— Слушаюсь, босс, — легко согласился Герберт. — Это связано с той статьей, что вы пишете?

— Если тебе так уж необходимо знать, Герберт, то да, связано, — высокомерно произнес Клайв. — Это называется журналистикой. Сколько тебе лет, кстати? — Он предположил, что Герберт — ровесник Джо. Отец мальчишки работал в типографии «Ланкашир пост», и только благодаря протекции юноша стал помощником Клайва.

— Четырнадцать, босс. На Рождество будет пятнадцать. — Герберт выглядел таким самодовольным, как будто был одним из немногих счастливчиков, доживших до пятнадцати лет.

— А что бы ты сказал, если бы тебя собирались отправить во Францию? Я имею в виду, прямо сейчас?

Юноша скорчил рожицу.

— Мне бы это не понравилось, босс. У нас есть сосед, так вот, он попал во Францию и тут же был убит. Не прошло и пяти минут, как ему прострелили башку, бедняге.

Мальчишка-посыльный имел привычку изъясняться очень живописно. У Клайва сложилось впечатление, что Герберта не удалось бы убедить поступить в армию ни за какие деньги.

Марта и Кейт пришли вместе. В невыносимо самоуверенной мисс Келлауэй Клайву нравилось то, что она всегда исключительно бережно обходилась со своей подругой — усаживала ее первой, подкладывала сахару в чай, брала под руку на прогулке. По крайней мере, снобизм в число ее многочисленных недостатков не входил.

— Если вы с Мартой намерены обращаться друг к другу по имени, то и я, полагаю, должна вести себя аналогичным образом, — с вызовом заявила мисс Келлауэй, как будто боясь, что он станет возражать.

— Это меня вполне устраивает… Кейт, — дружелюбно согласился Клайв.

Он усадил гостей за стол, на котором лежали бутерброды и стояла бутылка вина.

Марта подняла бокал.

— Я только пригублю, иначе вино ударит мне в голову, — заявила она. — Ведь мне сегодня еще работать. Как жаль, что все это, — она обвела рукой офис, включая и угощение на столе, — и моя встреча с Кейт состоялись только потому, что нашего Джо обманом убедили вступить в армию.

— Я бы тоже предпочел, чтобы мы встретились при других обстоятельствах, — согласился Клайв.

— Как и я, — подхватила Кейт. Она тоже попросила налить себе немного вина, поскольку, по ее словам, ей еще предстояло вернуться в колледж.

Для начала Клайв прочел вслух письмо, которое написал в Военное министерство, за ним последовала статья, отвергнутая редакцией «Ланкашир пост». Теперь, слыша себя словно со стороны, Клайв решил, что она получилась у него чересчур несдержанной, слишком злой и язвительной, но он не был готов сменить тональность и сделать ее более терпимой только ради того, чтобы ее напечатали.

Пока он читал, Марта кивала головой, и на глазах у нее выступили слезы. Клайв надеялся, что она не расплачется, потому что он не знал, как вести себя тогда и что говорить. Так что он обрадовался, когда она пригубила вино.

Клайва, когда он начала читать вслух свою статью, не покидало странное ощущение, будто весь мир замер, чтобы выслушать его. Замерло дорожное движение, повсюду выключились станки и машины, люди замолчали, говорил только он один, сообщая всему миру, какая страшная, непоправимая ошибка произошла. Закончив, Клайв представил, как солдаты кладут оружие на землю, как прекращается война и воцаряется мир на все времена.

Но тут его размышления прервало негромкое ржание лошади, запряженной в повозку, и цокот ее копыт по булыжной мостовой. Где-то неподалеку закричал мужчина, засмеялась девушка, а внизу завозился Герберт, громко насвистывая что-то, как локомотив перед отправлением.

Вдобавок зазвонил телефон, отчего Клайв и Кейт вздрогнули, а Марта вообще подпрыгнула на месте, поскольку никогда не слышала подобного звука. По ее словам, она даже не подозревала, что такой аппарат существует.

Но, по крайней мере, никто не плакал. И это было очень хорошо, поскольку Клайв подозревал, что разрыдался бы громче всех.

— Это вряд ли было куплено на рынке! — воскликнула Джойс, заявившись в Кингз-корт в воскресенье после обеда и столкнувшись лицом к лицу с Мартой, одетой в темно-зеленое атласное платье с треугольным вырезом и широким поясом в тон. — Оно выглядит чертовски дорогим.

— Это подарок, — сказала Марта.

— Платье дала Кейт. — Лили погладила блестящий материал, словно прикосновение к платью матери доставляло ей удовольствие. — Оно принадлежало Эвелин, сестре Кейт, которая переехала в Ноттингем. Кейт говорит, что оно немножко старомодное, потому что закрывает лодыжки, но мама не против.

— Нисколько, — подтвердила Марта. У нее еще никогда не было такого шикарного платья. Она даже боялась надевать его. Красную бархатную ленту на ее шляпке пришлось заменить зеленой, и еще Марта надела подержанные полусапожки со скошенными каблуками, которые были ей немножко малы.

Джойс недовольно скривилась.

— А этот пояс тоже дала тебе Кейт? — поинтересовалась она у Лили, щеголявшей в своем кричаще-розовом платьице. Все были готовы к походу в гости к родителям Эдварда на Спеллоу-лейн.

Марта догадалась, что Джойс относится к Кейт с неприязнью, хотя они никогда не встречались. Дочь недолюбливала Кейт за то, что та писала письма Джо вместо нее.

— Это не пояс, а шаль. — Лили развязала пояс и развернула его. Большая квадратная шаль переливалась всеми цветами радуги. Девочка набросила ее на плечи и покрутилась на месте. — Видишь, ее можно носить по-всякому.

— Ах, скажите пожалуйста! — презрительно фыркнула Джойс. Но внезапно все ее недовольство растаяло без следа и она крепко обняла и поцеловала сестренку. — Тебе очень идет, Лил. — Джойс повернулась к Марте. — В этом платье ты выглядишь замечательно, мам. Зеленый тебе к лицу.

— Спасибо, родная. Ну что, все готовы? — спросила Марта, испытывая легкое беспокойство оттого, что сейчас ей предстояло выйти во двор наряженной, как на свадьбу. Люди начнут думать, что у Росси завелись лишние деньги или еще что-нибудь в этом роде.

У миссис МакДональд оказался зычный и оглушительно громкий голос. Так во всяком случае показалось Марте. Кроме того, она обладала привычкой пронзительно вскрикивать, к месту и не к месту.

Поначалу Джорджи даже испугался, когда его представили и миссис МакДональд заверещала от удивления при виде его зубов, которые она сочла неестественно большими для мальчика его возраста.

— Никто не говорил нам ничего подобного, — твердо возразила Марта. Джорджи, дрожа всем телом, прятался у нее за спиной. Новое платье придавало ей уверенности.

— Зубы Джорджи выглядят здоровыми и крепкими, — вмешался мистер МакДональд, явно желая сгладить возникшую неловкость. Он был жизнерадостным невысоким мужчиной с озорными блестящими глазами и густыми закрученными усами. Говорил он очень мало, главным образом потому, что миссис МакДональд никому не давала и рта раскрыть. Хозяйка дома оказалась высокой костлявой женщиной с мутными глазами, прикрытыми тяжелыми веками. У нее было унылое выражение лица и надменный вид.

Их дом типовой застройки был достаточно просторным, но гостиная, в которой они сейчас сидели, была заставлена таким количеством мрачной мебели, что в ней практически не оставалось свободного места. Тяжелые занавески из коричневого велюра были плотно задернуты, не пропуская внутрь солнечный свет. На стенах, оклеенных темными обоями, висело несколько угрюмых картин. На них были изображены животные, убитые или умирающие.

Откровенно говоря, Марта предпочла бы вернуться в Кингз-корт — там, по крайней мере, светило солнце. Кроме того, в этом доме стоял неприятный запах, словно забилась канализация, а от внезапных вскриков миссис МакДональд у Марты разболелась голова.

— Джойс говорила мне, что ваш супруг — контролер в трамвае, — продолжала орать хозяйка, — и не смог прийти сегодня, потому что работает по воскресеньям.

— Да, действительно. — Марта метнула быстрый взгляд на дочь. По крайней мере, Джойс могла бы предупредить ее, что солгала родителям Эдварда.