В комнату, шурша юбкой, вернулась Кейт и опустилась рядом с Мартой на одеяло.

— Я подумала, что Лили и Джорджи будут рады получить подарки, — сказала она. Раньше Марта не замечала, какой у девушки красивый голос и как он то поднимается вверх, то падает вниз, подобно колыбельной. — Я нашла для Лили куклу. Ее зовут Лютик, потому что у нее желтое платье. Когда мне ее подарили, я сочла себя слишком взрослой для того, чтобы играть в куклы, — мне уже исполнилось тринадцать лет — поэтому она выглядит почти как новая.

— Какая она славная, — пробормотала Марта. Она никогда в жизни не была пьяна, но сейчас ей казалось, что именно так это и бывает, когда у вас слегка кружится голова, вы ощущаете легкость во всем теле и вам хочется спать.

— А для Джорджи я приготовила металлический паровоз, это единственная подходящая игрушка для мальчика, которая у меня нашлась. С нею я, естественно, тоже не возилась. — Паровоз оказался черным и почти таким же большим, как линейка, которую Лили и Джорджи носили с собой в школу. — Это паровоз системы Стэнли. Если в него, вот сюда, налить воды, а снизу подставить ночной светильник, он будет пыхтеть паром. С ним немножко играл папа.

— Спасибо вам, — пробормотала Марта. — Я уверена, что Джорджи будет в восторге, а Лили очень понравится кукла. Вы очень добры к нам.

— У меня так много всего. — Кейт беспомощно развела руками, словно состоятельность неожиданно превратилась для нее в проклятие. — Так что мне доставляет удовольствие дарить кому-нибудь то, что мне не нужно. — И вдруг, без предупреждения, она обвила шею Марты руками. — Вы не представляете, Марта, как я рада, что мы встретились. Не знаю, что бы я без вас делала.

Марта не сомневалась, что уж как-нибудь Кейт справилась бы. В конце концов, трудно было поверить, что кто-нибудь вроде Кейт Келлауэй мог искренне радоваться тому, что встретил Марту Росси; она решила, что девушка или притворяется, или у нее временное помутнение рассудка.

В поезде, возвращаясь домой, Марта чувствовала себя отвратительно. Вид из окна раскручивался в обратную сторону, и зеленые поля и маленькие церквушки сменялись домами и улицами, которые становились все меньше и уже по мере того, как поезд приближался к Ливерпулю. Настроение у нее упало, и, кажется, в унисон ее мрачным мыслям небо становилось все темнее. Лили и Джорджи притихли. Такое поведение было им не свойственно. Наверное, кукла по имени Лютик и паровоз были вполовину менее желанными, чем одноглазый кот или дерево в саду.

На следующее утро пришло письмо от Джо. Теперь Марта уже знала, что означают буквы на конверте, но послание внутри она прочесть не могла.

В обеденный перерыв она стояла под навесом зоомагазина на Ганновер-стрит, ожидая, когда из здания через дорогу выйдет Кейт. Марта молча протянула ей письмо, и Кейт, беря его, тоже не проронила ни слова. Марту одолевали дурные предчувствия; она боялась, что в письме окажутся плохие новости.

Похоже, Кейт думала так же. Она вскрыла конверт только после того, как они уселись за столик в кафе на Центральном вокзале и заказали себе кофе.

— Джо переводят в Кентербери, а оттуда, боюсь, его отправят за границу, — растерянно сказала Кейт.

— Во Францию, где идет война? — Гул голосов в кафе превратился в неразборчивый шум, который зазвенел у Марты в ушах, щекоча и покалывая. В горле встал ком, и Марта испугалась, что ей станет плохо.

— Он не пишет об этом прямо, но куда еще его могут отправить? — Кейт положила письмо себе на колени. — Вчера вечером вернулись мои родители, — задумчиво протянула она. — Я поговорю об этом с папой, когда приеду домой. Он каждый день от корки до корки читает газету «Манчестер гардиан», так что о войне ему известно абсолютно все. Вы сможете прийти сюда завтра, Марта? Тогда я расскажу вам о том, что узнала.

— Да, но не могли бы вы прямо сейчас написать Джо, чтобы он постарался остаться в своем лагере, если можно. Напишите ему, что его мать попытается вернуть его обратно в Англию.

Во всяком случае, она попробует сделать это, как только будет знать как.

— Хм, — пробормотал тем же вечером мистер Келлауэй, потирая подбородок. Он производил внушительное впечатление: высокий мужчина с копной каштановых волос и очаровательными манерами, сумевший сохранить скромность, несмотря на восхищение и даже обожание, которое выказывали ему его клиенты, по большей части женского пола, чьими ступнями он регулярно занимался. — Думаю, что молоденького и неопытного юношу могут отправить только во Францию, где, как полагают некоторые политики и важные шишки в мундирах, солдатская жизнь не стоит и ломаного гроша. Солдаты там мрут как мухи — британцы, французы, бельгийцы и немцы. Быть может, к тому времени, как Джо пришлет следующее письмо, он уже будет знать, куда его переводят. — На лице мистера Келлауэя отразилась гримаса негодования. — Не исключено, что тогда какой-нибудь идиот, облеченный властью, наконец-то удосужится сказать ему об этом.

— Но что же делать Марте? — спросила его дочь.

— Обратиться в Военное министерство. Или ты можешь написать туда от ее имени. Или же ей следует попасть на прием к кому-нибудь из депутатов парламента. Как знать, вдруг он сможет помочь мальчику вернуться домой.

— Ты не знаешь, кто является депутатом парламента от ее округа? Марта живет в Воксхолле.

— Сразу не скажу. Но я просмотрю свои бумаги и тогда, быть может, что-нибудь найду. — Отец хранил вырезки из газет многолетней давности как раз для таких случаев.

— Тебе не кажется, что наша Кейт слишком озабочена судьбой этой Марты и ее семейства? — спросила в тот же вечер миссис Келлауэй своего супруга.

— Нет, не кажется, любовь моя. — Мистер Келлауэй помахал трубкой. — Наша дочь хочет стать репортером, а этот случай поможет ей набраться опыта. И, ради блага этой Марты, я бы предпочел, чтобы Кейт всерьез занялась ею.

— А тебе известно, что в прошлое воскресенье она приглашала Марту и двух ее детей к нам на ланч? — Миссис Келлауэй не знала, что и думать, когда дочь рассказала ей об этом; правда, Дженни уверяла, что семейство выглядело безупречно опрятным и респектабельным. Ну и почему тогда она так нервничает? Миссис Келлауэй и сама не знала.

— Нет, я об этом не знал, но я рад, что она так поступила, — добродушно отозвался мистер Келлауэй. — У нас и так слишком много продуктов, а у Марты с детьми их, наоборот, недостает.

Иногда чересчур либеральные взгляды мистера Келлауэя внушали его супруге некоторое беспокойство.

— Ну, если ты считаешь, что волноваться не о чем, дорогой, то я спокойна.

И вновь Марта ждала под навесом зоомагазина, когда Кейт вышла из колледжа. Девушка взяла ее под руку.

— Вашим депутатом парламента является майор Норман Браун, член Лейбористской партии, — сообщила Кейт. — Его офис находится на Скотланд-роуд, он принимает избирателей по пятницам с шести часов вечера. Хотите, я схожу с вами?

— Нет, лучше я пойду одна. — В конце концов, она уже взрослая женщина, Джо — ее сын, так что и проблему эту решать предстояло ей.

— Я тоже так думаю. — Кейт ободряюще пожала ей руку. — Пожалуй, так действительно будет лучше. Было бы хорошо, если бы ваш муж пошел с вами.

— Карло ничем не сможет помочь. — Большую часть времени он был пьян, совершенно перестав следить за собой, и иногда Марте казалось, что он потерял дар речи. Она ни разу не разговаривала с ним о Кейт.

В пятницу Марта ушла с работы поздно. Мистер получил большой заказ, и им пришлось срочно шить мешки, чтобы выполнить его. Она обрадовалась, когда он дал ей шесть пенсов сверху, но торопилась домой, чтобы умыться и переодеться в свое новое серое платье. Сегодня Марта собиралась к своему депутату парламента и рассчитывала прийти в его приемную пораньше — Кейт предупредила ее, что там будут другие люди и может образоваться большая очередь. Прибежав к себе домой в Кингз-корт, Марта наскоро привела себя в порядок, надела серое платье и, оставив Лили и Джорджи на хозяйстве, показала им, где лежит хлеб, маргарин и ветчина, которую передала Кейт.