Несчастный с усилием открыл глаза и рот; очевидно, он хотел просить своего палача о пощаде или проклясть его, но тотчас же был вынужден снова закрыть их, иначе вода выхлестала бы ему глаза и задушила бы его.

Но и этого момента было вполне достаточно, чтобы узнать того, кто скрывался под маской желтого вождя. Он понял, что скорее можно было ожидать пощады от настоящего дикаря, чем от этого человека, который так хорошо говорил на его родном языке.

Слова вождя донеслись и до остальных пленников и подействовали на них подобно громовым ударам.

Снивели задрожал с головы до ног и тщетно силился приподняться, чтобы разглядеть подробнее желтого вождя. Клара Блэкаддер тоже с особым вниманием взглянула теперь на эту таинственную личность и, начиная, подобно брату, догадываться, кто это мог быть, побледнела как смерть и затрепетала всем телом.

— Да, вкатить негодяю двойную порцию! — повторил желтый вождь, причем его крашенное лицо приняло выражение такой адской радости, что даже самый храбрый человек должен был прийти в ужас при взгляде на него.

Снивели припомнил тот далекий день, когда он слышал точь-в-точь такое же приказание, отданное молодым, дрожавшим от злобы и ненависти голосом.

Но почему эти слова повторяются вождем индейского племени хейенов через пять с лишним лет и на расстоянии нескольких сот миль от того места, где они раздались впервые из уст того, кто теперь переносил пытку, к которой он тогда приговаривал другого?

Это была тайна, ключа к которой Снивели пока не находил.

Побледнели и негры, то есть их черные лица приняли земляной оттенок.

— Что бы это значило? — проговорил один из них. — Ведь то же самое кричал и молодой масса Блонт пять лет тому назад на плантации, когда он приказывал положить под насос Голубого Дика. Помните, братцы?

— Помним, как не помнить, — отозвался другой. — Мы все тогда присутствовали при наказании Дика.

И чернокожие задрожали при воспоминании о том, как они издевались над несчастным мулатом, подвергавшимся одной из самых ужасных пыток.

В эту минуту в их лохматых головах мелькнула мысль, что они в тот день были очень неосторожны и жестоки, и что им теперь, может быть, придется расплачиваться за те дурные чувства, которые они тогда так громко высказывали.

И негры с такой же жадностью, как Снивели и Клара Блэкаддер, стали ловить каждое движение и каждое слово желтого вождя, которое подтвердило бы или разрушило их ужасное подозрение.

Между тем, тот, на кого теперь было обращено внимание всех пленных, стоял молча и неподвижно, завернувшись в белую мантию, и не сводил горящего ненавистью взгляда со своей злополучной жертвы.

Все видели, что он следит за каждым дрожанием мускулов Блонта и с чувством знатока наслаждается муками, которые тот испытывал в эти страшные минуты.

Наконец, он отвернулся и, разразившись дьявольским хохотом, кратко приказал:

— Отвязать его!

Вабога поспешил исполнить приказ, затем с помощью двух хейенов поднял полумертвого Блонта на руки и отнес его на место, где он лежал раньше.

— На этот раз довольно, — продолжал вождь, мгновенно принимая свое обычное серьезное и полное достоинства выражение. — Но в другой раз я прикажу окачивать этого бездельника водою до тех пор, пока его толстый череп не продырявится как сито!

Клара Блэкаддер с глухим стоном закрыла глаза и опрокинулась навзничь. Едва не лишился чувств и хладнокровный Снивели: молодая девушка и бывший надсмотрщик плантации ее отца теперь удостоверились, что в лице пресловутого желтого вождя они встретились с человеком, которого отлично знали прежде, но о существовании которого успели забыть.

— Так и есть! — пробормотал сквозь зубы Снивели, — мы попались в руки человека, который лучше всякого другого сумеет доказать нам истину пословицы, гласящей, что «как аукнется, так и откликнется».

Товарищи Снивели ничего не знали о драме, которая пять лет тому назад разыгралась на дворе плантации эсквайра Блэкаддера, поэтому все, что сейчас происходило перед их глазами, не имело для них такого значения, как для бывших участников и свидетелей той драмы.

Снивели закрыл глаза и принялся обдумывать свое положение. Он отлично понимал, что желтый вождь, наверное, подвергнет и его той пытке, которую только что вынес Блонт Блэкаддер.

Мозг англичанина лихорадочно заработал и принялся искать способы избежать этой ужасной пытки. Но что было предпринять? Кроме попытки спастись бегством другого средства не было.

Снивели взглянул на свои руки, которые были скрещены у него на груди и в таком виде связаны веревкой. Внимательно разглядывая веревку, он заметил, что она в одном месте была так пропитана кровью, что вся промокла и растрепалась, и ее не особенно трудно будет перегрызть зубами.

Может быть удастся сделать это, а потом бежать. Если же его и поймают, то взбешенный вождь, наверное, прикажет тут же убить его; это все-таки гораздо лучше, чем испытывать муку водяной пытки.

Нужно сделать эту попытку, а там — будь, что будет. Быть может, она и удастся. Смелым, говорят, Бог помогает. В сущности ведь только то положение безнадежно, из которого сам человек не старается выйти.

Эти соображения вихрем проносились в голове энергичного англичанина. Пользуясь тем, что все индейцы столпились в это время вокруг полумертвого Блонта Блэкаддера, он перевернулся лицом вниз и, полускрытый за выступом скалы, начал перегрызать зубами веревку, связывавшую его руки.

Через несколько минут ему настолько удалось растрепать зубами волокна веревки, что перегрызть каждое из них в отдельности не представляло уже особенного труда. На все потребовалось минут десять. Освободив руки, Снивели осторожно развязал и ноги; потом, улучив момент, он вдруг поднялся на ноги, перепрыгнул через своего соседа, лежавшего с краю, и изо всех сил пустился бежать по направлению к равнине. Товарищи его только ахнули от изумления и завистливыми глазами стали смотреть ему вслед.

— Как это он ухитрился снять с себя узы? — прошептал его сосед, бывший плантатор. — Должно быть, перегрыз: недаром он вдруг перевернулся ничком.

— Да, но только напрасно он это сделал, — заметил другой, — все равно ему далеко не убежать. Только эти звери еще больше обозлятся и начнут вытягивать из нас жилы.

— Эх, и без того не пощадили бы, — сказал третий, — нам теперь и осталось только молиться за спасение своих душ.

А Снивели, подгоняемый инстинктом самосохранения, стремился уйти дальше от лагеря. Путаясь и падая в высокой траве, он тут же снова вскакивал на ноги и продолжал свой отчаянный бег с препятствиями.

Весь вопрос теперь сводился к тому: успеет беглец достичь другого ущелья, расположенного в нескольких километрах от той лощины, из которой он бежал, или нет. Ущелье это было сплошь усеяно нагроможденными друг на друга обломками скал, заросшими мелким хвойником и ползучими растениями.

Попав туда, Снивели нечего было опасаться преследования, потому что он легко мог спрятаться в обломках скал.

Лошади индейцев паслись у входа в лощину, и ноги у них были спутаны. Снивели совершенно резонно рассчитал, что если индейцы и тотчас заметят его бегство, то пока они добегут до лошадей и распутают им ноги, пройдет несколько минут, которые у него все-таки будут в выигрыше. В остальном англичанин надеялся на свою силу, ловкость и энергию.

Но беглец ошибся в расчетах. Он был уверен, что за ним погонятся только верхом, а между тем, его преследовал человек, тоже пеший, как он сам, и, вдобавок, еще более сильный и ловкий благодаря молодости. Это был желтый вождь.

Заметив бегство Снивели в первый же момент, он, не теряя времени, выхватил у одного из своих воинов копье, сбросил с себя мешавшую мантию и пустился вслед за улепетывавшим во весь дух англичанином.

Хейены, не получив приказания следовать за вождем, остались на своих местах: они знали, что если понадобятся ему, то он подаст им знак.

Между тем, Снивели вдруг исчез в ущелье, а через минуту от взоров наблюдателей там же скрылся и желтый вождь. Некоторое время не было слышно ничего, кроме треска ветвей и шума скатывавшихся вниз камней, которые попадали под ноги беглеца и его преследователя, стремившихся наверх. Затем вдруг послышался громкий голос желтого вождя: