Третья цель — попытка завоевания Дилоны для колонизации ее людьми или киборгами, народом искусственников, по всему, ныне более многочисленному на их далекой Земле, чем люди. Такую цель нельзя исключить, хотя неисполнимость ее очевидна и разуму, далекому от Высшего.

В-четвертых, похвальное желание, которое на примитивном языке людей называется "поучиться уму-разуму". Цель осуществима, но трудна в силу интеллектуальной ограниченности людей.

Остальные четырнадцать возможных причин появления пришельцев, приведены в сводной таблице, где каждая дана с вероятностью до тысячных долей — более точная оценка недостижима из-за расплывчатости исходных данных.

На потолке засветился экран, на нем вспыхнули знаки и цифры. Бах деловито поинтересовался у Ронны, почему среди восемнадцати причин прилета не упомянуто стремление к знанию, потребность распознать неопознанное.

Ронна разъяснил:

— Этой цели приписана нулевая вероятность. Она включена как теоретический довесок в практическую потребность "поучиться уму-разуму".

— Это не одно и то же, — возразил Бах.

Заключение Уве Ланны было пессимистично. Люди мало пригодны для общения. Чрезмерность конструктивных недоработок в их организмах и несовершенство интеллекта не позволяет им встать вровень с дилонами. В качестве временных гостей их принять можно, в качестве постоянных сожителей — нет. Кораблю, странствующему в разных потоках мирового времени, надлежит покинуть планету.

Ланна сел. Старейшина Гуннар Гунна возгласил:

— Поблагодарим молодого Различника за воодушевляющее сообщение. Второй доклад сделает Сын Стирателей Различий и Брат Дешифратор Рина Ронна. Пожелаем успеха и Рина Ронне.

Рина Ронна, встав, преобразился. Огонь лился из его глаз — они, как и у Старейшины Старейшин Гуннара Гунны, уже не только светились, но и освещали. В каждом движении удлинившихся рук, в каждом резком повороте головы на свободно крутящейся шее ощущался огонь. Тут и Бах, и Аркадий узнали, как развито у дилонов искусство спора и как мастерски пользуются им называющие себя Стирателями Различий. Ронна не отвергал фактов, отмеченных Уве Ланной, только ограничивал их — смягчал выводы, а не исходные положения. Конструктор Различий безошибочно установил десятки отличий людей от дилонов, Стиратель Различий столь же безошибочно доказывал, что они не могут стать препоной для дружеского общения людей и дилонов.

— Да, конечно, люди и конструктивно недоработаны, и силой интеллекта уступают дилонам, и их передача мыслей несовершенна, и срок их жизни печально невелик. Но что из того? Разве мы обречены общаться только с полноценными представителями Высшего Разума, подобными нам самим? Разве наши дети интеллектуально и физически равноценны взрослым дилонам? И разве жизненный срок детства не меньше вдесятеро полного времени бытия дилона, включающего в себя и краткое детство, и продолжительную взрослость, и непродолжительную старость? Так примем людей как существа, пребывающие в нашем интеллектуальном и физическом отрочестве. Пусть они станут для нас нашими инодетьми из дальних миров. Ибо ни одно из справедливо очерченных различий людей от дилонов не способно стать причиной вражды.

— И последняя проблема, — продолжал Рина Ронна, — цель прилета иновременников на Дилону. Мы узнали восемнадцать мотивов их появления у нас. Но общая сумма вероятностей всех целей прилета составляет всего ноль целых шестьдесят одну сотую. Лишь немногим больше половины достоверности! Предлагаю поэтому Дешифраторам и Различникам продолжить свои глубокие изыскания, а Старейшинам не класть в основу своих решений мало достоверные предположения о целях появления пришельцев.

Рина Ронна, закончив доклад, продолжал стоять. Встал и первый докладчик. Аркадий поглядел на Баха — не следует ли теперь встать и им? Бах сказал, что пока дилоны прямо этого не велят, он и не подумает подниматься. Трое землян продолжали сидеть, ожидая приговора Высокого Суда, а над ними, молчаливые и неподвижные, возвышались во втором ряду четвертого амфитеатра два докладчика — Различник Уве Ланна и Стиратель Рина Ронна.

В зале простиралось каменное молчание. Все Старейшины пребывали в неподвижности. Люди понимали, что молчание только кажущееся, реально Старейшины в это время обмениваются мыслями и, возможно, спорят, только людям не переводят свои соображения и споры.

И когда, по мнению Аркадия, молчание слишком уж затянулось, до них донеслись слова Гуннара Гунны. Вещий Старец все так же недвижно сидел в первом ряду первого амфитеатра, ни малейшее движение не трогало его губ, а в сознание людей внедрялся приговор:

— Считать отличия пришельцев от дилонов второстепенными и принять иноплеменников как дорогих гостей. Предлагаю также двум пришельцам, оставшимся на хронолете, выйти в город для радостного знакомства с нами. Благодарю докладчиков и Высоких Судей.

Даже в бесстрастном переводе мысли на человеческий язык было явно, как обрадовался Рина Ронна:

— Теперь вы — наши друзья! Поняли мощь мысли Верховного Воплотителя Высшего Разума? Как он постиг вас! Как постиг!

К удивлению хронавтов радовался решению Высокого Суда и Уве Ланна, предлагавший изгнать людей с Дилоны. Он все повторял, вдруг изменив своей молчаливости:

— Я так счастлив, иновременники! Я боялся, что Высокий Суд согласится с моими доказательствами — и изгонит вас. А он не согласился — большей удачи я и не желал себе!

Бах обратился к Ронне:

— Не мог бы я поговорить со Старейшиной Старейшин Гунной?

Ронна подвел хронавтов к Вещему Старцу.

— Хотел бы задать несколько вопросов, — начал Бах.

— А не кажется ли тебе, что ты мог бы, поразмыслив, и сам высчитать ответ на интересующий тебя вопрос? — дружелюбно поинтересовался Старейшина Старейшин. — Ведь выспрашивание вместо самопостижения унижает Высший Разум.

Бах ответил с живостью:

— У людей выспрашивание не считается зазорным. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Итак, мой первый вопрос. Почему так разделены функции Различников и Стирателей? Разве для познания любой истины не достаточно ее отличия от всех других истин, тем более от заблуждений? Если дважды два четыре, а четыре — это не три, не десять, не козел с рогами и не сапоги всмятку, то зачем еще подвергать такую непреложную истину дополнительной проверке на достоверность?

Старейшина Старейшин ответил, что ему не совсем ясна разница между козлом с рогами и сапогами всмятку, о чем так красиво сказал иноплеменник, эта разница требует особого размышления. Но отличие четырех от трех и, тем более, от десяти нестираемо и потому должно быть утверждено. Но далеко не всегда возможны такие простые решения. Бывало в истории Дилоны, когда поверхностно установленные причины приводили к вредным действиям. Так возникла ужасная война между дилонами и рангунами, а ведь ее могло бы не произойти, если бы проанализировали на стираемость разделившие оба народа расхождения. Без утверждения стираемости ни одно различие не может быть принято, как реальное.

— Критический подход, достойный Высшего Разума. Вы назвали войну между дилонами и рангунами ужасной, а мне объясняли, что существование без врагов на Дилоне считается аморальным, ибо без этого нельзя обострить разум и утвердиться в собственном достоинстве. И что изобретение врагов является одной из прерогатив Конструкторов Различий...

Баху показалось, что на какую-то земную минуту Гуннар Гунна испытал замешательство. Но он не без основания считался Верховным Воплотителем Высшего Разума.

— Да, враги нужны. В смысле — противники. Именно такими противниками предстают между собой Различники и Стиратели. Их противоборство высветляет глубину познания. Но заметь, иновременник: противоборство, а не война. Борьба, а не истребление. Опровержение, а не убийство. А наша война с рангунами, когда-то начавшаяся как взаимное противоборство мнений, давно преобразовалось в схватку на гибель. Ужасная война! Ты был свидетелем, как рангуны пытались резонансными ударами через толщу всей планеты разрушить наш город. Что в этом хорошего? Меня охватывает глубокая печаль, пришелец, когда я думаю о том, что рангуны непрерывно совершенствуют свои резонансные механизмы, а ведь никакому совершенствованию нет предела. А если им удастся поставить себе на службу околополюсные хроновороты? Поразмысли, иновременник: хроноворот, выпущенный из своих диких пустынь! Да он же истребит все живое! Моя должность — провидение. Провидца не может не терзать страх перед грядущим. Этот страх — единственная гарантия того, что ужасы не выйдут за узкие межи возможностей, ибо страх принуждает искать средства опровержения его.