Спустя сутки, 13 января, в большой полосе Чукотки, включая остров Врангеля, наблюдались дожди, температура воздуха поднялась до 5–9 градусов тепла. Вскрылись малые реки. А к середине 15 января началось резкое похолодание, распространившееся узкой полосой на восток от Чаунской губы. К 18 января морозы достигли 34, а к 24 января — 45 градусов. Полоса пастбищ шириною примерно в сто — сто пятьдесят километров оказалась покрытой ледяной коркой, толщина которой местами достигает пятнадцати сантиметров. Оленеводство в этом районе оказалось в крайне опасном положении. В тундру срочно посланы вездеходы и вертолеты на разведку мест, пригодных для пастбищ и вывода туда оленьих стад».

Таким был в этом году истекающий месяц январь.

А февраль? «В феврале обещаем и снег и мороз», — сказали в метеоцентре.

_{Фото автора. 30 января 1971 г.}

Это не марсианин

(Окно в природу)

Когда я глянул в глазок фотокамеры, чувство было такое, будто снимаю существо, прилетевшее с Марса. Существо прочно стояло на шести упругих ногах. Массивное тело увенчано было сложной «антенной» с четырьмя красноватого цвета шарами. Шары унизаны тонкими волосами. Казалось, существо способно не только почувствовать, разглядеть, но и прочесть твои мысли…

Однако в сторону шутки. Перед нами действительно живой организм, но не с Марса и не с Венеры. Существо — земное вполне. Это цикада из семейства цикад-рогаток. Размер ее крошечный. На ногте моего пальца пять-шесть подобных красавиц могли бы устроить танцы.

Снимок этот — большое увеличение насекомого.

Цикаду я встречал в тропических зарослях. Она хорошо прыгает. Снять ее там и даже рассмотреть хорошо через лупу не удалось. Позже я увидел рогатую «марсианку» на булавке в коллекции экзотических насекомых. А недавно в Берлине, в музее Природы увидел цикаду снова. Чьи-то умелые руки сделали точную копию насекомого, но увеличенную в сто раз.

Позавчера с московским энтомологом Дмитрием Викторовичем Панфиловым мы внимательно рассмотрели снимок.

— Да, это цикада из семейства рогаток. Водится в жарких лесах тропической зоны, особенно многочисленна в Бразилии.

— Где у нее голова?

— А вот в нижней части туловища, прямо над ножками. Вот глаза спереди. А в самом низу, в середине — аппарат для сосания сока растений. Крылья — с боков. И там же — мембраны, которые издают звук, иногда слышимый, иногда не слышимый человеком…

— Ну, а это «антенна»?

— Это хитиновый вырост. Защитное средство. Врагов у цикады немало. Вот и снабдила ее природа несъедобной колючей рогаткой. И чтобы всем было ясно: «сие — не съедобно», висят на рогатке четыре сигнальных оранжевых шара. Таким же образом предупреждают о своих свойствах ядовитый гриб мухомор, жук-нарывник, ядовитые рыбы… Есть также предположение, что выросты у цикад выполняют роль регуляторов температуры. Такова природа загадочной «марсианки».

Для нас форма этой цикады — лишний повод вспомнить, как богата фантазия у природы.

Вспомним ежа и ужа, слона и зайца, рыбу-пилу и рыбу-угря, кита и мышь, божью коровку и филина, верблюда и земляного червя… Миллионы видов живых существ населяют космический корабль с названием Земля. И каждое существо на свой лад приспособлено к жизни.

Ни один волосок на шарах этой цикады — не лишний, целесообразен каждый выступ и каждое пятнышко цвета на живом организме.

Все притерто, все согласовано у живых существ с миром, в котором они обитают. Это справедливо и для крошки-амебы, и для высшего творения на земле — человека.

Поправка. Из Ленинграда Н. М. Вавилова пишет: «В статье о памятниках животным («Комсомольская правда» от 10 января) допущена одна неточность, которая уже несколько лет повторяется в журналах и вкралась даже в «Детскую энциклопедию». Хорошо бы найти возможность поправить неточность. Памятник собаке установлен не в Колтушах, а в самом Ленинграде, на территории Института экспериментальной медицины».

_{Фото из архива В. Пескова.}

 _{13 февраля 1971 г.}

Рыбалка

(Окно в природу)

Чаще всего не клюет. Но всегда есть надежда: вчера не клевала — сегодня будет клевать.

В ночь с пятницы на субботу в Москве на Белорусском вокзале люди непосвященные раскроют от удивления рты: кто это? И куда движутся? Можно подумать, что это войско времен Дмитрия Донского собирается выступать в полном боевом снаряжении. Разговоры вполголоса. Одиночные громкие голоса: «Степан! Наши тут. Скорее…» В отдельных «дружинах» — до сорока человек. Приехали на автобусах, теперь садятся на электричку. Интереса ради я прикинул численность «войска». Возле вокзала одновременно топталось примерно пятьсот человек. И так ведь на многих вокзалах, и не только в Москве. Добровольная рать обрекает себя на бессонную ночь — только бы вовремя, на рассвете на зорьке оказаться на льду.

Результат этих вылазок — два-три десятка маленьких окуньков. И потому почти в каждой семье рыболова провожают ворчанием: «И зачем ездит?..»

Но разве может непосвященный понять великую страсть сидения у воды. И страсть эту знают в любом месте земли, где есть вода и в воде что-нибудь водится. Вот, посмотрите два снимка из журнала «ЮНЕСКО». Непонятно-загадочный снимок слева — не что иное, как скопище рыболовов. На озере Уайт-Бэр (штат Миннесота, США) идут соревнования по подледному лову. На фотографии вверху — южное побережье Цейлона. Целый день вот так, на колышке, стоит рыбак с удочкой, ожидая клева сардины. Надо только заметить: для этих людей рыбалка — не развлечение, а способ добыть пропитание.

_{Фото из архива В. Пескова.}

 _{20 февраля 1971 г.}

«Белорусский вокзал»

Об этом фильме критики еще скажут много хорошего. Я, посмотрев фильм, имею потребность сказать несколько слов на правах зрителя. Из зала я выходил с комком в горле. Уверен: большое волнение испытали все, кто успел посмотреть фильм.

Кино не часто приносит нам подобные праздники. Не две, а одна серия. Никаких особых приемов. Время действия — всего один день. Но как много узнаем мы о жизни, о самих себе, о войне (хотя в фильме ни единого выстрела!).

Я старался припомнить, что взволновало меня таким же образом в зрительном зале за последние годы? «Баллада о солдате»… Да, эти фильмы можно поставить рядом. И не только по уровню мастерства. «Белорусский вокзал» как бы продолжает балладу о воевавших. В чухраевском фильме молодой герой погибает. Тут мы видим людей, которые воевали рядом с навсегда дорогим для нас Алешей Скворцовым, но которых война пощадила. Мы видим их спустя двадцать шесть лет после войны. Какими стали они? Что делают в жизни? Не забыто ли фронтовое товарищество? Они не виделись с того дня, когда убранный цветами Белорусский вокзал принял их в свои объятия, обветренных, израненных, победивших. Наверняка, прощаясь, они давали друг другу клятву писать, ходить в гости, помогать друг другу, как помогали в бою…

Эти люди встретились в первый раз на похоронах друга. Объятия, нарочитая грубоватость.

Мы видим: двадцать шесть лет жизни обкатали на свой лад каждого из друзей. Один стал директором завода, другой остался слесарем.

Не просто им в первые полчаса. Мы чувствуем: надо было бы встретиться раньше. И не только для того, чтобы вспомнить былое. Надо было по-фронтовому помочь друг другу, поддержать. (Была нужда в такой помощи!). Но нет у них ни обид, ни претензий. Есть одно общее горе сейчас: не стало пятого их товарища. Очень дорогого для них товарища, того, «что нервишки не берег, что на фронте не шкурничал, после не скурвился, что за генерала-тестя не спрятался… Что жил, как человек». Мы внимательно приглядываемся к этим четверым. А они так же живут?