— Ты верил, что вас спасут? Как ты поддерживал в себе надежду?

— В Аушвице надежда была большим грехом. Те, кто надеялись выжить, прожить хотя бы еще один день, теряли человеческое достоинство и совершали страшные дела. Я видел, как матери отказывались от своих детей, а женщины позволяли себя насиловать охранникам за кусок хлеба. Я видел, как один человек задушил своего брата и съел его пайку. Зло порождает только зло, Патрик. Ты и сам это прекрасно понимаешь. Впрочем, несмотря на все это безумие и жестокость, мы верили, что однажды мир изменится к лучшему и придет наше спасение.

Вирджил открыл глаза.

— Я рассказал тебе свою историю. Не думаю, что она улучшила тебе настроение.

— Честно говоря, твой рассказ только подтвердил то, что я уже понял в Ираке. Бога нет, а Божий свет, о котором ты все время говоришь, не существует. Если Бог всемогущ, то почему на свете столько зла? Если Бог и вправду любит нас, то почему Он не остановил холокост? Если Он не вмешался, то я отрекаюсь от этого чудовища.

Старик поднялся на ноги. У него болела спина.

— Я понимаю твои чувства, Патрик. Я уже тысячи раз слышал подобного рода высказывания. Ответ на твой вопрос — в постижении смысла жизни. Жизнь — это испытание для души, исполнение ее тиккуна. Зло существует, чтобы существовала свобода выбора.

— Какая свобода выбора была у тебя, когда охранники уводили твою мать и сестер в газовую камеру? — спросил Патрик. — Если Бог был рядом, то почему Он не ответил на твои молитвы?

— Бог ответил отказом на мою молитву.

— Отказом…

Патрик недоверчиво покачал своей головой.

— И ты принял Его отказ? Нацисты бросали младенцев в огонь, а Бог ничего не делал…

— Кто мы такие, чтобы осуждать промысел Божий? Каждый из нас живет в ограниченном микрокосме своего времени и пространства. Твой жизненный опыт ограничивается тремя десятилетиями. Ты живешь в физическом мире, который представляет собой не более одного процента бытия.

— Узники концлагерей были невинными жертвами настоящего зла.

— Настоящее зло, как ты его назвал, существует на свете изначально. Предположим, я приму твою точку зрения… Как Бог должен был поступить в ответ на злодеяния нацистов? Устроить еще один всемирный потоп? Или умертвить каждого немецкого первенца, как Он сделал когда-то в Египте? Можно было бы наслать чуму, превратив их жизнь в адские муки… А как насчет небесного огня в виде атомной бомбы? Впрочем, ее черед настал позже… И слава Богу! Теперь мир куда лучше и безопаснее, чем до нее. Все упирается в свободу выбора, Патрик. Господь дал нам законы и право следовать им или нарушать их. Или ты думаешь, что заповедь «не убий» не относится к гибели сотен тысяч людей ради получения доступа к арабской нефти?

— Саддам Хусейн был злом, — не согласился с ним Патрик. — Мы освободили от него иракцев.

— А от кого твои предки освобождали индейцев? Ведь целые племена были перебиты до единого человека, а их земли достались белым.

Шеперд хотел возразить, но не нашелся, что ответить.

— Хорошо. Принимаю. Мы воевали во имя наших интересов, значит, я виноват еще в большей мере.

— Да. Ты виноват. И как каждая душа, не закончившая свой тиккун, ты будешь возвращаться… если, конечно, твоей душе будет за чем возвращаться…

Дойдя до вершины холма, они остановились. Перед ними тянулись акры земли, на которых рядами стояли надгробья кладбища Святой Троицы. Дальше к востоку располагался Бродвей, освещенный светом сотен костров.

Вирджил указал на него рукой.

— По Бродвею мы доберемся до Бэттери-парка, но путь будет небезопасен. Чума распространяется быстро, и люди впали в панику. Спрячь вакцину под паркой, иначе твоим жене и дочери ничего не достанется. Патрик! Ты меня слышишь?!

Но Шеперд не слушал своего товарища. Он смотрел на дорожку, которая скрывалась во тьме. Асфальт испещряла сетка трещин. Справа тянулся ряд мавзолеев, слева виднелись могильные камни.

— Что с тобой?

— Кажется, у меня дежавю, — прошептал Патрик.

— Ты уже бывал здесь?

— Не знаю. Мне сейчас холодно… как в морозильной камере… О… Нет… Это он.

Патрик указал рукой на костлявую фигуру у могильного камня со скульптурой ангелочка на верхушке. Это был Мрачный Жнец.

— Вирджил! Он здесь.

— Кто? Ангел Смерти? Где?

— Разве ты его не видишь? Он стоит на дорожке и показывает рукой на могилу. Вирджил! Что мне делать?

— Не подходи к нему близко, — предупредил Патрика старик. — Не позволяй ему касаться тебя. Ты видишь имя на могильном камне?

— Нет.

— Ты уверен, что никогда прежде не бывал на этом кладбище?

— Уверен.

Жнец мотнул рукой, на этот раз более энергично.

Шеп почувствовал, как ледяные щупальца прикасаются к его телу, костлявые пальцы сжимают его голову, стараясь проникнуть в мозг. Он никогда прежде не чувствовал такого ужаса, даже в Ираке, даже в худшем из своих ночных кошмаров.

Волна паники затопила его сознание.

Патрик Шеперд пустился наутек!

В четыре прыжка он обогнул склеп и помчался вниз по восточному склону холма, лавируя в лабиринте могил. Снег, покрывший неровности земли, сделал небезопасным бегство сержанта Шеперда. Стараясь сохранить равновесие, Патрик отставил в сторону свой протез. Изогнутое «лезвие» то и дело цеплялось за надгробия. Каждый удар высекал из камня искру, которая могла навести Ангела Смерти на его след.

Справа от себя он увидел дорожку по границе кладбища. Заиндивевший асфальт спускался вниз, к Бродвею.

Патрик побежал к дорожке и споткнулся о засыпанную снегом могильную плиту. Он полетел лицом вниз по склону холма, словно на санках, перекувыркнулся и покатился дальше. Снег забился ему под ворот куртки. Ночное небо проносилось перед глазами на бешеной скорости. Наконец мужчина ударился бедром о старый каменный столб, на котором висела створка восточных ворот кладбища Святой Троицы.

Оглушенный Шеп перевернулся на спину. Все тело болело. Больше он не боялся. Леденящее сердце чувство присутствия Жнеца исчезло. Лежа в снегу, он смотрел в ночное небо. Полная луна пробивалась среди облаков.

«Бог! Если ты есть… помоги мне, пожалуйста…»

Патрик услышал, как снег скрипит под чьими-то ногами, и закрыл глаза, думая, что это Вирджил. Но голос принадлежал не старику.

— Вот еще один.

— Оставь его мне.

— Маркиз! Ты же мне обещал следующего!

— Не доставай меня, придурок!

— Хорошо, чувак! Все — тип-топ…

— Да… Так я и думал…

Шеп привстал. Ночь взорвалась, когда сапог ударил его по лицу.

21 декабря

Научно-исследовательский институт инфекционных заболеваний армии Соединенных Штатов Америки Форт Детрик

Фредерик, Мэриленд

0:27

7 часов 36 минут до предсказанного конца света

Полковник Джон Звава был на пределе своих сил. Ситуация ухудшалась с катастрофической быстротой. Каждая последующая новость была хуже предыдущей. Кровь стучала в висках.

В ООН царил полный хаос. «Коса» убила верховного лидера Ирана, обладавшего всей полнотой политической и религиозной власти в стране. Совет стражей конституции на чрезвычайном заседании провозгласил аятоллу Ахмада Джаннати новым лидером страны. Этот человек возглавлял консервативно настроенное крыло в совете стражей конституции и считался одним из ярых противников демократизации Ирана. Однажды он уже призывал верующих убить израильского министра иностранных дел Ципи Ливни. И теперь этот человек имеет доступ к новому тайному оружию своей страны — к русским межконтинентальным баллистическим ракетам с ядерными боеголовками.