– Готово, – послышался откуда-то из глубины дома голос Маргарет.

Джордж Спитални дал Мэгги еще несколько секунд полюбоваться фотографией, затем поставил ее на телевизор.

– Вы, ребята, идите на кухню и рассаживайтесь. А мне надо заглянуть в комнату для маленьких мальчиков.

– И что же случилось, когда нам наконец показали фотографии? – спросил Тим, улыбаясь Мэгги, когда они возвращались в такси к себе в отель.

Майкл тоже дожидался случая задать этот вопрос. После обеда – “Клади, Мэгги, побольше кетчупа себе на колбасу. Мы здесь едим его вместо соевого соуса” – миссис Спитални поднялась наконец наверх и принесла фотографии Виктора. Супруги не хотели показывать их, но раз уж пришлось их принести, Джордж тут же стал распоряжаться, объявив половину из них никудышными, другие смешными, а несколько вообще слишком уродливыми, чтобы их можно было показывать. В конце концов им показали три фотографии: на одной был снят сильно смущенный мальчик лет восьми, девяти на велосипеде, на другой – Виктор-подросток, облокотившийся на капот старого черного “Доджа”, а третья была стандартной фотографией выпускного класса. Ни на одной фотографии Виктор Спитални не был таким, каким его помнили Пул и Андерхилл. Для них было шоком осознать вдруг, что Виктор Спитални когда-то выглядел таким невинным ребенком. Там, где он опирался на капот машины, Спитални выглядел гордым самолюбивым юношей, вполне владеющим собой и знающим себе цену. Как ни странно, именно фотография маленького мальчика больше всего напоминала друзьям Виктора, которого они знали по Вьетнаму.

– Узнаешь его? – спросил Майкл у Мэгги. Девушка кивнула, но очень медленно.

– Это должен быть он. Там было темно, и лицо, которое отпечаталось в моей памяти, становится с каждым днем все более расплывчатым, но я практически уверена, что это он. К тому же человек, которого я видела, был сумасшедшим, а ребенок, естественно, выглядит абсолютно нормальным. Но если бы я была мальчиком, и отцом моим был этот тип, я бы тоже сошла с ума. Он думает, что главный ущерб, который принесло дезертирство его сына, это то, что оно доставило неприятности его драгоценной персоне.

– Ты записала телефоны?

Мэгги опять кивнула. Джордж и Маргарет нашли для них телефоны Билла Хоппера и Мака Симро – оба были теперь женаты, жили по соседству и работали в Долинах, – и Деборы Макжик Туза. Завтра они возьмут такси и снова отправятся в этот район. Пул вспомнил несфокусированный, как бы обращенный внутрь взгляд некрасивого маленького мальчика, сидящего на своем велосипеде. Во взгляде была какая-то безнадежность, как заметил кто-то из них, кажется, Мэгги, и, наверное, именно поэтому восьмилетний Виктор Спитални больше всего походил на человека, которого они знали. Только на личике мальчика на велосипеде, с торчащими ушами и передними зубами, которые вполне могли бы принадлежать взрослому, на детском лице видна была та безнадежность, которую они привыкли видеть у взрослого Вика.

Когда они вернулись в номер, Андерхилл снял свою черную шляпу с большими полями и черное пальто, а Майкл спустился вниз и заказал то, что показалось ему самым лучшим вином, которое могли предложить в “Форшеймере”, – “Шато талбот” тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, – и “спрайт” для Андерхилла. Всем хотелось чего-нибудь такого, что могло бы смыть вкус ужина с языка.

– Ты налил кетчуп даже в капусту, – сказала Мэгги Тиму.

– Я просто спросил себя, что сделал бы Конор Линклейтер, если бы был сейчас с нами.

– Кому мы позвоним в первую очередь? – спросил Майкл. – Дебби или одному из парней?

– Как ты думаешь, мог он писать ей?

– Вполне возможно, – ответил Майкл и начал набирать номер Дебби Туза.

Трубку взял подросток лет тринадцати, который спросил:

– Вам нужна моя ма? Ма-а-а, там тебя мужчина.

– Кто это? – спросил через несколько секунд усталый женский голос. Пулу слышно было, что в комнате на другом конце провода работает телевизор.

Майкл представился и кратко объяснил цель своего звонка.

– Кого-кого вы ищете?

– Виктора Спитални. Нам сказали, что вы дружили с Виком, когда оба учились в Руфус Кинг Скул. Секунду она молчала. Потом еще раз спросила, кто он. Майкл снова назвал свое имя и повторил всю историю.

– А откуда вы узнали мое имя?

– Я только что побывал у родителей Виктора.

– Родителей Виктора? Джордж и Маргарет? Что ж, я не вспоминала об этом несчастном парне наверное лет десять.

– Так вы ничего не получали от него с тех пор, как Вик ушел в армию?

– И еще задолго до этого, доктор. Он ведь ушел из последнего класса школы. А забрали его, когда я уже с год встречалась с Ником, за которого вышла потом замуж. Три года назад мы развелись. А чем вызван ваш интерес к Виктору Спитални?

– Он как-то пропал из виду, и я пытаюсь выяснить, что с ним случилось. А почему вы только что назвали его “этим несчастным парнем”?

– Потому что именно таким он и был. Я встречалась с ним, а значит, не считала, что он так плох, как думают остальные. Наверное, он был довольно ласковым парнем, но... Вик не был совсем уж пропащим парнем, здесь был по крайней мере еще один человек гораздо хуже его. Он был немножко стеснительным, любил возиться со своей машиной. Но бывать у него дома я просто ненавидела.

– Почему?

– Язык старого Джорджа вываливался изо рта, как только я переступала порог дома, он все время старался задеть меня. Уф... И приходилось смотреть, как он обращается с Виком, – отец все время норовил смешать его с грязью. В конце концов я решила, что с меня хватит этого всего. А потом Вик ушел из школы. Все равно он обычно заваливал половину предметов. И его призвали в армию.

– И с тех пор вы не получали от него вестей?

– Я ничего от него не получала, но много слышала о нем. Когда Вик дезертировал, об этом было во всех газетах. Фотографии и все такое. Как раз перед тем, как мы с Ником поженились. Я вдруг увидела Виктора на первой странице “Сентинел”, на второй полосе. И все такое о побеге Виктора после того, как убили того парня – Денглера. В тот вечер это даже передали по телевизору, но я все еще не верила. Вик не мог сделать ничего такого. Все это показалось мне очень запутанным. И когда приходили те военные, которые вели расследование, я так и сказала им, что они, видимо, что-то неправильно поняли.