— Но она еще работает, — сказал дилон, пытаясь вытянуть левую руку, она удлинилась лишь вдвое.

— На человеческий взгляд, твоя левая рука не рассинхронизирована с туловищем и мыслью, а тривиально больна, — сказал Аркадий.

— Я подумаю над этим, иновременник. Ты сказал — тривиально? Тривиально — неизвестная проблема, которую надо...

Аркадий не дал Ланне впасть в размышление. Асмодей изнывает в путах. Если веления Ланны исполняются хавронами, то пусть он попросит их развязать киборга. Оружие у него отобрано, сопротивляться он больше не будет.

— Сделаю, — ответил Ланна и без спешки удалился.

Вскоре двое охранников развязали Асмодея. Киборг замахал руками и ногами, как бы восстанавливая кровообращение. Гимнастика не была у него запрограммирована, но он видел, что люди по утрам, еще в постели, занимаются ею, и считал своим долгом проделывать все, как люди, только лучше людей.

Потом киборг соскочил на почву и громко захохотал металлическим голосом — сейчас, правда, слегка охрипшим из-за небольших повреждений горлового механизма. Оба охранника и другие солдаты, собравшиеся у фургона, с большим почтением наблюдали за действиями Асмодея.

— Так, хорошо! — объявил киборг. — Ужасно люблю быть на свободе. Быть связанным по рукам и ногам — это не моя стихия. По-моему, Аркадий, эти рослые обезьянки — неплохие ребята. Сражаются неважно, но это им можно простить, как и их дурной запах. Уверен, что мы с ними сойдемся по-доброму.

Хавроны пахли не так уж скверно, скорей необычно для человеческого носа. У киборга, правда, обоняние было острее человеческого.

Аркадий сказал с улыбкой:

— Рад твоему доброму настроению, Асмодей! Ланна, нам остается решить одну важную проблему, тут тебе надо сосредоточиться. Как наладить общение с хавронами? Будешь нашим переводчиком?

Ланна презрительно покривился.

— Хавроны не заслуживают того, чтобы тратить на них размышления. У этих бесхвостых бестий два свойства: они яростно дерутся, пока не победят или не погибнут, и быстро воспринимают любую речь. Я прикажу хавронам быстро освоить ваш язык, внесу в их тупые мозги несколько тысяч ваших слов — и ты будешь доволен!

7

Теперь в повозке лежал один Аркадий. Киборг шагал рядом, поодаль плелись охранники. Впереди четверка мохнатых солдат, схватившись лапами за дышла, тащила боевой аппарат на колесах. По-видимому, других двигателей для него, кроме собственных мышц, у хавронов не было. Картина так напоминала старинные изображения людей, потерявших лошадей и впрягшихся в свои телеги, что Аркадию стало жалко хавронов. Он сказал об этом Асмодею. Киборг отреагировал по-своему:

— Поставить один из наших моторчиков? Они повреждены, но на десяток лошадиных сил каждого хватит. Приказывай!

Аркадий такого приказа не отдал. Неизвестно, куда их везут и что с ними будет, когда привезут. Глупо самому ускорять дорогу к своей гибели. Пусть хавроны надрываются, если у них такой обычай — надрываться.

Кругом простирался все тот же унылый мир — перелески мертвых деревьев, почва, лишенная растений, озерки мертвой воды. На сероватом мрачном небе сверкали два солнца, голубое и белое. И они не закатывались и не восходили, как было еще недавно — только поворачивались на одном и том же небольшом небесном пространстве. Когда отряд хавронов захватил хронавтов и дилона, Гаруна Белая калилась слева. Теперь на том же месте сияла Голубая звезда, а Белая переместилась вправо. Аркадий вглядывался в нерадостное небо и думал, что раз обе звезды описали полный круг на полюсе и раз они в противоположных временах, то и время должно было описать полный круг и они должны теперь существовать не в своем прямом времени, а во времени обратном, а он такого перехода не ощутил, да и вообще такой переход — полная остановка времени, то есть смерть, а он вроде бы еще не умирал.

К фургончику подошли Ланна и предводитель отряда.

— Я выполнил твою просьбу, — сообщил Ланна. — Можешь убедиться, что рангуны подбирают в отряды похитителей только способных к языкам. Поговори с Клаппой, главным бандитом хавронов: это и чин его, и почетное звание, а имя Клаппа означает — "несгибаемый". Он очень гордится и тем, что бандит, и тем, что Клаппа.

Аркадий сообразил, что почетное звание "бандит" представляет собой результат неверного прочтения Дешифраторами человеческих слов, и не решился обратиться к хаврону с таким наименованием. Еще меньше он мог представить себе, что возможен прямой разговор человеческими словами с обезьяноподобным существом. Его первый вопрос к Клаппе прозвучал довольно невнятно:

— Я хотел... Короче, надо бы... В общем, куда вы нас ведете?

Ответ был дан на хорошем человеческом языке, только с нечеловеческим акцентом:

— Куда надо, туда и ведем.

Беседу перехватил Асмодей. Киборга не удивило, что обезьяна разговаривает по-человечески. Сам он был конструктивно дальше от человека, чем любая земная или инопланетная обезьяна, но ведь отлично овладел человеческим языком! И заметив, что Аркадий растерялся, быстро заменил его:

— А куда надо?

На это Клаппа ответил обстоятельней:

— Обе Гаруны в противостоянии, неизбежен новый хроноворот. Надо укрыться.

— Есть где укрыться?

— Пещера в скале. Хроновороты в ней гаснут.

Клаппа отошел. Недоумение Асмодея, однако, не было рассеяно. Сведения по хронистике в него не внедряли. Он знал, что время бывает прямым, обратным и фазовым, или криволинейным. В хронолете часто спорили о фазах космического времени, он запоминал такие разговоры. И он умел пользоваться хроноэкранами и хронотормозами, чтобы отстраниться от опасных скачков времени, — и пользовался ими даже лучше, чем люди. Но дальше его знания не распространялись.

Аркадий объяснил жаждущему познания киборгу, что экраны от хронокатаклизмов бывают не только искусственные, но и естественные. Иные материалы малочувствительны к небольшим изменениям времени — например, граниты. Гранит — долгоживущий камень, он числит за собой не годы, а миллионы лет: тысячу лет назад был такой же, через тысячу лет не изменится. А человеку небольшое колебание времени в сотни лет гибельно. Ведь сто лет назад этого конкретного человека не было и сто лет спустя не будет. Поэтому большая толща гранита, не изменяясь при небольших перебросах времени с прямого на обратное, тем самым полностью или частично амортизирует эти опасные для человека хроноскачки.

— Для дилона хроноскачки так же опасны, как и для людей?

— Опасны, но не в такой степени. Дилоны живут тысячу земных лет — что для них жалкий скачок на сотню лет в прошлое или в будущее! Немного постареет в одном случае, немного помолодеет в другом. Но перебросы в пять-шесть тысяч лет гибельны и для них.

— А в хроноворотах убыстрения и замедления времени достигают, наверно, миллионов лет? Не так? Вот почему наш Ланна так их страшится. Я рад.

— Чему ты рад, Асмодей?

— Тому, что наш хроноэкран спасал не только тебя и меня, но и Ланну. Он должен быть нам за это благодарен.

Отряд мохнатых воинов в юбочках, набитых оружием и инструментами, шагал все быстрей. Хавроны, тащившие повозку, выбивались из сил, чтобы не отстать от отряда. Аркадий все больше жалел их — его собственный вес немало отягчал фургончик. Попросив Асмодея помочь, он слез на землю. Ноги, еще нетвердые, уже кое-как ходили. Почувствовав, что фургон стал легче, солдаты радостно закивали Аркадию и энергичней поволокли повозку.

— Новая гора. Не в ней ли та пещера? — сказал Аркадий, показывая рукой на холм впереди.

Холм был таким же голым и унылым, как и тот, где на хронавтов напали обезьяноподобные воины. Навстречу небольшому отряду Клаппы высыпала группа хавронов. Два отряда соединились и двигались компактной кучкой. Каталей фургончика сменила другая четверка. Появился пропавший было Ланна. Левая рука все больше тревожила его. В ней появилась боль, особенно при быстром движении. Он сказал, что рассогласование времен в теле опасно увеличивается. Теперь он и сам понимает, что перевоплощение не надо было откладывать. Вероятно, и Мат Магону, милому пареньку, еще не достигшему никаких степеней в иерархии из-за замедленности в мышлении, несладко. Ему жаль несчастного Мат Магона.