Леопольдвиль с ядами для организации убийства Лумумбы. Заседание 7 сентября происходило во время этих событий.
Заседание Совета национальной безопасности 18 августа 1960 г. состоялось за три недели до того, как Касавубу сместил Лумумбу. Джонсон считает, что оно происходило «вскоре» после того, как он слышал заявление президента. Единственное другое заседание, когда бы Джонсон мог слышать это заявление, состоялось спустя два дня после смещения, то есть 7 сентября.
В отчете Роберта Джонсона о заседании 18 августа 1960 г. говорится, что дискуссию по вопросу о политике США в Конго открыл исполняющий обязанности государственного секретаря Дуглас Диллон[46]. Диллон утверждал, что присутствие американских войск в Конго было необходимо, чтобы предотвратить вмешательство СССР, которого требовал Лумумба:
«Если бы (...) Лумумба осуществил свою угрозу изгнать из Конго силы ООН, он мог бы в этот момент согласиться на любую помощь (...). Вывод войск ООН явился бы бедствием, которому мы должны были помешать любой ценой. Если бы силы ООН вынуждены были эвакуироваться, мы могли бы оказаться перед лицом такой ситуации, когда бы Советский Союз вмешался по просьбе Конго». [...]
Замечания Диллона вызвали единственный комментарий президента по поводу Лумумбы, отмеченный в протоколе заседания от 18 августа:
«Президент сказал, что возможность изгнания сил ООН из Конго просто непостижима. Нам следовало бы оставить силы ООН в Конго, даже если бы для этого потребовались европейские войска. Нам следовало бы действовать таким образом, даже если бы это послужило для Советского Союза поводом развязать конфликт. Диллон обратил внимание на то, что такова точка зрения госдепартамента, но что Генеральный секретарь ООН и Лодж[47] считают, что силы ООН не смогут оставаться, если Конго будет категорически против этого. В ответ президент заявил, что Лодж ошибается, коль скоро речь идет об одном-единственном человеке, действующем в Конго против нас, то есть о Лумумбе, поддерживаемом Советским Союзом. По мнению президента, нет оснований считать, что конголезцы выступают против поддержки ООН и не желают сохранения порядка. Диллон повторил, что такова точка зрения госдепартамента на этот вопрос. Положение, которое могло бы создаться в результате ухода войск ООН, просто немыслимо».
В таком изложении заявление президента ни в коей мере не подразумевает приказа об убийстве Лумумбы. Но оно подчеркивает, какое значение президент придавал Конго: президент был настолько озабочен положением в Конго, что готов был даже идти на риск возможного конфликта с СССР. Он считал, что Лумумба — «единственный человек», несущий ответственность за это положение.
Ознакомившись с документами Совета национальной безопасности и свидетельством Роберта Джонсона, Дуглас Диллон считает, что «заседание Совета национальной безопасности, цитируемое Джонсоном, — это заседание от 18 августа 1960 г.». Между тем Диллон не помнит никакого «прямого приказа» президента убить Лумумбу. Он говорит, что президент выразил свое отношение к Лумумбе,
«вероятно, под влиянием общего впечатления, сводившегося к тому, что Лумумба — это человек, с которым очень трудно, а то и вовсе невозможно договориться, и поэтому человек, опасный для мира и безопасности. Вот почему президент сказал, что мы должны сделать все, чтобы от него избавиться. Я не уверен в том, что воспринял эти слова в качестве прямого приказа, как это, очевидно, сделал Джонсон. И я думаю, что другие лица, присутствовавшие на заседании, могли, вероятно, интерпретировать слова президента иначе».
Вопрос: Слышали ли вы, чтобы в отношении Лумумбы президент сказал: «Избавимся от него» или «Будем немедленно действовать в этом направлении»?
Диллон: Этого я не помню. Но таково было в то время общее настроение правительства, и такого не могло бы быть, если бы президент не был с этим согласен.
Диллон считает, что такое заявление «не было прямым приказом к убийству». Но, по его мнению, «вполне возможно», что Аллен Даллес расценил резкое выражение президента «избавиться» в качестве санкции на подготовку плана убийства:
«Я полагаю, что Аллен Даллес весьма благосклонно отнесся к тому, что он счел косвенным разрешением, ибо он был уверен в том, что нам не следует прямо вмешивать президента в подобного рода дела. И он был полностью готов лично взять на себя ответственность, чего не делали некоторые из его преемников. Зная Аллена Даллеса, я думаю, что это звучит в высшей степени неубедительно».
46
В 1960 году Диллон занимал пост заместителя государственного секретаря. На этом посту Диллон часто исполнял обязанности государственного секретаря и участвовал в заседаниях Совета национальной безопасности или получал информацию о том, что на этих заседаниях происходило. Позднее Диллон был министром финансов в администрации президента Кеннеди.
47
В то время Кэбот Лодж занимал пост постоянного представителя Соединенных Штатов при ООН.