Просто чудом было то, что отход под натиском превосходящих советских сил прошел успешно. Советское командование не высадило десанта на южном берегу Крыма, чтобы перерезать пути отступления 5-го корпуса, и 16 апреля в укрепленный район Севастополя прибыли последние части 5-го корпуса, около 10 тысяч солдат. Не произведено было, как можно было ожидать, авианалетов на две запруженные дороги, по которым двигались немецкие и румынские части. Тем не менее потери 17-й армии были большие: боевой состав ее на 16 апреля сократился на 13 131 немецкого и 17 652 румынских солдат. Количество стоящих на довольствии в армии к 18 апреля сократилось до 124 тысяч солдат.
Складывалась весьма оптимистическая картина — 17-ю армию вполне можно было спасти, даже ее арьергард. Но все надежды командиров рухнули, когда Гитлер снова принял одно из своих непостижимых решений — он приказал оборонять Севастополь. В городе осталось шесть немецких дивизий. И Еннеке, и Цайтцлер (ОКХ), и Шернер (командующий группой армий «Южная Украина») тщетно старались убедить Гитлера отменить этот опрометчивый приказ. Главным его аргументом было то, что потеря Крыма поколеблет позиции Турции и ослабит надежды болгар и румын — этот аргумент устарел после отступления вермахта к Днестру западнее Одессы. Гитлер говорил: «Для того, чтобы вести войну, мне нужны две вещи — румынская нефть и турецкий хром. Мы потеряем и то, и другое, если я сдам Крым». Затем он смягчил свою позицию и сказал, что «Крым не нужно оборонять вечно, только 8–9 недель, до вторжения на Западе. Когда ожидаемое вторжение будет отражено, спустя некоторое время Севастополь можно будет потихоньку эвакуировать без какого-либо политического риска». Противостоять красноречию и силе убеждения фюрера никто не мог, поэтому в Крыму также восторжествовала его стратегия «держать все». Однако фюрер не всегда стремился только к тому, чтобы убедить других в своей правоте. Дело в том, что он обладал почти непостижимым чувством в определении того, сколь далеко он может зайти в своих отношениях с другими людьми. Гросс-адмирал Редер вспоминал, что однажды, когда между ним и Гитлером назрели серьезные противоречия, он решил идти к Гитлеру на доклад и до конца отстаивать свою позицию. Но «он принял меня с такой сердечностью и с такой готовностью выслушать, что я почувствовал, как почва уходит из-под моих ног. Эта замечательная способность личного очарования, мне кажется, была важным фактором его успеха»{588}.
В июле 1942 г., когда 11-я армия Манштейна атаковала Севастополь, крепость защищали семь советских стрелковых дивизий, четыре десантные бригады и одна спешившаяся кавалерийская дивизия. Советские войска засели в бетонных блиндажах и крытых траншеях, в подземных фортах была установлена самая современная артиллерия. Несмотря на это, Манштейн взял Севастополь за месяц. Напротив, в апреле 1944 г. осаждавшим крепость советским войскам противостояло фактически пять полков. Старые советские блиндажи и форты не были отремонтированы, их можно было использовать только в качестве госпиталей или сборной позиции. На юго-востоке Севастополя позиции обороняющихся были особенно слабы. Там только начинались земляные работы по рытью траншей. И такую «крепость» готовилось штурмовать двадцать советских дивизий, один танковый корпус, три артиллерийские дивизии и дюжина отдельных бригад — в целом 470 тысяч человек. К 27 апреля Еннеке стало ясно, что катастрофа неизбежна, и он категорически потребовал от Гитлера обещанного подкрепления — и немедленно. Генерал-полковника Еннеке вызвали к Гитлеру и сместили, а на его место был назначен генерал пехоты Альмендингер.
В соответствии с приказом, всех лошадей оборонявшихся в Севастополе немецких войск расстреливали и сбрасывали в море. Бухта Севастополя была забита тысячами лошадиных трупов. Избиение лошадей — одна из многочисленных бессмысленностей, совершенных в Крыму.
Полномасштабное советское наступление началось 5 мая 1944 г.
8 мая советские войска ворвались на Сапун-гору, отбить которую обратно немцы не смогли, а без контроля над ней защищать Севастополь было невозможно. Поэтому вечером 8 мая генерал-полковник Шер-нер передал в Ставку, что дальнейшая оборона города невозможна, и следует начать эвакуацию. Гитлеру пришлось уступить фактам и передать Альмендингену приказ об эвакуации, который был получен 9 мая в 2 часа 45 минут. При этом Гитлер горько заметил Цайтцлеру: «Самое плохое в этой вынужденной эвакуации, что русские смогут вывести из Крыма свои войска и бросить их против группы армий “Южная Украина”». Ни слова о позиции Турции или Румынии он не произнес{589}.
Захватив Сапун-гору, с которой хорошо виден Херсонес, советские артиллеристы смогли 9 мая накрыть последний немецкий аэродром. С Большой земли Люфтваффе могли осуществлять лишь ограниченные операции. 17-я армия планировала погрузиться на корабли в ночь с 10 на 11 мая. На позициях оставалось приблизительно 80 тысяч человек. Адмирал Дениц отправил к Севастополю все, что было на плаву. К 8 мая на Большую землю было отправлено много раненых и гражданских; таким образом, на полуострове оставалось только 50 тысяч немецких солдат. Количество убитых и раненых за период с 8 апреля по 13 мая 1944 г. составило 31 700 немцев и 25 800 румын, пропавших без вести было около 20 тысяч. Это была катастрофа масштабов Сталинграда. Немецкий историк Пауль Карель отмечал, что в Севастополе дисциплинированность и доблесть, повиновение и самопожертвование, как и подлость, жестокость и первобытная дикость проявились наряду с глупостью и ошибками, честолюбием и страхом, фанатизмом и пьянством. Вся война на Восточном фронте отразилась здесь, как в капле воды{590}.
Затем советские войска активизировались и на северном участке Восточного фронта. 9 июня 1944 г. началось мощное наступление на Карельском перешейке. К 21 июня финские войска были отброшены на новую границу, был взят Выборг. Потери финнов были огромны. После отхода финны с ужасом ожидали нового наступления. Для укрепления фронта Гитлер отправил в Финляндию 122-ю пехотную дивизию вермахта. Но в июле на Финском фронте внезапно наступило затишье. Советское командование стало снимать с Финского фронта войска. Вскоре прояснилась и причина этого затишья. В то самое время, когда Финляндия отчаянно сражалась за свое существование, была полностью разгромлена немецкая группа армий «Центр». Как указывал немецкий генерал Бутлар, разгром группы армий «Центр» в июле 1944 г. положил конец организованному сопротивлению немцев на Восточном фронте{591}. Советским войскам открылась прямая дорога на Запад. Курляндия и Литва оказались открытыми для советских армий. Теперь у советского командования появилась новая оперативная цель — окружение немецких войск в Прибалтике, и положение Финляндии полностью зависело от того, насколько успешно оно будет проведено.
1 сентября 1944 г. финны получили от Советского Союза условия перемирия, которые и были приняты финским сеймом. Военному содружеству финнов и немцев был положен конец. Согласно советским условиям, немецкие войска должны были покинуть территорию Финляндии до 15 сентября. В отношении относительно малочисленных немецких сил на юге это требование было выполнимо, но в отношении немецкой армии в Лапландии, насчитывавшей 200 тысяч человек, оно было явно завышено по оперативным возможностям. После смерти генерал-полковника Дитля весной 1944 г., эти войска возглавил генерал-полковник Рендулич. В конечном счете местами между бывшими союзниками разгорелись тяжелые бои, которые с обеих сторон носили исключительно упорный характер. Они закончились тем, что немецкий 18-й горноегерский корпус прорвался на север и, ведя непрерывные арьергардные бои, вышел в Норвегию. Это была последняя страница в истории немецко-финского союза. В конце января 1945 г. немецкие войска заняли новые позиции, прикрывающие Нарвик. В руках немцев осталась также и небольшая территория Финляндии, так называемая «позиция Земмеринг» в самом северном уголке Финляндии. До момента отвода немецких войск с этой позиции, то есть до 25 апреля 1945 г., они продолжали вести бои с финнами. Незначительная часть лапландской армии немцев была эвакуирована морем. Основная же масса войск через Норвегию успела достичь Германии в разгар последних боев за Рейн и за Берлин{592}.