— Нет, спасибо, — я покачала головой. — Мне, правда, очень бы хотелось. Но я так устала.

— Извини.

И всё же домой я пришла далеко затемно.

Я сидела одна в пустой лекционной.

Проснувшись ни свет, ни заря я решила чуть дольше побегать у озера — все равно до занятий оставалась почти три часа. Однако, даже обогнув водоем, я не слишком-то приблизила заветный час начала первой лекции. Поэтому, приняв душ, и тихо собравшись, чтобы не разбудить соседку, которая вообще-то пришла всего пару часов назад, я вышла на аллею, ведущую в университет.

И теперь, сидя в полной тишине, я вдруг впервые осознала, что добилась своего, и это вовсе не очередной сон. Вспомнилось, как пару лет назад, увидев на школьной доске объявлений приглашение к участию в старт-тестировании (первый этап конкурса для поступления в ММУ), я долго не могла оторвать глаз от серого, красиво оформленного листа бумаги. Жизнь так проложила свой путь, что ещё в детстве, откопав среди старья древний том по теории абстрактных полей, я нашла в нем именно то, что было необходимо мне на тот момент — возможность изменить неизменное, повлиять на предрешенное, отодвинуть неизбежное.

У меня ничего не вышло, как не вышло бы ни у кого другого, но детская настырность повела дальше. Надо было ждать.

По возрасту я не попадала в группу, и, воспользовавшись компьютером в библиотеке, составила себе список тем и литературы, которые следовало дополнительно изучить, чтобы не ударить в грязь лицом. Я готовилась, и не только с помощью книг. Я продолжала учиться чувствовать земную мощь, природную силу, разрушительное и исцеляющее дыхание окружающего мира. Теперь я пробовала не только старые, проверенные методы, но тайком экспериментировала и пыталась самостоятельно оценить свою работу. Из-за этих заморочек я фактически растеряла всех друзей, которые, может быть, и понимали причины моей одержимости, одна из которых у всех молодых жителей захолустья была общей, но не разделяли моего оптимизма на этот счет. ММУ и его основополагающий принцип единства, мягко сказать, были не в почете в наших краях.

А вот Зоя поддержала, осталась рядом. Есть и её заслуга в том, что я оказалась здесь.

Между встречами с Харисом, я нашла время написать ей пару фраз. Она же в ответ сочинила почти роман про то, как они с Чипом проводят лето и ищут работу. А между строк оказалось упоминание о моей семье.

«Твой брат уехал. За отцом присматривает миссис Риола. Папаша твой, надо сказать, ведет себя, как всегда — стрижет траву и треплет нервы окружающим».

Хорошо, что не мне.

— Что-то вы рано, — я вздрогнула, оставляя воспоминания таять дымом на ветру настоящего.

По-деловому одетый гоблин регулировал высоту трибуны под себя, стоя внизу, у демонстрационного экрана.

— Не могли бы вы мне помочь? — продолжил он, положив на стол папку с бумагами.

Я кивнула, и, спустившись вниз, взяла из его рук проектор и отнесла аппарат наверх, к самому последнем ряду, где располагался регулируемый по длине штырек для установки.

— Желтый провод — в желтое гнездо, красный — в красное, — проскрипел гоблин.

— Всё, поднимайте, — махнула я рукой, вставив контакты в пазы.

Преподаватель нажал кнопку на панели у трибуны, и штырек вместе с проектором поехал вверх, к потолку.

— Благодарю, мисс…

— Тейер. Антея Тейер.

— Профессор Фасмир, — гоблин повел ушами. — Я буду куратором вашего курса первый семестр.

— Вы будете преподавать у нас?

— Только в третьем семестре, и только у боевых магов, — профессор достал платок и смачно высморкался. — Ох, опять насморк, — произнес он, рассматривая в платке свои сопли.

Претенденты начали подтягиваться на вводную лекцию — сюда должны были прийти все начинающие, получившие проходной балл. Не прошедшие тест уже отправились восвояси — по словам Хариса, отсеялась почти четверть всех претендентов.

— Это довольно мало, — говорил он. — В прошлом году вышибли половину.

— Ты чего так рано смоталась? — Хельма села рядом, шлепнув тетрадью об стол. Русая дворфийка была одета в обтягивающие белые джинсы и короткий топ — неподобающая одежда для дворфийской женщины, как утверждали консерваторы. Похоже, на Прэне она решила оторваться на полную катушку.

Хельма занималась борьбой, классической дворфийской, и явно преуспела в этом виде спорта — в комнате на её полке стояло с десяток кубков. На мой вопрос, не лень ей было тащить их в такую даль, Хельма развела руками.

— А что ещё, как не трофеи?

И крыть тут нечем — я привезла книги, а моя соседка — просто кучу одежды и косметики. Кирпичномордая решила было занять весь комод, но я доступно объяснила, что сделаю с её тряпками, если обнаружу их на моей половине. Орчиха сказала, что я больная, но в моих ящиках больше копаться не стала. Мы, кстати, почти не общались.

— Спать не хотелось, — отозвалась я.

— Слушай, давай сходим в город, оторвемся? — Хельма развернулась ко мне. — А то ты вечно с Харисом жмешься, надо бы проветриться.

— Может, не будешь обсуждать мою личную жизнь при всех? — недовольно отозвалась я, скрещивая руки на груди. — Терпеть не могу такого рода болтовню.

— Демоны, какая ты ершистая.

Профессор Фасмир включил проектор и попросил тишины.

— Сейчас мы с вами посмотрим небольшой фильм о процессе обучения в нашем университете, после чего вы сможете задать вопросы, касающиеся вашего пребывания здесь, — произнес он, представившись.

Весь первый семестр нам предстояло провести за занятиями общими дисциплинами. Теоретическая часть включала ряд физических дисциплин, политологию, историю мира и войн, культурологию, языкознание и прочее. Практическая часть выглядела куда более интересной: физкультура, включавшая простую физическую подготовку и продвинутый уровень, позволявший эффективно сочетать приемы магии и боя, протектеристику, основы самоисцеления и поддержания уровня жизненных сил, анатомию в абстрактной проекции и, конечно же, основы взаимодействия. Гомон, поднявшийся в аудитории после упоминания в фильме этой дисциплины, рассмешил профессора.

— Каждый год одно и то же, — усмехнулся он. — Соблюдайте тишину!

— Хорошо бы оказаться в одной группе, — заметила Хельма. — Я бы тебя поучила спокойствию и выдержке. Чего? Ты больно злобная.

— Ты ещё не видела меня злобной.

— А ты — меня.

— Эй, я бы не хотела тебя злить, — усмехнулась я.

Хельма напрягла бицепс.

— Да уж, не рискуй.

Остальную часть фильма мы слушали в пол уха — говорилось о системе оценок, зачетов и прочей чепухе. Распределение по факультетам проходило во вторую декаду янруса, здесь выбор целиком и полностью ложился на плечи теперь уже студента. Университет предлагал три направления: активное использование абстрактных полей — атакующие маги, пассивное — защищающие маги, и целительное — хилеры. В финале лекции нам посоветовали закрыть семестр вовремя и без инцидентов, иначе до распределения мы не «доживем».

— Единство рождает мир, — заявил профессор, выключая проектор. — Вопросы?

Претенденты принялись докапывать профессора об общежитиях, о стипендии, об оплате обучения (а оно здесь было умопомрачительно дорогое), о преподавателях.

Возбуждение прошло, мне хотелось на свежий воздух.

— Так как насчет «погулять» сегодня? — я толкнула Хельму локтем.

— Подожди, — моя соседка подняла руку.

— Да? — Гоблин указал на неё костлявым пальцем. — Вы?

— Хельма Шатар. С какого семестра можно записаться в орден?

— В орден вы можете вступить с третьего семестра. Выступать добровольцем — по окончании первого курса.

— Ты что, хочешь попасть в орден? — прошептала я, когда Хельма, кивая, опустилась на скамью.

— Да, — коротко ответила она.

— Зачем?

— Не знаю. Может, получиться помочь кому-нибудь и сделать свою жизнь менее бессмысленной.

Я ничего не поняла и промолчала. Хельма как-то помрачнела, и мне подумалось, что, возможно, за кучей кубков стоит нечто куда большее, чем стремление к победе.