— Боюсь, противостояний нам не избежать, — историк Мауро Рино, горбоносый дворф, почесал подбородок. — Несмотря на то, что Эзрех Хагон не придерживается консервативной политики, свойственной некоторым другим великим кланам, Керцез Эзрех Хагон достаточно четко высказал свои позиции на Всемирной неделе Промышленности в Шарсе-Шарсе, дав понять всему миру, что не потерпит внешнего вмешательства в дела гоблинско-орсксого союза. Кроме того, жестокое подавление аттирского мятежа…
— Приветик, ты не до Прэна летишь?
Я подняла голову — передо мной стояла высокая стройная девушка с длинными светлыми волосами, волной спускавшимися до пояса. Глаза скрывали очки с зеркальной поверхностью, в отражении которой я увидела взъерошенную рыжеволосую девчонку, сжимающую кулек в руках.
— Привет, да, до Прэна, — ответила я, продолжая рассматривать незнакомку.
Она была одета в светло-зеленый топ и белые брючки, из-под которых выглядывали носики позолоченных туфель. В руках девушка сжимала маленькую сумочку из, кажется, верефонской кожи. В последнем я была не уверена, ибо видела подобную драгоценность лишь раз, да и то по телевизору. Кстати, о драгоценностях — на шее у девушки блестел массивный темно-зеленый камень в оправе из светло-серого металла, и что-то мне подсказывало, что этим металлом была платина.
— Фух, такая жара, — незнакомка уселась в кресло рядом со мной. — Здесь что, кондиционеры не работают? А ты вообще откуда? Загоревшая, никак с юга? Тебе, наверное, такая жара не страшна, а я просто таю.
Я немного растерялась, выслушивая монолог своей нежданной собеседницы, и, забыв, о чем она спрашивала в начале, решила просто представиться.
— Меня зовут Антея.
— А я Лиза, я из Хемфорта, — девушка сняла очки, открыв миру синие, как незабудки, глаза.
Хемфорт. Там добывают платину, если я не ошибаюсь. Это город богатства, свободы, искусства и родина многих политиков Эрзамона.
— Город богачей, — восхищенно выпалила я и уже спокойнее добавила. — Всегда хотела там побывать. Говорят, он поистине великолепен.
— Ну да, есть на что посмотреть. А ты откуда?
— Я из Глирзы.
— Эм… А кто за тебя будет платить в университете? — удивленно спросила Лиза. — У вас, кажется, вся земля стоит меньше, чем год учебы у миротворцев.
Мне совершенно не понравился надменный тон собеседницы. Я не вызывала её на разговор, она сама свалилась подле меня, а теперь, похоже, пытается оскорбить.
— Никто, я поступила сама, — отрезала я, отворачиваясь.
— Да ладно! — Лиза рассмеялась. — Туго же тебе придется. Учеба, учеба, учеба! Кошмар!
— Как получится, — сухо ответила я, провожая взглядом взлетавший самолет.
— Не понимаю я таких людей. Куда вы лезете со своими жалкими грошами? — усмехнулась девушка, поднимаясь. — Это всё-таки великий университет, а не захолустный колледж.
— Меня твое мнение особо не интересует, — я, наконец, глянула на Лизу. — Иди, куда шла. Доступно?
Девушка улыбнулась и, жалостливо вздохнув, засеменила прочь.
Разговор выбил меня из колеи и здорово подпортил настроение. В университете действительно было очень мало стипендиатов, большинство студентов учились за деньги родителей или ведущих организаций.
Теория абстрактных полей, активно развивающаяся последние десятилетия, имела крайне ограниченную область практического применения, однако пользовалась небывалой популярностью среди великих мира сего.
Это было модно.
Те, кто всерьез занимался теорией, оставались в науке, хилеры же могли продолжить обучение по медицинским специальностям, атакующие и защитники чаще всего отправлялись на военную службу. Изучение практического применения магии для многих оставалось дополнительной специальностью. Полезной, интересной, но не основной.
К тому же срок обучения в университете (по старой доброй традиции все учебные заведения, в которых изучали магию, назывались университетами) составлял всего три года. Не так долго, даже для человека, когда у тебя золотые горы за плечами.
Уже в самолете Лиза, проходя мимо, кивнула, насмешливо улыбнувшись.
«Наверное, отметила меня клеймом „деревенщина“», — обиженно подумала я, и уставилась в иллюминатор, представляя, сколько таких вот личностей будет в самом университете.
Впрочем, друзей я вообще заводить не умела. Хотя, может, они сами не желали заводиться…
Зато я умела пользоваться абстрактными полями, а на это способен не каждый. До начала исследований абстракций как природного феномена, подобная способность называлась магией. Всё заключается в том, что планета имеет абстрактное поле, на всем пространстве которого непрерывно циркулирует абстрактная энергия или земная мощь, как называют её философы. Любое многоклеточное живое существо обладает собственным абстрактным полем, но только разумные могут осуществлять взаимодействие с земной абстракцией, используя её энергию для различных «фокусов». В Глирзе уровень энергии был крайне мал, поэтому там фактически не было магов и хилеров. Я же с детства умела брать энергию у планеты. Но для Университета это ещё ничего не значило. Миротворцы во главу угла ставили умение работать в разномастном коллективе. На Прэне не было места ксенофобам.
Интересно, богатый орк чем-нибудь отличается от богатого эльфа, кроме внешнего вида?
О подобных вещах думать совсем не хотелось, и я достала книгу по истории Ордена, решив дополнить образ зануды. В процессе чтения я благополучно заснула, а когда меня разбудила стюардесса, самолет уже заходил на посадку. Я глянула в иллюминатор, и восхищенно ахнула. Там, внизу, в окружении темно-синих вод Великого океана, лежал, ощетинившись пиками скалистых серых гор, остров Прэн — цитадель старейшего на планете ордена.
На волнах покачивались маленькие, едва заметные с высоты, катера и небольшие суда, казавшиеся дынными семечками на синей скатерти. Острый клюв бухты глубоко врезался в тело острова, и воды океана доходили до зеленого полога леса, спускавшегося с гор.
— Красиво, — прошептала я. Сидевший в кресле справа эльф средних лет, услышав мои слова, понимающе улыбнулся.
— Невозможно не влюбиться в это место, и не влюбляться здесь невозможно, — задумчиво произнес он.
Я ничего не поняла, но мило улыбнулась в ответ.
— Вы летите поступать? — эльф посмотрел на меня разномастными глазами. Правый был небесно-голубым, а левый — темно-зеленым.
— Да, я прошла два испытания, пройду и два других, — отозвалась я, убирая книгу в сумку.
— Самоуверенны и амбициозны, — насмешливо заметил собеседник. — Дома на вас возлагают большие надежды?
— Нет, мне некуда возвращаться, — резко ответила я и отвернулась.
Беседы сегодня не клеились.
В аэропорту, мало чем отличающемся от герфезонофского, было шумно и многолюдно. Когда я стояла в очереди на регистрацию, мимо пробежали два охранника, и вот тут-то до меня, наконец, дошло, что я на Прэне.
Оба охранника были орками.
Но я чувствовала себя премерзко вовсе не из-за них, а скорее из-за себя: в старых кедах, в потертых джинсах, вытянутой выцветшей футболке, с растрепанными волосами среди богато одетой молодежи со всего мира я выделялась как плесневелый сыр среди кругов свежего.
Из-за разговора с Лизой я вдруг резко ощутила свою никчемность и неуместность в этом великолепном месте. А вот и она, проплыла рядом, даже не заметив меня. Изящно стянула с ленты свой бежевый чемодан, мило улыбнулась какому-то симпатичному парню и удалилась, виляя задом. Я же долго не могла дождаться своего рюкзака, а когда он, наконец, выехал на ленту, оказалось, что вся его правая сторона измазана какой-то белесой грязью.
— Мать вашу, — выругалась я, чересчур громко, и, почувствовав на себе осуждающие взгляды, поспешила удалиться, волоча рюкзак по полу.
По коридору мне навстречу двигалась странного вида группа. Человек в форме, по всей видимости, сотрудник аэропорта, горячо извинялся перед молодым орком, который быстро шагал вперед и недовольно хмурился. Два орка, чуть выше и крупнее своего спутника, шли позади, неся в руках фуражки пилотов.