Он хотела для мужа высшей должности (см. пункт настоящей книги) и он получил её. По многим показателям Раиса Максимовна была выше жён других Генеральных секретарей, но одна особенность — не была она типичной супругой высшего правителя нашей страны. Именно нашей страны. Умом, как известно, Россию не понять.

3.2.3. Немного преувеличивая, можно сказать, что, возведя своего супруга на высший престол страны, Раиса Максимовна его же и погубила.

В странах Запада принято, чтобы супруга президента (премьер-министра, министра и т.п.) была видна почти не меньше, чем её супруг. Жену американского президента даже принято называть «первой леди». Но это у них, а у нас…

«У нас так, — говорила Раиса Максимовна, — если рядом с Рейганом его Нэнси, это совершенно нормально. А если появился с женой — это уже революция. Когда стал главой государства, в России в отношении жён руководителей страны была одна традиция — не существовать. И эта традиция была сформулирована ещё во времена. Жены главы государства как понятия вообще не было. Поэтому моё появление рядом с и было воспринято, как революция».[175]

На самом деле воспринято было по-другому. В 1990 году один из еженедельников написал: «Советские граждане уже давно считают, что она слишком часто мелькает на официальных мероприятиях».[176] И это дипломатическое выражение, многие люди думали более критично.

«Какие серьёзные вопросы вы обсуждаете с вашей женой?» — спросили у советского лидера американские журналисты. «Все», — не задумываясь ответил генсек. Огромное влияние на его супруги, дипломированной преподавательницы философии, отмечали все, кто близко знал эту царственную пару, не разлучавшуюся, как правило, во время многочисленных поездок за рубеж».[177] «Михаил Горбачёв без неё не делал шага в своих поездках по стране или зарубежом».[178]

Особенно недобрым словом стали вспоминать супругу, когда красивые обещания её мужа так и остались обещаниями. Публичное явление Раисы Максимовны народу с телеэкранов раздражало многих, и мужчин и женщин.[179] «Людей раздражало и то, что в эти во многом пустые поездки брал с собой супругу. Раздражало её постоянное желание как-то выделиться, обратить на себя внимание — в манере одеваться, вести себя. Писем по этому поводу шло множество — в газеты, на телевидение», — писал, руководитель охраны.[180]

К началу 90-х годов популярность пала довольно низко и не в последнюю очередь благодаря его супруге Раисе Максимовне. это хорошо понимал, написав: «Мне не хочется быть злорадным, говорить какие-то обидные слова ей „вслед“. Но я прекрасно знаю, что именно с горбачевской поры отношение у наших женщин к „первой леди“ особое, раздражённое».[181] Наверное, бабы завидуют друг другу, могут сказать некоторые. Но автор настоящей книги слышал такие же речи от мужчин — офицеров госбезопасности ещё до 1991 года. Обычно плоховато воспринимаются жены верховных правителей в России, если они начинают играть собственную игру на политическом поле страны.

Видимо, в данном случае, супруга должна знать своё место. Каждому сверчку нужен свой шесток.

3.3. Завещание Андропова?

3.3.1. В конце 1990 года народный депутат СССР, бывший помощник «неожиданно» раскрыл тайну. Причём, сделал вполне в духе времени, т.е. публично, в беседе с корреспондентом. Якобы ещё в декабре 1984 года бывший председатель КГБ СССР, а затем Генеральный секретарь ЦК КПСС подготовил записку о том, что просит поручить ведение Полибюро и Секретариата ЦК КПСС. Это было якобы формой признания последнего наследником.

Надо отметить, что в конце 1990 года популярность внутри страны стала стремительно падать. Набирал авторитет его основной соперник —. Тут бы популярность главного перестройщика и поддержать.[182] Путём пристёгивания к личности другого стабильно популярного политика сделать это было можно.

«Тайна», раскрытая, как и ожидалось, не оказалась незамеченной. Об активном участии в создании этой версии писал Вадим Печенев[183] и не только он.[184]

Что это было откровение души человеческой или вовремя подготовленная пропагандистская акция в поддержку первого советского президента? Попробуем разобраться.

3.3.2. Был ли у наследник? Действительно, кое-какие основания для такого разговора, конечно же, есть.

«По поручению сделал в апреле 1983 года доклад о на торжественном заседании в Кремлёвском Дворце съездов. Это был важный сигнал для партийного аппарата. Одно из заседаний июньского Пленума ЦК КПСС, также по поручению, вёл. Отчётно-выборная кампания в КПСС осенью 1983 года проходила также под руководством, который присутствовал на некоторых наиболее важных областных партийных конференциях».[185]

Похоже, что генеральный секретарь выделял бывшего первого секретаря обкома Ставрополья. Тут особых споров нет. Но, во-первых, выделял или назначил преемником? А, во-вторых, только ли он? Может и в равной степени?

Имя популярного предшественника для тут было как нельзя кстати. Быть выдвиженцем было лестно и выгодно (с точки зрения получения дополнительной народной популярности).[186] Тем более, что чьим-либо выдвиженцем нужно было бы быть, иначе сложно объяснить причину, почему это старцы из Политбюро выбрали ни очередного такого же старца, а совсем молодого (по их понятиям).

И в самом деле, не наследником же непопулярного быть. Тем более нельзя было быть ещё и «наследником» (наряду с ), так как тогда было очевидно, что являлся обычным любимцем Политбюро, многие из членов которого просто были согласны передать высшую власть именно ему. Этот вариант был неподходящим. Особенно, после того как стал изменять политическую окраску.

Тут самый смак быть выдвиженцем именно популярного предшественника и одновременно оказаться не всем угодным в старом Политбюро. С трудом, дескать, прошёл. Повезло, якобы, нам грешным, выпала козырная карта.

Было важно вовремя и погромче объявить себя наследником нужного человека. Особенно хорошо, если это сделает внешне независимый источник. Вот это обстоятельство (слишком выгодно и вовремя начато) и вызывает некоторое сомнение в достоверности факте наследования. Самое первое сомнение, но за ним возникли и другие. Кстати, писал: «Думаю, что эти публикации носят конъюнктурный характер».[187] Но это он о «передаче наследства», что и вызывает основной интерес, а не просто о тесном сотрудничестве Генерального секретаря с бывшим первым секретарём Ставропольского обкома.

О том, что пользовался определённым доверием и поддержкой сообщал,[188],[189],[190] В. Кеворков,[191],[192] В. Легостаев[193] и многие другие. Некоторые из них, конечно, повторяли чужие мысли, но особых сомнений это положение не вызывало.