— Докажите нам, что вы говорите правду. Положите оружие!

— И разрешить вам перестрелять нас?

— Я уже сказал — мы ни на кого не нападали!

— Тогда положите оружие и отзовите эти... эти... эти отвратительные растения!

Пруссак опять начал советоваться со своими людьми.

Наконец он повернулся к работорговцам:

— Я соглашусь только на взаимное...

Внезапно один из рабовладельцев — одетый в арабскую одежду и с головой, замотанной в куфью — выскочил из-за своих товарищей, поднял два револьвера и начал стрелять в пруссаков.

В то же мгновение они схватили свои винтовки, и на человека обрушился град пуль. Его сбило с ног и подбросило в воздух; он упал на землю, перекатился и замер.

Битва разгорелась с новой силой, и люди падали один за другим, с обеих сторон.

Шальная пуля ударила в высокую траву, едва не попав в Бёртона. Он повернулся, намериваясь убедиться, что Честон не пострадал, но человека из Скотланд-Ярда не было рядом, он куда-то уполз, ничего не сказав.

— Сообщение для Изабель Арунделл, — сказал Бёртон Покс. — Требуется твоя компания. Конец сообщения.

Болтунья улетела, и в это время одно из движущихся растений промчалось мимо Бёртона и обрушилось на группу рабовладельцев. Его покрытые шипами усики стегали по людям, сбивали их с ног, и разрывали на куски. Некоторые пытались убежать, но были немедленно застрелены пруссаками, похоже, овладевшими полем боя. Только группа из примерно двадцати арабов укрылась за большой поленницей в бандани, последние оставшиеся в живых охранники каравана. Пруссаков осталось больше пятидесяти, и еще три двигающихся растения. У обеих групп кончились патроны, и они достали шпаги: арабы — плохо выглядевшие скимитары, пруссаки — прямые рапиры.

Вернулась Покс.

— Сообщение от Изабель Арунделл. Мы с трудом перевели вислозадых лошадей через чертово болото, и сейчас перегруппировываемся у подножия холма. Мы будем у тебя через несколько зловонных минут. Конец сообщения.

Одно из ходячих растений проломило барьер, за которым скрывались работорговцы, и обрушилось на них, разрывая одежду и сдирая кожу. Крича от ужаса они, однако, принялись рубить его скимитарами, что оказалось намного более эффективным способом борьбы с монстром, чем стрельба.

Один араб взобрался на поленицу и оттуда сумел снести голову человеку, сидевшему в цветке. Растение вздрогнуло и упало.

Появилась кавалерия.

Дочери аль-Манат, восемьдесят сильных всадниц, вооруженных мушкетами, потоком хлынули в деревню с востока. Под треск мушкетов они напали на оставшихся пруссаков. В ходячие растения полетели копья и горящие факелы.

Немногие оставшиеся в живых рабовладельцы воспользовались возможностью и умчались обратно по тропинке, исчезнув в сумерках — небо стало темно-фиолетовым, солнце почто село.

Последний пруссак упал с пулей в горле.

Дочери аль-Манат не знали пощады — они безжалостно истребили врагов, убивших в Мзизиме тридцать их подруг. Потом они натянули поводья и стали ждать, пока из-за кустов и травы не появились сэр Ричард Фрэнсис Бёртон и остальные.

Кришнамёрти держал руку на предплечье, из-под его пальцев капал кровь. Правое ухо Изабеллы Мейсон обильно кровоточило, вся ее одежда была в пятнах крови. Суинбёрн, Траунс и сестра Рагхавендра не пострадали. Но все промокли, и были покрыты грязью и насекомыми.

— Отличная работа, — сказал им Бёртон.

— Где Том? — спросил Траунс.

— Скорее всего вытаскивает Герберта из-под кустов — у того закончился завод. Садхви, не займетесь ли ранами Изабеллы и Манеша?

Сестра принялась за работу, а Бёртон, указав Траунсу область, в которой находился Спенсер, подошел к Изабель Арунделл, спокойно сидевшей на лошади и тихо переговаривавшейся со своими амазонками.

— Это было... жестоко, — заметил он.

Она посмотрела на него сверху вниз.

— Я потеряла много хороших женщин в Мзизиме и на пути сюда. Месть кажется... подходящей.

Он посмотрел на нее, облизал губы и сказал:

— Ты не та Изабель, которую я встретил двенадцать лет назад.

— Время изменяет людей, Дик.

— Делает их жестче?

— Возможно это необходимо, иногда. Будем ли мы философствовать, пока рабы остаются в оковах или пойдем и освободим их?

— Подожди минутку.

Он отошел от нее и обратился к Суинбёрну.

— Алджи, я хочу, чтобы ты и Манеш сходили на другую поляну. Приведите сюда местных и наших носильщиков. Пускай они помогут нам убрать тела с поля боя куда-нибудь подальше. И они понадобятся нам для того, чтобы вырыть яму для общей могилы.

Он вернулся к Изабель. Она указала на лошадь без всадника, на которую он и сел. С горящими ветками в руках, они повели отряд из десяти человек к лагерю работорговцев. Бёртона подташнивало от множества убийств, свидетелем которых он был, но, с другой стороны, у него не было выхода. Пруссаки, безусловно, убили бы его и весь отряд, и он никак не мог допустить, чтобы жители деревни попали в руки Типпу Типа.

Они выехали из леса и подъехали к каравану, который сторожили пятеро арабов.

— Тот, кто поднимет оружие, немедленно получит пулю в лоб! — громко крикнул Бёртон.

Один из стражников нагнулся и положил мушкет на землю. Остальные последовали его примеру.

Бёртон и Изабель остановились, слезли на землю и подошли к ним.

— Где эль Мургеби, которого называют «Типпу Тип»? — спросил Бёртон по-арабски.

Один из людей указал на ближайший шатер. Бёртон повернулся к амазонкам Изабель.

 — Возьмите этих людей и закуйте их в кандалы. Потом освободите рабов.

Женщины вопросительно посмотрели на Изабель. Та кивнула, потом подошла к шатру, откинула полог и вошла внутрь; Бёртон за ней.

При свете трех масляных ламп они увидели цветастые тряпки на земле, низкий стол, заваленный подносами с едой, и груду подушек, на которых сидел маленький наполовину араб, наполовину африканец. Золотые зубы, и, хотя на вид ему еще не было тридцати лет, белая борода. Он поднял лишенную тюрбана голову, и они заметили бельма, покрывавшие его глаза. Он был слеп.

— Кто вошел? — тонким голосом спросил он.

— Твой враг, — ответил Бёртон.

— А. Не хочешь ли выпить сладкого чая со мной? Я слышал шум сражения. Очень утомительное дело, а? Я надеюсь, ты не откажешься немного освежиться.

— Нет, Типпу Тип, я не буду пить с тобой. Встань, пожалуйста.

— Меня убьют?

— Нет, хватит на сегодня смертей.

— Тогда что?

— Пойдем.

Бёртон подошел к работорговцу, взял его за локоть, вышел вместе с ним из шатра и направился к закованным в кандалы рабам; Изабель молча следовала за ним. Ее женщины расковывали четыре сотни рабов, которые, освободившись, длинной линией уходили в деревню.

Все пять стражников были скованы вместе, короткая цепь бежала с одного железного воротника на другой, с одних ножных кандалов на другие. Их руки связали за спиной. Королевский агент подвел Типпу Типа к ним и сам сковал ему ноги, оставив руки свободными. Потом отвел пленников от толпы рабов и вывел в открытое поле.

— Что ты делаешь? — прошептала Изабель.

— Правосудие, — ответил он, заставив их остановиться. — Направь свой мушкет на Типпу Типа, Изабель, пожалуйста.

— Я что, должна расстрелять его?

— Только если он попытается направить вот это на нас, — ответил королевский агент, вкладывая в руку арабу револьвер и отступая в сторону. На лице работорговца появилось выражение замешательства.

— Слушайте меня внимательно, — обратился Бёртон к пленникам. — Сейчас вы стоите лицом на восток, в направлении Занзибара. Однако если вы пойдете прямо, вы наткнетесь на жителей деревни и бывших рабов, и они, безусловно, разорвут вас на куски. Поэтому вам придется повернуть налево, пройти несколько миль на север, и только потом опять повернуть на восток. Утром вас поведет солнце, но сейчас ночь, опасное время для путешествия — в темноте легко не заметить прыжок льва и яму на дороге. Я не могу сделать землю ровной, но я оставляю вам некоторую защиту от хищников. В пистолете вашего предводителя ровно шесть пуль. К сожалению, он слеп, так что вам придется указывать ему куда и когда стрелять, чтобы защитить вас. Но будьте осторожны: эти шесть пуль — все, что у вас есть. Возможно, дорога до Занзибара кому-то покажется слишком тяжелой — что ж, у вас есть шесть пуль на шесть человек. Я должен сказать что-нибудь еще?