– Дом напоминает теперь бензоколонку.

– Когда я навешивал эти лампочки, то хотел, чтобы было как можно ярче. Чтобы негде было спрятаться.

– Я понимаю, о чем ты. А соседи никогда не жаловались?

– Года два назад я зажигал их каждый вечер, и соседи ни разу ничего не сказали. Должно быть, деревья хорошо все скрывают. Как Джуди?

– Нормально. Я сказала ей о нашем разговоре. Джуди по-прежнему не желала разговаривать с Майклом, так что они с Пэт распрощались.

И в последнюю очередь Майкл позвонил Гарри Биверсу.

– Я слушаю, – ответил тот.

– Это Майкл, Гарри.

– А, ты... Ну и что у тебя? По-прежнему собираешься ехать?

– Завтра утром.

– О’кей. Я просто спросил. Ты слышал об Андерхилле? О том, что он мне сделал? Этот парень взял и съехал отсюда. Ему оказалось недостаточно того, что я предоставил ему крышу, содержание, не совался в его дела. Ему недостаточно оказалось того, что он мог здесь в любое время суток стучать на своей дурацкой машинке. Будь осторожнее с этим парнем, это я тебе говорю. Ему нельзя доверять. Я думаю...

– Остановись, Гарри. Я знаю об этом, но...

– Ты знаешь об этом, да? – в голосе Биверса зазвенел металл.

– Да, Гарри.

– Кому и знать, как не тебе, правда? У кого развязался язык перед хорошенькой девчонкой? Кто сообщил ей, что известная нам личность находится в Нью-Йорке? По-моему, это был не я, а, Майкл? И уверен что не Конор. Кто-то рассекретил нашу миссию, и боюсь, что это был ты, Майкл.

– Мне жаль, что ты такого мнения обо всем этом.

– А мне жаль, что ты сделал то, что сделал. – Было слышно, что на другом конце провода тяжело вздохнули. – Я и не надеюсь, что ты помнишь о тех вещах, которые я сделал для вас и для нашего общего дела. Все это время я только и делаю, что даю, даю, даю, даю. Меня судили за вас, Майкл. Я сидел в тесной хижине и ждал приговора. Надеюсь, тебе никогда в жизни не придется пройти через нечто подобное...

– Мне надо кое-что сказать тебе, – оборвал Биверса Майкл. Он рассказал о происшествии на кладбище.

– Ты точно видел его? Тебе лучше рассказать мне все, как есть.

– Думаю, да.

– Ну что ж, игра близится к концу. Он видел мои объявления. Все работает. Я надеюсь, ты не позвонил Мэрфи, чтобы поделиться информацией?

– Нет, – сказал Пул, умолчав о том, что собирался послать лейтенанту найденную им игральную карту.

– Думаю, я должен быть благодарен тебе и за это. Дай мне название и адрес вашего отеля. Если этот парень собирается ходить за нами по пятам и оставлять записки, то очень скоро появится что-нибудь новенькое и мне понадобится с вами связаться.

Сидя в тесной квартирке Конора, Пул еще примерно час или два пытался читать, но чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что в длинных предложениях ему стоило большого труда уловить смысл. В семь часов он вдруг понял, что голоден и вышел, чтобы перекусить. На улице Майкл увидел свою машину, припаркованную около кафе-мороженого, и вспомнил, что книги Робби о Варваре все еще лежат в чемодане. Он пообещал себе, что не забудет на обратном пути забрать их с собой.

Майкл пообедал в маленьком итальянском ресторанчике и снова погрузился в “Послов”. Он думал о том, что завтра они отправляются в детство Коко. Майкл чувствовал, что стоит на пороге великих перемен, к которым он, впрочем, вполне готов. Корпорация здравоохранения Нью-Йорка выделила специальное пособие в размере пятидесяти тысяч долларов, чтобы они открывали кабинеты в районах, где люди сильнее всего нуждаются в медицинской помощи. А потом именно этим врачам в первую очередь завали кредит, который надо было начинать выплачивать не меньше чем через два года. Два, три максимум – четыре дня, думал Пул, и он сможет наконец сойти с моста и отправиться туда, где в нем действительно нуждаются.

Когда Пул, пообедав, вернулся в квартиру Конора, он зажег везде свет и уселся в кухне на стул, чтобы почитать до того времени, когда пора будет ложиться в постель. Но его все время мучило чувство, что что-то осталось несделанным, пока он наконец не вспомнил, что забыл захватить из машины детские книжки. Майкл уже совсем было приготовился одеть пальто и выйти за ними, когда, проходя мимо телефона, вспомнил, что не сделал еще одного дела.

Он так и не позвонил стюардессе, которая знала Клемента В. Ирвина, первую жертву Коко в Америке. Пул даже удивился, что все еще помнит имя этого человека.

Но как звали стюардессу? Он попытался вспомнить хотя бы имя стюардессы с их рейса. Оно должно было чем-то напоминать его собственное. Мики, Марша, Микаэла, Минни, Мона... Нет, скорее оно похоже на имя героинь фильмов Хичкока. Грейс Келли. Блондинка. Типпи Хедрен, актриса, которая снималась в “Птичках”. И тут он вдруг точно вспомнил имя девушки, словно только что увидел табличку на ее груди, – Марни. А подругу Марни звали... Лиза. Он стал вспоминать фамилию. Как можно было быть настолько глупым и не записать? Ведь он же спрашивал ее фамилию. И девушка назвала ее. Что-то связанное с Ирландией. Лиза Дубли. Лиза Галуэй. Тепло, тепло. Лиза Ольстер. Лиза Майо, вспомнил наконец Майкл.

Он подошел к телефону и набрал номер справочной службы Нью-Йорка. Конечно же, у нее не было личного номера, чего и следовало ожидать, и Майклу пришлось выяснять телефон Лизы Майо через авиакомпанию, на которую она работала. Он долго ждал у телефона, пока металлический голос не сообщил ему семь цифр телефона Лизы Майо, который Пул немедленно набрал, от души надеясь, что это была именно та Лиза Майо. А если и та, то она вполне может оказаться в данный момент в воздухе за сотни миль от Сан-Франциско.

Телефон прогудел четыре, пять раз, и трубку взяли в тот момент, когда Майкл уже собирался ее повесить.

– Да? – сказала молодая женщина.

– Меня зовут доктор Майкл Пул и я разыскиваю Лизу Майо, подругу Марни.

– Марни Ричардсон? А где вы с ней познакомились?

– Во время полета из Бангкока.

– Марни сумасшедшая. Я со всем этим завязала, когда уехала из Сан-Франциско. Очень мило, что вы позвонили, но...

– Извините, – перебил девушку Майкл. – Я думаю, вы неправильно меня поняли. Я звоню по поводу человека, которого убили в аэропорту около трех недель назад. Мисс Ричардсон сказала, что вы знали его.