— Что это за марш? — поинтересовалась Элис.

— Кампания за ядерное разоружение. Честно, мам, ты такая невежественная. Все, в чем ты разбираешься, это стрижка волос.

Элис смиренно согласилась.

Она очень нервничала в тот вечер, когда шла знакомиться с беременной подружкой Кормака. Она молилась о том, чтобы они понравились друг другу и чтобы из Полы получилась хорошая жена для Кормака — Элис полагала, что они когда-нибудь поженятся, — потому что Кормак был славным малым и обещал стать примерным мужем.

На стук дверь отворила Фреда Мерфи, под мышкой у нее торчали спицы с вязанием. В коридоре с Колином и Бонни играли двое незнакомых детишек. В гостиной какая-то женщина с синяком под глазом на повышенных тонах разговаривала с Фионой.

— Привет, мам, — спокойно сказала Фиона. — Это Дженни. Она останется с нами, пока полиция не предпримет что-нибудь в отношении ее мужа-негодяя. Кормак наверху с Полой. Скажи им, чтобы они спускались вниз через минуту; я приготовила мясо с овощами и сухарями.

— Это не девушка, а просто ангел, — заметила Фреда при появлении Элис.

— Вы так думаете? — Она поднялась по лестнице на два пролета. Верхний этаж представлял собой одно большое помещение с покатым потолком и окнами в противоположных концах.

— Войдите, — откликнулся на ее стук Кормак.

Элис глубоко вздохнула, открыла дверь и увидела Кормака с молоденькой девушкой: они сидели друг против друга на полу, скрестив по-турецки ноги и держась за руки.

— Мы выполняем дыхательные упражнения, — объяснил Кормак. — Мы купили книгу о том, что надо делать, когда ждешь ребенка. Это Пола, кстати. Пола, поздоровайся с… с моей матерью.

— Здравствуйте, миссис Лэйси, — произнесла тоненьким, детским голоском Пола. Она с трудом поднялась на ноги — девочка с вьющимися каштановыми волосами, розовыми щечками и бесхитростным, наивным выражением глаз. На ней были хлопчатобумажная юбка до пят и кофта грубой вязки. Ноги у Полы, как и у Кормака, были босыми. Она выглядела не старше шестнадцати лет.

— Зовите меня Элис. — Они обменялись рукопожатием. У Полы оказалась очень маленькая и вялая ручка. — Как вы себя чувствуете, дорогая? Когда должен появиться ребенок?

— Я чувствую себя хорошо. Меня не тошнит, и вообще ничего такого. Когда должен появиться ребенок, я не знаю. — Она выглядела какой-то заторможенной.

— Ну, доктор должен определить такие вещи, — успокоила ее Элис. — Он отправит вас в клинику, где за вами будет постоянный уход.

Пола рассмеялась негромким хрустальным смехом:

— В докторах и клиниках нет нужды, Элис. Если я буду следить за собой, нормально питаться и выполнять дыхательные упражнения, со мной все будет в порядке.

— Понятно. — Элис пришла в ужас. Она взглянула на сына, который сидел на полу в прежней позе, закрыв глаза и явно находясь в трансе. Должно быть, он одобрял планы Полы насчет ее беременности. Элис всегда старалась не вмешиваться в личную жизнь своих детей и не собиралась делать этого сейчас. — Ну, что ж, отлично, но вам все равно необходимо показаться в больнице, чтобы там поставили вас на учет.

— В этом также нет необходимости. — Пола смотрела на нее с жалостью. — Кормак примет ребенка прямо здесь.

— То есть он же и наложит вам швы, если понадобится?

— Ей не понадобятся никакие швы, — произнес Кормак, не открывая глаз. — Она расслабится, и разрывов не будет.

Господи Боже! Эта парочка просто сумасшедшая, не от мира сего. Элис объявила, что мясо скоро будет готово, и сбежала вниз.

Фиона была одна и гремела кастрюлями в кухне со старомодной мебелью. За ней с интересом наблюдала кошка, расположившись на полке для сушки посуды, что было крайне негигиенично. Фиона подняла голову, когда вошла ее мать.

— Что ты думаешь о Поле?

— Она кажется милой, но очень молоденькой.

— Ей двадцать один год, она старше, чем выглядит.

— Она рассказала тебе о том, как собирается рожать ребенка? Они поступают неразумно, Фиона. Я обеспокоена.

— Она передумает, когда придет время.

— Боже, я надеюсь на это. Наш Кормак — умный парень, но я не уверена, что он сможет принять роды.

Целью рождественского базара должен был стать сбор средств для детского приюта в Эфиопии. Фиона поставила Элис командовать бакалейным лотком. Главным призом была бутылка виски. К каждому призу прилагался лотерейный билет, стоивший шесть пенсов. Если кому-то доставался билет, номер которого совпадал с номером на призовом предмете, он уносил приз с собой.

Естественно, все хотели выиграть виски. Но дело было в том, что выигрышный билет Фиона забрала с собой, чтобы вернуть на место попозже, когда распродадут большую часть билетов.

— Но ты не можешь так поступать! — возмутилась Элис.

— Конечно, могу, мама. Если виски выиграют с самого начала, желающих купить билеты больше не найдется. Не забывай, это делается ради благородной цели.

Элис надеялась развлечься. Вместо этого она ощущала себя преступницей, присматривая за своим разукрашенным лотком. Несущиеся из громкоговорителя наивные рождественские песенки только усугубляли ее чувство вины. Она была очень занята, постоянно окруженная толпой людей, и количество призов: соуса для мяса, уксуса, шампуней, лимонада, майонеза — быстро уменьшалось. Чем меньше их оставалось, тем нетерпеливее становились участники, горя желанием выиграть бутылку виски, которая уже начинала выглядеть этакой брошенной сироткой.

Где, черт возьми, ходит Фиона? Она не могла оставить лоток и отправиться на ее поиски. Элис начала охватывать паника. В любую минуту кто-нибудь мог догадаться, что лотерейного билета с выигрышем виски у нее нет, и пылающая праведным гневом толпа оттеснит ее от прилавка. Она чувствовала, как у нее горит лицо и бешено бьется сердце.

— С вами все в порядке? — спросил чей-то голос. — Вы ведь миссис Лэйси, не так ли? Мать Фионы?

Она заметила уже начавшего лысеть мужчину, который, кажется, был здесь главным. Мужчина был примерно ее возраста, в черной водолазке под горло и в мешковатых вельветовых брюках. Его морщинистое лицо покрывал сильный загар, как будто он много лет провел на юге. У него была очень располагающая ласковая улыбка.

— Нет, со мной не все в порядке, — напряженным голосом ответила Элис. — Мне срочно нужна моя Фиона.

— Я отыщу ее вам.

Через несколько секунд появилась Фиона. Элис устремила на нее обвиняющий взгляд поверх толпы.

— Могу я попытать счастья, мама?

— Да, думаю, давно пора.

Фиона сунула руку в ящик, и только Элис заметила, что в ней уже был билет. «Если она вытащит его и объявит, что выиграла бутылку виски, я убью ее на месте», — поклялась Элис. К счастью для Фионы, ей достался проигрышный билет. Впрочем, вскоре виски выиграл маленький мальчик, и бутылку немедленно экспроприировал его счастливый папаша. Элис облегченно вздохнула.

— Не хотите чашечку чая? — Это вернулся мужчина в черной водолазке.

— Спасибо, я пожертвовала бы своей правой рукой за чашку чая.

— В таких крайностях нет необходимости. — Он улыбнулся. — Я угощу вас даром.

Теперь, когда виски больше не было, интерес к другим оставшимся призам угас. Элис рухнула на один из стульев, стоявших у стены.

Обходительный мужчина вернулся с двумя чашками чая и сел рядом с ней.

— Меня зовут Чарли Гловер. Как мне следует величать вас — «мать Фионы» или «миссис Лэйси»?

— Я предпочитаю «Элис». Не знаю, что бы я делала без вас. Вы мне очень помогли.

— Рад был оказаться полезным, мадам. — Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Глаза у него были темно-серые, с крошечными серебряными искорками.

Элис подумала: чего ради она обращает внимание на глаза этого странного, незнакомого ей мужчины, на его улыбку? В конце концов, ей ведь уже пятьдесят один. Она давным-давно потеряла всякий интерес к мужчинам.

— Вы жили за границей? — спросила она светским тоном.

— Да, в Эфиопии. Я руководил детским приютом, для которого мы собираем средства.