Он мог бы расплющить мое лицо, если бы сжал его этими руками. Но Ричард, действуя со скоростью торнадо, сумел оттолкнуть меня назад, и красные руки лишь на мгновение мелькнули передо мной. Они успели схватить мою руку, ту самую, которой я замахнулся на Дьявола. Как будто тысячи раскаленных кинжалов вонзились в кожу, едкая кислота хлынула в мои раны. Я невольно застонал и, перед тем как погрузиться во мрак, услышал довольное хихиканье.

Мы вернулись в туннель. Запах стал еще более омерзительным. Впереди вновь мерцал тусклый свет, освещая казавшиеся сделанными из живой ткани стены коридора.

– Грем, как ты? – спросил Ричард.

Я не мог смотреть на него, поскольку по моему лицу он узнал бы правду.

– Все в порядке, – ответил я.

Что ж, это почти правда, это то, что должно быть правдой. Я понимал, что только что был намного ближе к смерти, чем когда-то на Кенделл-Пойнт. Мне все еще мерещилась огромная ухмыляющаяся красная физиономия. Один только я знал, как я испугался.., так испугался, что не двинулся бы с места, если бы не Ричард. Казалось, что по той руке, до которой дотронулся монстр, проехал танк.

– Точно?.. – неуверенно начала Пэтси.

– Я никогда никого не покидал. Господи, никогда. Когда-нибудь я расскажу вам историю моих браков.

Но, даже сказав это, я все равно снова увидел перед собой ухмыляющуюся красную рожу, увидел ее так близко, что во мне опять начал подыматься первобытный страх. Сатана!

Он никогда не существовал для меня, разве что как метафора.

Я вспомнил, что говорил в Лондоне: "Дьявол загрязняет водоемы по всей Америке", и почувствовал, что снова могу двигаться.

– Как вы думаете, что там впереди? – задал я им вопрос.

– Мне бы не хотелось узнавать это, – сказал Ричард.

Мы шли вперед. Рука моя болела. Мы блуждали по туннелю, и наконец я увидел, что он заканчивается.

В этот раз нам не пришлось делать петлю, нас не ослепила внезапная вспышка света – не произошло ничего из того, что мы ожидали. Вместо этого туннель начал расширяться и свет постепенно становился все более ярким. Мы спускались по склону. Он тоже становился все более крутым, и мы вынуждены были замедлить движение и периодически ползли вниз на коленях. Через некоторое время туннель выровнялся, и мы попали в помещение, напоминающее огромный сводчатый зал. Здесь мы увидели первых мертвых людей.

Обнаженные и тучные, они стояли вдоль стен этого огромного зала – старики и старухи, застывшие словно манекены. Глаза закрыты, кожа бела как мел. Старые полусгнившие куски плоти. Среди них я заметил моих старых знакомых по пляжу Гарри и Бэйб Зиммеров. Я поскорее отвел взгляд.

Когда мы прошли мимо, то я увидел, что они ужасающе медленно поворачиваются мне вслед.

– О нет! – Я увидел, что ждет нас впереди.

Повернувшись лицом к нам, у входа в зал стоял доктор Норм Хугхарт, такой же белый и такой же мертвый, как и Зиммеры. Его маленькая ленинская бородка сейчас отросла и выглядела запущенной. Так же как и Зиммеры, он двигался так, словно плыл под водой. Внутри живота Хугхарта извивался белый толстый червь. А позади Норма, как будто в замедленном кино, двигались тысячи мертвецов.

Мы прошли мимо Хугхарта, вдоль этого страшного сборища мертвых. Мои нервы были на пределе – я не хотел никого видеть, я не хотел смотреть в их лица, я хотел только поскорее миновать это ужасное место.

Похоже, что сейчас нам не угрожала реальная опасность – мертвецы двигались так медленно, что даже я мог бы легко сбежать от них. Скорее, он хотел поиграть на наших нервах, заставить бояться, а может, и немного смягчить наши сердца. Сотни мертвецов умоляли нас спасти их – вывести наверх, на поверхность земли. Мы не могли помочь, но, слыша эти мольбы и стенания, ощущали тяжесть на душе. Гидеон Винтер рассчитывал на то, что чувство жалости сделает нас более уязвимыми. Это касалось в основном лишь Пэтси и Ричарда, потому что со мной было почти покончено. Если мы поддадимся жалости, он убьет нас. Конечно же, нам было очень жаль этих несчастных. Их было столько, что протянутые к нам руки переплелись между собой, образуя живой лес.

Посреди этого зала было устроено нечто напоминающее бассейн, заполненный серой вязкой жидкостью. Над ним поднимался едкий пар. Ричард повел нас по самому краю этого страшного водоема, стараясь одновременно следить за тем, чтобы ни один из мертвецов не смог до нас добраться.

Я заставлял себя передвигать ноги, потому что устал настолько, что готов был все бросить и лечь прямо здесь. В нескольких футах впереди нас Ричард остановился.

– Нет, нет, нет, это не правда. – Казалось, что он ведет с кем-то спор.

Я машинально взглянул на бассейн. К его краю подползало тело; медленно, но упрямо оно пыталось выбраться на пол. Тело было детским. А под серой мерцающей поверхностью виднелись еще сотни трупов; вот уже чья-то голова появляется над водой и старается подплыть к краю. Я узнал этого мертвеца. Я видел Леса Макклауда в проеме двери на кухне Бейтса Крелла, поэтому опознание не заняло много времени. Я вновь перевел глаза на детское тело, и мне хватило доли секунды, чтобы узнать лицо. Сердце и глаза работали одинаково быстро. Мертвое тело было телом Табби Смитфилда. Огромный белый червь уже обвился вокруг его ног, по шее ползало несколько мух.

Наконец я признал, что существует вероятность, что Табби мертв. Жалкое маленькое тело медленно перекатилось в сторону от бассейна. Я застонал, и тусклый свет, заливающий помещение, стал красным. Тела стали корчиться от боли, белые черви раздулись и постепенно стали приобретать тот же красный оттенок, что и свет. Вокруг нас стоял стон сотен мертвецов.

Двое загородили нам путь. Я увидел рыжие волосы и узнал женщину-репортера, которая стояла рядом со мной над телом Джонни Сэйра. Сара Спрай. Один ее глаз был закрыт, и это придавало ей вид жестокого и опасного пирата.

– Вы проиграли, – прошипела она, – вы проиграли. Грем, ты мертв.

Стоящий позади нее мужчина прокричал:

– Мертв! Мертв!

Что-то жирное и белое упало сверху на Пэтси и прижало ее к полу. Ричард и я замерли от этой неожиданной атаки и, казалось, простояли так несколько минут.

Я не сразу понял, что то, что свалилось на Пэтси, не было одним из раздувшихся белых червей – это было человеческое тело. В это мгновение она закричала и попыталась подняться, но мертвец придавил ее обратно к полу. Посреди его тела зияла огромная и страшная рана, от ягодиц остались лишь белые лохмотья. Пэтси вновь закричала. Я попытался оторвать его за плечо, но это было все равно что пытаться подвинуть бетонный блок. Он поднял голову и оскалился, и я узнал Арчи Монагена. Он убивал Пэтси, а я не мог остановить его. Я вцепился ему в уши и опять попытался оттянуть его назад, а потом изо всех сил ударил мертвеца по голове. Но Пэтси все еще была крепко придавлена к полу.

– Отойди, Грем, – проорал Ричард. – Сколько раз повторять? Отойди!

– А? – Я наконец увидел, что Ричард целится в голову Арчи.

– В сторону! – прокричал Ричард, и я отступил назад.

Ричард нажал на курок "пердью".

Голова Арчера разлетелась на куски. Кости, внутренности, серая кожа усеяли поверхность бассейна. Тело Монагена медленно, словно мертвый краб, сползло с Пэтси. Ружье сверкало в руках Ричарда.

Мы помогли Пэтси подняться, и она взяла нас за руки.

Вокруг все погружалось в красную темноту.

Пэтси все еще опиралась на нас.

– Мы должны уходить, – сказал Ричард.

Через минуту мы неслись по узкому коридору, еще более узкому, чем раньше. Пэтси и Ричард бежали впереди. Движения Пэтси были размеренными и быстрыми, но я видел, как дрожат ее руки. Запах туннеля становился все более тяжелым, повсюду начали вспыхивать маленькие языки пламени. Дверь в подвале дома Бейтса Крелла привела нас в чрево мира и в чрево зеркала. Я не сомневался, что скоро она приведет нас и к Гидеону Винтеру. И мы трое знали, что следующей наступит очередь Ричарда.