– Лучший бар! Лучший бар! – слышались выкрики швейцаров то от одного, то от другого заведения. Конор чувствовал, что рубашка начинает прилипать к телу.

– Итак, следующим номером – “Свингайм”, – послышался голос Гарри Биверса. Он шел по другую сторону от Майкла Пула, и Конор почувствовал что-то похожее на удовлетворение: Гарри понял наконец, что лучше с ним не связываться.

– Да, попытаем удачи в старом добром “Свингтаймс”, – отозвался Пул.

Биверс отвесил шутливый полупоклон, открывая перед друзьями дверь бара и пропуская их вперед.

За “Свингтаймом” последовал “Уиндджеммер”, за “Уиндджеммером” – “Гинза”, “Плавучий Дракон”, “Ведерко с кровью”. Последний, по мнению Линклейтера, вполне оправдывал свое название. Именно так называл его отец подобные заведения. Биверс чуть слышно застонал, когда один из пьяниц, сгрудившихся у стойки, последовал за другим в небольшую комнатушку, служившую мужским туалетом, и начал, судя по звукам, доносившимся оттуда, выламывать ему руки. Бармен же с абсолютно невозмутимым выражением лица продолжал разглядывать фотографию Андерхилла.

Теперь Конор, пожалуй, понимал, почему Этель из тура “Жасмин” предпочитала держаться у самого начала Буги-стрит.

По лицу Гарри Биверса давно уже можно было прочесть, что ему хочется оставить эту затею и вернуться в отель, но Майкл Пул продолжал вести их из бара в бар. Конор восхищался Майклом, который не терял веры в успех мероприятия.

В баре “Булфрог” посетители были пьяны настолько, что напоминали статуи. На стенах были движущиеся картинки, изображавшие водопад. В заведении под названием “Кокпит” Конор впервые заметил, что половина проституток, крутившихся вокруг, вовсе не были женщинами. У них были костлявые колени и широкие плечи – вне всякого сомнения, это были мужчины. Конор начал смеяться – надо же, мужики с огромными титьками и вполне аппетитными задницами – и пролил пиво на возмущенного Гарри Биверса.

– Я знаю этого парня, – сказал бармен. Он еще раз взглянул на физиономию Андерхилла и улыбнулся.

– Видел его? Недавно? – спросил Конор. Гарри Биверс, отвернувшись, вытирал залитый рукав рубашки.

– Он ходит сюда? – спросил Майкл.

– Нет, он ходил в другое заведение, где я работал. “Веселись, Чарли”. Он любил покупать всем выпивку.

– А ты уверен, что это один и тот же человек?

– Да, конечно, Это Андерхилл. Он околачивался тут пару лет, но это было давно. Просадил тут кучу денег. Еще он ходил в “Плавающего Дракона”, но это было до того, как бар сменил владельца. Я работал по ночам и часто виделся с ним. Мы говорили, говорили, говорили. Он пил, пил, пил. Настоящий писатель. Показывал мне книгу. Что-то там о животных...

– “Вижу зверя”.

– Зверя, да.

Но когда Пул спросил, не знает ли бармен, где Андерхилл может находиться сейчас, тот покачал головой и сказал, что с тех пор прошло слишком много времени и жизнь слишком сильно изменилась.

– Попробуйте спросить в “Маунтджой” на той стороне улицы. Основные завсегдатаи этих мест собираются там. Может, там встретите кого-нибудь, кто помнит Андерхилла еще по старым временам, вроде меня.

– Вам он нравился, правда?

– И очень долго, – ответил бармен. – Да, точно, мне очень долго нравился Андерхилл.

Конор почувствовал себя нехорошо, как только они вошли в бар, полное название которого было “Лорд энд Леди Маунтджой”, хотя он не смог бы объяснить почему. Место было довольно спокойным. Вполне трезвые мужчины в темных костюмах сидели в отдельных кабинках по краям зала или же за квадратными столиками, расставленными на натертом до блеска паркете.

Здесь не было дефилирующих между столиками проституток, только мужчины в костюмах и с галстуками и только один довольно странный тип в блестящей блузе с неимоверным количеством шарфиков вокруг шеи и стоящими дыбом налаченными волосами.

– Ради Бога, расслабься, – попросил Биверс Конора. – У тебя что, судороги?

– Не знаю его, никогда не видел, – сказал бармен, едва взглянув на фотографию.

– Бармен на той стороне улицы сообщил нам, что когда-то этот человек часто бывал здесь, – сказал Биверс, приваливаясь к стойке. – Мы – детективы из Нью-Йорка, и для очень многих людей важно, чтобы мы нашли этого парня.

– Какой бармен? – При упоминании о полиции парень изменился в лице.

– Из “Кокпита”, – ответил Майкл, свирепо глядя на Биверса, который пожал плечами и начал вертеть в руках пепельницу.

– Здесь есть кто-нибудь, кто может помнить его? Кто-нибудь, кто посещал Бугис-стрит в те дни?

– Билли, – ответил бармен. – Он околачивается здесь с тех пор, как замостили эту улицу.

Конор вздрогнул. Он сразу же догадался, кто из сидящих в баре – Билли, и не испытывал ни малейшего желания с ним общаться.

– Вон там, сзади, – пояснил бармен. – Купите ему выпивку. Обычно он настроен дружелюбно.

– Да, парень выглядит вполне дружелюбным, – вмешался Биверс. За задним столиком Билли в этот момент выпрямился и начал приглаживать волосы пятерней. Когда друзья подошли к его столику со своей выпивкой и бокалом виски, которое, по словам бармена, предпочитал Билли, тот опустил руки и в упор посмотрел на них.

– О, вы купили мне выпить, как это мило, – произнес он. Билли не был китайцем, но Конор не мог понять, кем он был. Может, глаза его и были раскосыми, но их вообще невозможно было разглядеть под толстым слоем грима. Кожа Билли была очень бледной, а говорил он с английским акцентом. Все жесты Билли говорили о том, что в теле его поселилась женщина, которая прекрасно себя там чувствует. Он поднес бокал к губам, отпил из него и поставил на стол.

– Я надеюсь, джентльмены ко мне присоединятся.

Майкл Пул сел напротив Билли, Биверс занял стоящий рядом стул, а Конору пришлось усесться на скамейке рядом с Билли, который повернулся и несколько раз взмахнул накрашенными ресницами в его сторону.

– Впервые на Бугис-стрит, джентльмены? Это ваш первый вечер Сингапуре? Ищете каких-нибудь экзотических развлечений? Боюсь, что в нашем городе осталось довольно мало стоящего. Но ничего – каждый может найти здесь то, что хочет, если только знает, где искать.