— А не умирая, ваш божий сын не мог помочь людям?

— Неисповедимы пути Господни.

— Сапфира верно говорит, — поддержал жену плотник. — Конечно, Иисус Христос был способен перебить всех своих врагов, но он милосерден и потому предпочел умереть сам.

— Так всё можно объяснить, — засмеялся римлянин. — Любой слабак подобным словоблудием оправдает свое поражение. Но как вы можете верить в такую чепуху? Я абсолютно убежден, что это либо мошенничество, либо безумие. Ладно, не дуйтесь, мы же друзья.

— А ты, Тит Росций, какого вероисповедания будешь? — спросил Анания.

— Я последователь Эпикура.

— Никогда не слышал о таком Боге.

— Назвать его богом можно лишь в переносном смысле. Эпикур ученый, указавший людям путь к истине.

— И в чем же его истина? — допытывался плотник.

— В том, что боги, живущие где-то очень далеко от нас, не вмешиваются в дела человеческие. Это значит, что богов как бы и вовсе нет.

— Как же нет?! — изумился Анания. — Ты отрицаешь очевидное!

— Разве очи твои видели хоть какого-нибудь бога? — поинтересовался римлянин.

— Он у нас всего один, — с необъяснимой гордостью заметила Сапфира.

— Небогаты же вы на богов, — посочувствовал евреям Тит Росций. — Впрочем, у вас ныне пополнение: ведь сынок Иеговы тоже божок.

— Мы не произносим вслух Его имени, — всполошились супруги.

— А вы и не произносили, это сделал я. Так что, Анания, видел ты своего бога? Или, может, слышал?

— Нет, но Создатель виден через дела Его. Посмотри, как разумно Он устроил мир.

— Разумно? — удивился Тит Росций. — Ты называешь разумным то, что пищей и нам, и зверям служат другие живые существа, каждое из которых ценно и неповторимо? Очень странно… Ты только представь, Анания: сквозь землю пробился тонкий росток, он стремится вверх, к солнцу, он пришел в этот мир, чтобы украсить его… и просто для того, чтобы жить. Проходит время, и маленький росток становится пышным, радующим взор растением с гибкими, сочными, цвета изумруда стеблями, нежными, как легкий ветерок, листьями и роскошными, прекраснейшими цветами. Но появляется антилопа, она голодна и ищет пищу. Животное смотрит на растение, но видит не красу его… И вот уже крепкие зубы безжалостно пережевывают цветы и листья, и от былой прелести остается лишь безжизненно торчащий в земле корень. Насытившаяся антилопа возвращается в свое стадо, но по пути слишком поздно замечает притаившуюся в кустарнике львицу… Считанные мгновения длится погоня, и, наконец, острые, как копья наших воинов, клыки и когти хищницы впиваются в гибкое тело жертвы. Борьба продолжается недолго, и изголодавшаяся львица спешит приступить к трапезе, жадно, с бешенством разрывает шкуру антилопы, вгрызается в мясо, рвет сухожилия, ломает кости… А в антилопе еще теплится жизнь, и какой же ужас, какую дикую боль испытывает это несчастное создание! Чем оно прогневило твоего бога?

Анания угрюмо молчал и старался не смотреть Титу Росцию в глаза. Сапфира украдкой смахнула слезу.

— Ладно, слушайте дальше. Поев, хищница забирает тушу и спешит к своим львятам и вечно спящему лентяю-самцу. Но ей не суждено вернуться в семью: ее ждут люди. Звенит тетива, и первая стрела впивается львице в бок. Царица зверей бросает добычу и, извиваясь, зубами вырывает проклятый наконечник, но целая туча смертоносных стрел летит в нее, и уже не спастись… Долго еще люди боятся подойти к умирающей львице, трусливо ширяют копьями в ее неподвижное тело и тревожно озираются, опасаясь льва. Но он не приходит на выручку, и охотники, разжившись продырявленной в нескольких местах шкурой, возвращаются домой. Увы, не исключено, что вскоре они сами станут пищей для какого-нибудь дикого племени. В этом, как ты говоришь, разумном мире все только тем и занимаются, что едят друг друга. Неужели всемогущий творец не мог дать своим созданиям иной пищи?

— Значит, так надо. Имеющий разум да уразумеет!

— Это какую же надо иметь голову, чтобы понять и принять такую дикость! Всякое растение, каждый зверь и человек неповторимы и, следовательно, ценны сами по себе, независимо от вкусовых качеств. Как нелепо видеть в них лишь куски пищи!

— Но мы не всегда истребляем растения, а гораздо чаще пользуемся их плодами, — уточнила Сапфира.

— Эх, друзья, разве для нас растут плоды? Ведь они дети растений!

— Пусть мир устроен несправедливо, — допустил Анания, — но мы всё равно должны возблагодарить Бога за то, что Он вообще его создал. Сотворил и нас, и тебя!

— А почему ты считаешь, что это сделали боги?

— Не могут же лгать рабби!

— Откуда такая уверенность?! Я знаком с несколькими вашими священнослужителями, так они показались мне людьми недостойными и малохольными.

— Какими бы они ни были, — продолжал спорить плотник, — но Истину им подсказывает Небо!

— Тогда почему римским и греческим жрецам Небо вещает совсем другое?

— А как у вас? — заинтересовалась Сапфира.

— Вначале существовал только вечный и безграничный Хаос, в котором заключался источник жизни. И мир, и боги возникли из Хаоса. Заметьте, что об этом говорят жрецы.

— Но могут ли они доказать сие утверждение? — не сдавался Анания.

— А твои рабби в состоянии не на словах, а на деле подтвердить истинность библейских сказок?

Плотник немного подумал и промолчал. Тит Росций улыбнулся:

— Есть у нас такая наука — логика, и одно из её основных правил гласит: «Доказывает утверждающий, а не отрицающий». Хочу его вам проиллюстрировать. Давайте мысленно перенесемся в глубь веков. Тогда все были дикарями, и вот однажды какой-то дурачок объявил соплеменникам: «А вы знаете — существует Бог». «Это кто такой? Он съедобен?» — заинтересовались голодные охотники. «Не кощунствуйте! Бог есть мужик, создавший наш лес, зверей и пещеры». Вот этому-то будущему шаману и должны были сказать люди: «Докажи!». А не послушно плясать под его дудку!

— И что вы, римляне, всё нас учите! — не выдержал молодой христианин.

— Я исследователь, и в разоблачении суеверий вижу свой долг.

Воцарилось неловкое молчание. Супруги не могли принять точку зрения эпикурейца — ведь если бы они согласились с ним, то их христианское подвижничество потеряло всякий смысл. Но и возразить римлянину евреи уже ничем не могли и холодно простились с Капитоном.

— Вы будьте поосторожнее с той сектой, — предупредил Тит Росций, — денег им не давайте.

Провожавший его Анания молча затворил калитку за бывшим другом.

Глава десятая

Легко себе представить душевное состояние супругов после ухода Капитона. Им стало неловко из-за ссоры с этим замечательным человеком, тем более что помириться с ним теперь не представлялось возможным: скоро их разделит огромное пространство. Но не только из-за этого наши главные герои растерянно и удрученно глядели друг на друга. Тит Росций посеял в их умах сомнение в истинности библейских догм, да ещё в тот самый момент, когда Анания и Сапфира решились навсегда оставить мирскую жизнь и возложить к немытым ногам апостолов всё своё имущество! Потому сейчас молодые христиане всерьез задумались: не совершают ли они роковую ошибку?

Обычно в злобных библейских сказках в роли соблазнителя выступает женщина, но в нашей истории искусителем стал мужчина. Влюбленные сидели на скамье; Сапфира с задумчивым видом подпирала кулаком подбородок и отрешенно смотрела в угол комнаты. Она слегка дрожала. Анания нежно пожал руку супруги и взволнованно заговорил:

— А вдруг Тит Росций отчасти прав?

— Нет, — покачала головой Сапфира, — наш Бог существует!

— Это понятно. Но уполномочен ли Кефас исполнять Его волю?

— А почему ты сомневаешься?

— Слишком он странно себя ведет. И часто несправедливо. Вот отдадим ему деньги, а он нас голодом заморит. А если Церковь разгонят?! Тогда мы совсем пропадём!

— Будем надеяться на милосердие Господа нашего, — обреченно вздохнула Сапфира.

— Сколько я ни читал Священных книг, нигде не встречал закона, что раввинам следует отдать всё своё добро, — продолжал Анания.