— Привет, Клайв. — Кейт, похоже, была очень рада его видеть, как, впрочем, и он ее. — Я заглянула к ним, чтобы проверить, нормально ли они питаются. Карло, муж Марты, управляется просто замечательно. Сейчас он отлучился ненадолго, чтобы выпить кружку пива. Когда он вернется, я пойду домой. Вы видели Марту? — поинтересовалась она. Лили и Джорджи в тревоге уставились на него, ожидая ответа.

— Да, видел, с ней все в порядке, — ответил Клайв, не будучи полностью уверенным, правда это или ложь. — Собственно говоря, о вашей матери пишут две газеты, «Ланкашир пост» и «Манчестер гардиан». И я приехал, — продолжал он, — чтобы попросить у вас ее фотографию, например свадебную, на которой она с вашим отцом.

— У нас есть свадебная фотография, и мама на ней выглядит замечательно, — торжественно провозгласила Лили. — И папа тоже ничего. Она лежит в ящике буфета. — Девочка вскочила на ноги. — Я сейчас принесу ее.

Какой же Марта была красавицей в молодости! Клайв поднес фотографию к свету. Какая у нее чудесная улыбка; она совершенно, до неузнаваемости, преображала лицо женщины. И пожалуй, дело не в том, что Марта постарела; нет, сейчас в ней заметны усталость и разочарование, а еще боль потерь. Этой утратой является не только Джо, но еще и несбывшиеся надежды и мечтания, которые, должно быть, переполняли ее в день свадьбы. Однако ничто не могло сломить эту женщину, ее волю к жизни и стремление сражаться за свою семью.

— Ваш папа был очень красив в молодости, — заметила Кейт.

— Он и сейчас красивый, когда надевает свой выходной костюм, — заверила ее Лили.

— И побреется, — добавил Джорджи, — и пострижется, и почистит зубы.

Интересно, подумал Клайв, а сохранил ли Карло свою жгучую кудрявую шевелюру? Он машинально пригладил ладонью собственные прямые волосы; его не покидало беспокойство, что когда-нибудь он облысеет, как и его отец.

Клайв отказался от чая, сославшись на необходимость съездить в Блэкпул, чтобы отвезти в редакцию фотографию Марты.

Кейт проводила его до двери.

— Можно мне как-нибудь съездить с вами в Блэкпул? — робко спросила она. — Мне так хочется побывать в редакции настоящей газеты. В конце концов, — с важностью добавила она, — я ведь скоро тоже буду репортером.

— С радостью приглашаю. — Клайв жалел, что девушка не может поехать с ним прямо сейчас. Ему не помешала бы веселая компания по пути в Блэкпул и обратно. А по возвращении в Ливерпуль он мог бы отвезти ее куда-нибудь поужинать, например, в тот же «Адельфи».

Увы, его мечтам не суждено было сбыться.

— До встречи, детвора, — крикнул он на прощание.

— До свидания, мистер Декстер, — прокричали они в ответ.

Марта, с трудом переставляя ноги, устало тащилась в местечко под названием Дрейтон в графстве, о котором она никогда не слышала. Она даже не знала, что Англия разделена на области, которые именуются графствами, до тех пор пока Мистер не просветил ее на этот счет. Как бы то ни было, графство, в которое она направлялась, носило название Шропшир, а то, пределы которого она должна была покинуть, — Чешир.

Откровенно говоря, Марта уже была сыта по горло своими странствиями. Ноги отказывались служить ей, несмотря на то, что на ней были новые полусапожки, и уже не было момента, когда бы ходьба не причиняла ей мучительной боли. Кроме того, ее мучил голод; в пансионе, где она остановилась на ночь, ей предложили на завтрак миску какого-то варева, отдаленно напоминавшего овсяную кашу, но имеющего ужасный вкус.

Марта уже успела отказаться сесть на телегу угольщика, который предложил подвезти ее, потому что бедная лошадка и так еле тащила повозку, груженную двумя дюжинами мешков с углем. Ей не хотелось взваливать на несчастное животное дополнительную нагрузку.

«Когда же приедет Клайв?» — думала она. Или, быть может, ей стоит повалиться на камень, растечься по нему, как желе, и просто ждать его появления? Но это было бы нехорошо, неправильно. Тогда она не приложила бы никаких усилий, чтобы добраться до Лондона, во всем положившись на Клайва. К тому же она не имела ни малейшего понятия, почему этот славный молодой человек взялся помогать ей.

Навстречу ей ехал автомобиль, размерами превосходивший тот, что был у Клайва. Когда он приблизился, Марта разглядела, что за рулем сидит женщина. Она очень удивилась, когда автомобиль остановился, женщина открыла дверцу и крикнула:

— Вы Марта?

— Да, — запинаясь, пробормотала она.

— В таком случае, дорогая, залезайте сюда и я домчу вас до Дрейтона. — И женщина приглашающим жестом похлопала по сиденью рядом с собой. Она была очень старой, с испещренной множеством морщин кожей и ласточкиным гнездом серебряных волос.

— Откуда вы знаете, кто я такая и куда иду?

— Я прочла о вас в газете, дорогая. Сегодня утренний выпуск «Манчестер гардиан» поместил вашу фотографию. Так вы едете или нет? Если вы откажетесь, мои сестры будут очень разочарованы. Да, кстати, меня зовут Имоджен Каннигем.

— Здравствуйте. — Марта с трудом забралась в автомобиль. — Мы едем не в ту сторону, — заметила она.

Имоджен расхохоталась.

— Вообще-то автомобиль способен разворачиваться и ехать в противоположном направлении. — Она так и сделала, с такой силой крутанув рулевое колесо, что шины протестующе завизжали и машина едва не опрокинулась.

Через несколько мгновений они уже катили по направлению к Дрейтону.

— А сколько у вас сестер? — поинтересовалась Марта.

— Три родные и несколько сотен названых, с которыми меня связывает не кровное, а идейное родство, — громогласно заявила Имоджен. — Я состою в Международной Женской Лиге, в ее отделении в Шропшире, так что все мы — сестры. Вы слышали о нас?

— Нет, — прошептала Марта, ужасаясь собственному невежеству. — А что вы делаете?

— Ну, во-первых, выступаем против войны, — своим оглушительным басом проревела Имоджен. — Мы требуем право голоса для женщин, поддерживаем трейд-юнионы[32], кое-кто из нас является членом Лейбористской партии. Среди нас имеется парочка анархистов, а миссис Бейла Уиттэкер даже исповедует буддизм. А вы кто, Марта?

— Я католичка, — робко ответила Марта. Интересно, католическое вероисповедание считается достаточно шикарным, чтобы принадлежать к Международной Женской Лиге? — Этого достаточно?

— Этого более чем достаточно, дорогая, — прокричала Имоджен. — А теперь держитесь покрепче, и я домчу вас до Дрейтона в мгновение ока. — Она нажала на клаксон, хотя дорога была совершенно пуста, и машина помчалась еще быстрее.

Перепуганная Марта обеими руками вцепилась в сиденье и крепко зажмурилась. Открыла глаза она только тогда, когда они прибыли в Дрейтон.

Автомобиль затормозил у небольшого домика из желтого кирпича, стоявшего посреди участка, сплошь заросшего деревьями. Впоследствии Марта узнала, что это называется «фруктовый сад». Для начала ее представили родным сестрам Имоджен: Абигаль, которая оказалась еще старше Имоджен и передвигалась на костылях, Присцилле, что-то готовившей на кухне, и Джозефине, самой молодой в семействе, лет около шестидесяти, одетой в самое воздушное, расшитое невероятным количеством кружев и оборок платье, которое когда-либо доводилось видеть Марте на взрослой женщине. Джозефина то и дело обмахивалась веером и принимала жеманные позы, позволяя сестрам обращаться с ней, как с настоящей леди.

В крошечной гостиной теснились и прочие дамы. Здесь была миссис Такая-то из Манчестера и миссис Этакая из местечка Модли-Маркет, куда Марте еще предстояло попасть позже. Она настолько растерялась, что после того, как к ним присоединилось еще несколько женщин, перестала запоминать их имена и принимать участие в разговоре, чтобы не сойти с ума.

Ей предложили чай в красивой чашке из китайского фарфора и тарелку с крошечными треугольными бутербродами. Но едва Марта успела поднести один из них ко рту, как ей задали какой-то вопрос, так что она была вынуждена проглотить бутерброд, не успев его разжевать. Он застрял у нее в горле, и ей пришлось срочно запить его чаем. В результате Марта так и не поняла, с чем же был бутерброд.