— Вы сказали Роберту о впечатлении, произведенном на вас Томсоном? спросил Рой.

— Да. Мы друг от друга ничего не скрывали. Томсону я тоже сказала, что он мне не нравится. Это было позже, когда он влюбился. Впрочем, он влюбился сразу, с первой встречи, так он всегда говорил. Я сказала ему, что он мне неприятен, он клялся тогда, что без меня ему жизнь не в жизнь, я ответила, что он поступает плохо по отношению к своему помощнику, что это возмущает меня, что все в нем возмущает меня.

— Он оставил мысль завоевать вас после такого отпора?

— Нет, он вообще не был способен отступаться. Если вы его знаете... Он считал, что для больших желаний не существует ничего непреодолимого. Он сказал: Агнесса, хотите, ударю себя ножом в грудь, чтобы увидели мою кровь, кипящую страстью к вам, она будет пениться от любви, вам понравится...

— Вы, конечно, посмеялись и протянули ему ножик?

— Я испугалась. Нет, вы не знаете Томсона! Один Роберт понимал его, потом и я стала... Роберт говорил, что Томсон сделает все, что обещает, абсолютно все, он такой, раньше все взвесит, а потом пообещает. Если бы я дала ему нож, он ударил бы себя, Роберт тоже так считал и хвалил меня за осторожность.

— Странные у Томсона создались взаимоотношения с помощником.

— Его не останавливало, что есть Роберт. Он говорил, что Роберт влюбился в меня, потому что я появилась в поле зрения, а не было бы меня, спокойно женился бы на другой. А он остался бы навек одиноким, если бы не встретил меня, я та часть его души, которой ему единственно недостает, одна среди миллионов, среди миллиардов... Он умел говорить!

— Чем же кончились ваши странные отношения?

— Он пришел как-то вечером. Я сказала, что буду женой Роберта, так я обещала и выполню обещание. Томсон поклялся, что уговорит Роберта отступиться. Я показала на дверь. Я сказала, что дверь моей комнаты навеки закрыта для него.

— Он рассердился?

— Он со смехом закричал: "А стены? Неужели вы их тоже замкнете от моей любви? А что значит для нее какой-то камень? Стены раздвинутся, только их коснется моя любовь!"

— Объяснение в духе развязных пареньков двадцатого века.

— Ох, как мне хотелось ударить его! Я сказала, что проучу его. "Хвастун, пустомеля, идите сквозь стены, — сказала я, — проскользните сквозь камень, сквозь вот эту стену, наружную". Я ткнула в нее рукой. Ох, какая я была безумная!.. Никогда не прощу себе!

— Ты плохо слушаешь, Генрих, — тихо сказал Рой и снова обратился к Агнессе: — Томсон продолжал дразнить вас? Я очень уважаю его научный талант, может быть даже гений, но в обыденной жизни он вел себя не очень заботясь о такте.

Агнесса прикрыла веки, по щеке скатилась слеза. Рой замолчал. Прошла долгая минута, прежде чем Агнесса снова заговорила:

— Он уже не хохотал, когда я осыпала его насмешками, он страшно побледнел... У него срывался голос и так блестели глаза... Он медленно сказал: "Значит, договариваемся: я проскользну к вам сквозь стену, чтобы вы уверились в силе моей любви, но тогда и вы скажете, что любите меня, и согласитесь быть моей женой". Я крикнула: "Во всяком случае, я скажу это не раньше, чем вы превратитесь в призрак, для которого стены не преграды, а теперь уходите!" Он быстро ушел.

Рой обменялся с братом взглядом.

— И он осуществил обещанное? Сколько понимаю, именно проникновение сквозь стену мы видели в записи вашего бреда?

— Я не знаю, о чем я бредила и что вы открыли в записи, — устало сказала Агнесса. — Прошло около месяца, я его все это время не видела, Роберта тоже, он был занят в лаборатории. Он очень огорчился, когда я рассказала о последней встрече с Томсоном. Роберт молчал и грустно качал головой... Я тогда не понимала...

— Томсон проник к вам в день своей гибели?

— Да, он выпрыгнул из картины. Я страшно перепугалась.

— Можно себе представить! Он засмеялся, упал на колени, протянул к вам руки — так запечатлелось в вашем бреде.

— Да. Еще он сказал: "У меня две минуты, иначе я погибну! Скажи: люблю!"

— Что сделали вы?

— Уже не помню. Кажется, подтолкнула его обратно к стене... Да, так это было. Я умоляла скорее уйти. А он твердил, что погибнет, если я не потороплюсь с ответом, и что без признания в любви не уйдет. И тут я услышала крик Роберта...

— Он тоже появился в комнате?

— Нет, нет! Он кричал на Томсона, он зазвучал из него, изнутри. Это было непостижимо! Я смотрела на Томсона. Он вдруг замолчал, а в нем раздавался отчаянный крик Роберта: "Возвращайтесь, ресурсы выработаны! Скорей! Скорей!"

— Что произошло потом?

— Томсон крикнул Роберту: "Не паникуй, еще половина осталась! Держи меня в луче, держи в луче", а мне быстро сказал: "Еще минута вашего молчания — и меня не станет!" И тогда я...

— И тогда вы?..

— Да. Я обняла его, крикнула: "Люблю! Люблю!" Он в ту же секунду пропал в стене. И в ту же секунду... нет, в то же мгновение... Это было так ужасно!

— Успокойтесь, Агнесса. К сожалению, прошлого не поправить. Если вам тяжело, не говорите.

— Я хочу досказать. Я услышала одновременно два крика, они были такие...

— Пронзительные? Отчаянные?..

— Нет... Хуже всего, что можно вообразить! Они были совершенно одинаковые. Но я знала, что кричали оба, Роберт и Томсон, только кричали одинаковыми голосами! Абсолютно, абсолютно неразличимыми... И я поняла, что оба погибли! Больше ничего не помню!

— Вам уже известно, что Роберт будет жить? — сказал Рой после краткого молчания. — Правда, ему долго придется лечиться.

Агнесса ничего не ответила, по щеке ее поползла слеза.

Рой долго молчал, когда они вышли из больницы, и Генрих не мешал ему размышлять.

Когда они подходили к зданию Института космических проблем, Рой сказал:

— Боюсь, что твоя версия заранее обдуманного Рориком и Агнессой злоумышления на жизнь Томсона подтверждения не получила. Впрочем, если ты не веришь Агнессе...

— Я верю ей, — сказал Генрих.

Уже в коридоре он хмуро добавил:

— Но обвинения против Рорика не снимаю. То, что Агнесса слышала два совершенно одинаковых крика, еще ничего не доказывает. Мало ли какими ей могли померещиться их крики в эту ужасную минуту! Будем проверять. Будем придирчиво проверять.

— Да, ты прав, — отозвался брат. — Будем проверять. И прежде всего нужно проверить самое важное из того, о чем мы сегодня узнали: что Томсон разработал способ безопасного проникновения сквозь плотные тела. Не слишком, впрочем, безопасного, как показали последующие события, педантично поправил себя Рой.

— Между прочим, я подозревал, что в лаборатории нестационарных полей занимаются чем-то в этом роде, — задумчиво сказал Генрих. — Иван любил поражать воображение. Научное открытие без озорства было для него что суп без соли.

Арман не удивился, когда узнал о рассказе Агнессы. Ему удалось выяснить, что в лаборатории Томсона были созданы особые поля. В рабочем журнале их называли по-разному: охранные, экранирующие, антипараллельные, скользящие.

— Название, видимо, варьировалось в зависимости от частной служебной функции полей, — объяснил Арман. — А суть их в том, что они экранируют каждую материальную частицу от внешних сил, как-то сохраняя внутренние связи. Я читал удивительнейшую запись, сделанную за месяц до объяснения Томсона с Агнессой... Ну, то ее требование насчет стены. Так вот, в лаборатории кусок золота свободно прошел сквозь стальную плиту, не испытав даже микроскопической деформации.

— После этого ему захотелось самому выступить в роли такого проникающего куска золота, — сказал Рой. — Эффектно, конечно. Галактика свободно проходит сквозь галактику, а относительное расстояние между звездами меньше, чем между атомами и внутри атомов. Он захотел использовать этот удивительный факт.

— В одном из журналов записано определение: материальное тело — это точки вещества, разделенные гигантскими объемами пустоты и скрепленные слабыми полями, — продолжал Арман. — Здесь дана суть задуманного Томсоном опыта. Агнесса подсказала в качестве неосуществимого условия то самое действие, которое он уже разрабатывал. Заявление, что стены не устоят перед его любовью, показалось ей пошлым хвастовством, а это был увлеченный рассказ об уже совершенном открытии. Она напрасно признавалась в убийстве.