Когда я поднимаюсь на палубу, Джон Годли кивком указывает на маячащую невдалеке лодчонку: новости на Корсике распространяются быстро. Вчера там был один малый. Сегодня уже двое.

Беру бинокль. Это обычная прогулочная посудина с подвесным мотором. На обоих пассажирах соломенные канотье с красной лентой и цветастые рубашки — стиль марсельских гангстеров. В руках у одного блеснуло что-то похожее на компас.

— Кстати, я показывал вам милое послание от заинтересованных лиц? — спрашивает герр Феллер и протягивает фотокопию страницы, вырванной из ученической тетради в клеточку: «Господин адвокат! Не советуем лезть в историю с кладом Роммеля. Вам мало троих убитых? Смотрите, как бы и вам не загнуться. Это золото — НАШЕ. Не суйте нос на Корсику. И ваш друг Флейг тоже. Ваши доброжелатели».

«Си дайвер» хорошо оснащен специальной электронной техникой, но вот корабельная артиллерия у него полностью отсутствует. Поэтому во избежание неприятных сюрпризов еженощно кто-нибудь из нас стоял на вахте.

После разметки вероятностной зоны мы приступили к поискам внутри ее. Судно ходит взад-вперед, ведя на буксире по дну электронный детектор. Штурман Майкл громко сообщает позиции каждые десять секунд. Эд непрерывно следит за четырьмя стрелками и заносит в таблицу цифры интенсивности магнитного поля. Так проходит час за часом.

После торопливого обеда «Си дайвер» опять утюжит море. Уже в темноте Линк расшифровывает одному ему понятные каракули. Он очерчивает «зоны плюс» и «зоны минус», после чего произносит приговор: «Все в норме». Он очень доволен: пусть даже вместо слитков желтого металла на дне окажется ржавое железо, главное, что его «Протон» докажет свою чувствительность.

Подводные магнитометры, конечно, вещь хорошая. Жаль только, что, когда их тащит по дну, начинаются неизбежные поломки. Именно это случилось на третий день с «Протоном». Пока Линк возился с ним, я продолжал поиски на маленьком «Риф дайвере» с портативным магнитометром Ферстера.

Название «Рифовый ныряльщик» исчерпывающе объясняет его назначение: большое судно не может вести разведку на мелководье, а шестиметровому «Риф дайверу» это вполне доступно. У него нет винта, который может поранить водолаза или порвать трос, нет и руля. Мощный дизель выбрасывает струю воды, и суденышко движется на реактивной тяге. Два иллюминатора ниже ватерлинии позволяют следить за дном.

Итак, я перешел на «Риф». Вокруг красного буя, отметившего «горячую точку», пусто. Но немного южнее — сигнал. Медленно, метр за метром, прохожу эту зону. Вижу, как черная стрелка маленького магнитометра колеблется от нуля до —10, потом к +15 и вновь к —20. Пока я лихорадочно уточняю координаты, стрелка подпрыгивает до +20.

— Стоп, Майкл, назад.

Меня гложут сомнения. В момент пика «Риф» выходил из поворота. В таких случаях очень часто «рыбка» вздрагивает. Поэтому я не мог поручиться, что цилиндр магнитометра находился в вертикальном положении — единственном, при котором прибор дает правильные показания.

Надо проверить. Облачаюсь в мои подводные доспехи: ласты, грузила, нож, трубка, маска, часы, батиметр, компас. Все? Плюхаюсь спиной в воду, переворачиваюсь и сильными ударами ласт иду вниз. Течение слегка тянет на юго-восток. 25 метров — по-прежнему светло. 35 — все та же голубизна. Подо мной — светлые пятна. Это — дно. От движения ласт песок взвивается маленькими смерчами. Видимость хорошая. Но вокруг пусто. Отсчитываю от лота 15 метров к северу и начинаю описывать круги. Взгляд налево, взгляд направо. Увы, только песок и кораллы.

Как выглядят предметы после нескольких лет пребывания на дне, мне хорошо известно. Даже если контейнеры опустились рядом, теперь в этом месте должен быть единый предмет причудливой формы. Но ничего похожего нет.

Смотрю на часы: прошло одиннадцать минут. Успею сделать еще один тридцатиметровый круг. Опять пусто. Надо подниматься. Обидно, что предстоит разочаровать моих товарищей. Ведь в глубине души у каждого теплится надежда, что спуск окажется ненапрасным.

Клада нет, но зато есть важные наблюдения: здешние донные отложения должны были быстро засосать контейнеры. Перед экспедицией мы гадали, не могли ли сокровища случайно попасть в сети к рыбакам. Теперь ясно, что нет. Первые несколько лет после войны корсиканский рыболовный флот восстанавливал силы, потому что гитлеровцы, уходя, сожгли все шаланды. А в начале пятидесятых годов, когда рыбаки вновь начали выходить в море, тяжелые металлические ящики уже погрузились в песок.

…«Протон» починен. Ровная поверхность моря напоминает озеро в безветренную погоду. С шести утра до семи вечера «Си дайвер» без устали ходит взад и вперед. Охота за сокровищами вообще-то это бесконечно скучная рутина… в ожидании сюрприза. И судьба преподносит его.

В тот день небо с утра было затянуто облаками. Неожиданно сквозь окна в тучах проглянуло солнце. Яркий луч словно прожектором высветил на берегу характерное здание, служившее главным ориентиром на карте Шмидта. Совершенно случайно я навел на него бинокль. Сюрприз действительно оказался потрясающим: мы ошиблись зданием! Потребовалось необычное естественное освещение, чтобы воочию убедиться в этом.

Обидно, но придется все начинать сначала. А это требует времени. Но вот буи передвинуты. Наша вероятностная зона переехала на полмили. «Си дайвер» начал столь же прилежно утюжить море на новом месте.

…Шли часы, дни. Вначале мы водили магнитометр на буксире за яхтой, потом искали в «горячих точках» на «Риф дайвере». Пытались вести два магнитометра разом, взаимно контролируя их показания. Подняли со дна богатый урожай: мотки троса, якоря, железные кошки, которыми кто-то, видимо, пытался искать сокровища. С каждым днем зона поиска сужалась. Несколько раз звучала ложная тревога. Я нырял и обнаруживал все ту же песчаную пустыню. А потом случилось нечто неожиданное.

Я стоял у штурвала «Рифа». Майкл дежурил у магнитометра. Мы двигались короткими галсами на север от яхты. Вначале прибор регистрировал большую массу судна, потом интенсивность импульсов падала. Внезапно, когда мы удалились на приличное расстояние от яхты Линка, стрелка заметалась как угорелая.

Я вновь прошел это место с севера на юг. Та же картина. Сделал круг, чтобы войти в «горячую зону» с востока. Тот же сигнал. Значит, мы что-то нашли. На дне или в донных осадках находится большой предмет или группа предметов, вызывающих возмущение магнитного поля. Бомба? Самолет? Затонувший катер? Или «наши» контейнеры? Сонар показывал именно ту глубину, что значилась на карте Шмидта.

Нырять? Бесполезно: это лежит под слоем песка. Взять металлоискатель? Зона поиска все еще слишком обширна. Ладно, будь что будет, ныряю.

И ничего не нахожу.

Магнитометр «Протон» выполнил свою задачу. Теперь день за днем мы рыщем с магнитометром Ферстера. Но он засекает лишь предметы, лежащие неглубоко — не глубже двух метров. А остальные приборы еще слабее.

Так в нашей, казалось бы, безупречной системе обнаруживается провал. Нам не хватает промежуточного прибора — нужен либо более точный магнитометр типа «Протон», либо более мощный Ферстера. Досадно, но пока нет ни того, ни другого.

По двенадцать часов в сутки «Си дайвер» ходит с севера на юг и с юга на север, словно пахарь, которому нужно подготовить для сева большое поле. Дело в том, что с самого начала Линк поставил предел поискам — две недели. Остается три дня, за которые должно свершиться чудо.

Но его не происходит. Мы торчали на солнцепеке до последней минуты. Вечером «Си дайвер» поднял якорь, выбрал поплавок-радар и красный буй. Раскаленное солнце садилось в море. Я до рези в глазах вглядывался в маленький белый циферблат. Стрелка металась по шкале, когда поднимали последний буй.

Мы потерпели поражение. Впрочем, так ли это? Мы знаем, что нечто металлическое находится в том самом месте, где, как утверждал Флейг, затоплены шесть контейнеров с золотом и драгоценными камнями на сумму десять миллионов фунтов стерлингов. В ту ночь, когда мы оставили за кормой огни Бастии, Эдвин Линк сказал: